Гусси. Защитница с огненной скрипкой - Джимми Каджолеас

сна, как будто тонула в глубокой воде. Я задыхалась и кашляла, лёгкие горели, а руки ломило от усилий. Сверчок вскочил мне на грудь и лизал лицо, пока я не пришла в себя. Ангелина уже встала и теперь смотрела на меня, держа в руках книгу и чашку с чаем.

– Что-то странное приснилось?

А правда, что мне приснилось? И что означали все эти невероятные сны?

– Вроде того, – сказала я.

Я потёрла глаза и сплюнула. Голова немного болела, но только в том месте, куда попала чашка Петрова. Солнце ещё не встало, раз Ангелина читала при свече – значит, хотя бы сегодня я не проспала.

– Я вообще-то отлично толкую сны, – сообщила она. – Если, конечно, ты мне их расскажешь.

Дедушка Вдова никогда не принимал всерьёз толкование снов. Говорил, что почти всегда это «мелкое хулиганство безответственных шарлатанов». Называл толкование снов в лучшем случае искусством складно врать и говорил, что с таким же успехом можно было читать судьбу по следам улитки.

– Даже не думай доверять тому, кто берёт на себя смелость толковать сны, – твердил он. – Это не более чем разрозненные осколки, носимые ветром. И любое придаваемое ими значение будет не более чем твоим домыслом, порождённым неуверенностью и тревогой. Выдумкой, одним словом.

– Дай-ка я угадаю, – сказала Ангелина. – Твой дедушка Вдова не одобряет онейромантию?

– Ангелина, я впервые в жизни слышу это слово.

– Это значит толкование снов, – объяснила она. – Это настоящее искусство. Или даже наука. В ней сведущи все, кто творит ритуалы.

– Да неужели? – спросила я, продевая голову в ворот мантии. – Да будет тебе известно, что дедушка Вдова творит ритуалы лучше всех на этом берегу реки, и он считает это ерундой.

Ангелина наградила меня совершенно новым взглядом. Впервые я увидела в её глазах ту жёсткость и подспудную силу, которой дай волю – и она спалит дотла весь посёлок.

– А тебе никогда не приходило в голову, – выдала она, – что твой дедушка Вдова может оказаться вовсе не таким непогрешимым и всезнающим кладезем премудрости, которым ты его считаешь?

Я не поверила своим ушам. Такой глупости я ещё в жизни не слышала. Я подскочила к Ангелине и ткнула в неё пальцем.

– Дедушка Вдова – великий человек, – отчеканила я. – Он главный Защитник этого посёлка, и мы с тобой обе обязаны ему жизнью. Я не позволю порочить его имя под крышей его собственного Приюта. А если тебя это не устраивает, можешь катиться на все четыре стороны.

Ангелина потупилась, так что рыжие волосы скрыли лицо.

– Я… я прошу прощения, – сказала она. – Я никого не хотела обидеть.

– Мне плевать на то, что ты хотела. И у меня, между прочим, есть работа. Сверчок, за мной!

Я взяла скрипку, и мы вдвоём поспешили к воротам, не обращая внимания на Ангелину, так и сидевшую молча и потупившись в своём углу.

Я прошла противосолонь и прочла молитвы тонким и хриплым голосом. Ух, до чего же он у меня противный! Хорошо хоть скрипка не подводит, и Сверчок, как всегда, был на высоте. Недавние сны не шли у меня из головы, как будто на языке оставался вкус соли, а тело содрогалось от ударов шторма, и я не переставала гадать, что это значит. Были ли это воспоминания? Не попала ли я сюда из дальних стран, спасённая после кораблекрушения? Как меня вообще занесло в эту пустыню?

Я так погрузилась в эти мысли, что сделала лишний круг вокруг посёлка, сбив напрочь весь Ритуал. Пришлось пройти ещё круг по солнцу, чтобы ликвидировать ненужный эффект, и прочесть молитву задом наперёд – а это ой как непросто. Я уже пропустила Погибель за ворота один раз (и в доказательство получила здоровенную дулю на лбу) и не собиралась снова давать ей шанс. Почему мне так трудно сосредоточиться на деле? Что вообще со мной творится?

Просто слишком много навалилось всего и сразу: Беннингсли, Ласло Дунц, упавшая Книга имён и зараза у Петрова Донни, а вот теперь эти сны и переживания о моём прошлом. Не говоря уже о том, что сами жители посёлка как с ума посходили. Как я могу сосредоточиться на защите нас всех от Погибели, если понятия не имею, что творится в мозгах у людей в моём собственном посёлке? Но и этого мало – Ангелина свалилась мне на голову со своими домыслами и намёками, не говоря о доморощенной волшбе. И вдобавок ей ещё хватило наглости очернить дедушку Вдову в его же собственном доме! Нет, этого я ей спустить никак не могла. И неважно, что с ней мне было так весело музицировать.

Вдобавок музыка нам дана не для веселья, верно? Так могут считать бездельники, которые торчат у Старой Эсмерельды, но не я. Музыка дана для Ритуалов, для защиты посёлка. Может, иногда она помогает отвлечься от Погибели в самые длинные и страшные ночи, но никогда не бывает фривольной: у неё обязательно есть цель. Мне музыка нужна для работы, это важный инструмент в ежедневных ритуалах. И если она идёт от сердца, то неважно, если кому-то покажется весёлой или прекрасной. Главное – чтобы она работала.

Я понимала, что веду себя неправильно. И где там носит эту Всадницу? Скорее бы уже вернулась с новостями про родителей Ангелины, чтобы выкинуть её из головы.

Я ничего не могла с собой поделать: сны по-прежнему не шли у меня из головы. Я так и не избавилась от привкуса соли, от влаги на лице, от обжигающего пламени маяка, от безбрежной свободы полёта, когда можно отправиться куда угодно, оседлав невидимые воздушные вихри, – как рыбы плывут по течению в воде. Это будило во мне новые, незнакомые желания. Что же лежит по ту сторону пустыни? Какие возможности для меня открыты? Я действительно попала сюда из других краёв? А если то место, где я появилась на свет, и есть единственное подходящее для меня место в мире? А что, если там ещё живут мои родные?

Уже заканчивая последний круг, я вдруг обратила внимание на пучки перьев, развешанные по четырём углам ограды. Я никогда не жалела на них бечёвки, плотно связывая маленькие пучки, колебавшиеся под ветром, словно алые факелы, зажжённые ради защиты самой жизни. И тем не менее в двух пучках оставалось всего лишь по два пера. В третьем – и вовсе одно: вызывающее алое пятно на бурой стене посёлка. Четвёртого пучка не было совсем.

Вот это было странно. Ещё никогда не терялось сразу так много перьев. То