Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра - Наталья Аверкиева

— Том Каулитц! Скажи только честно! — развернула меня к себе мама. — Как на духу! Я твоя мать! Не смей мне лгать и смотри в глаза. Это ты избил Тину? И если да, то за что?

— Мам, я пальцем ее не тронул. Пару раз встряхнул, но не бил. Правда, мам. Биллом клянусь. Ты же знаешь, что вы с ним самые дорогие для меня люди. Тина оклеветала меня.

— Я так и знала! — всплеснула мама руками. — Я знала, что мой сын не посмеет поднять руку на женщину.

Я посмотрел на нее, помялся и глухо отозвался:

— Когда она уходила с Биллом, с ней все было в порядке.

Мама осеклась и зажмурилась, закрывая лицо руками.

— Мой сын не мог. Билл добрый мальчик, он не может…

Я пожал плечами.

— Нет, вы чушь какую-то несет! — влез отчим. — Если Тину избил Билл, то какого же дьявола он так несет на тебя? Он уверен, что это сделал ты!

— А если это сделал чужой, то почему Тина указала на Тома?

— Чтобы отомстить мне, мам. Тина приходила днем на студию и обещала поквитаться за испорченную свадьбу и медовый месяц. Билл нас ждал на свадьбе. Я видел. Он очень расстроился, что мы все не пришли.

Мама потупилась, потом посмотрела на меня:

— Если бы мы отложили дело с Югендамтом до понедельника, то потеряли бы детей навсегда. Я лучше пропущу свадьбу сына, чем останусь без внуков. Он должен это понять. Билл умный мальчик.

Я кивнул и улыбнулся, обнимая маму.

— Уверен, он понимает.

— А откуда синяк? — спросила она тихо.

— Алекс не рассчитал с ударом. Он назвал меня папой, представляешь? — шепнул я ей на ухо. — Такой: «Папа!» — и хрясь мне по морде ботинком.

— Ой, Том, ты такой смешной! Ирина учит их произносить слоги. У близнецов, как правило, бывает задержка в развитии речи. Вот она и учит их целыми днями говорить ма-ма-ма-ма, ба-ба-ба-ба, па-па-па-па, ня-ня-ня и так далее. Видимо, Алекс на тебе отработал навыки произношения слога па. Он вообще очень талантливый. Дэнни не такой болтливый. Боюсь, когда они полноценно заговорят, бедная Ирина сойдет с ума. Алекс уже сейчас трещит, ничем его не заткнешь. Весь в отца.

— Да ну тебя, — надулся я. — Он очень четко это произнес. Мари обиделась, дурочка, что не ее назвал мамой, а меня папой. Она звонила?

— Да, утром. Сказала, что тебя арестовали и просила не волноваться, не читать газет и не смотреть телевизор, там несут бред. А после обеда позвонил Йоахим и сказал, что тебя сегодня скорее всего отпустят. По крайней мере, он все сделал для этого, у них нет оснований задерживать тебя.

С плеч сорвалась тяжесть. Я облегченно выдохнул. Тряхнул головой и мысленно несильно стукнул себя кулаком по скуле — придурок, как ты мог подумать, что она тебя предаст?

— Симона, пойдемте ужинать, — защебетала Сью, влетая в гостиную. — Я тут на нервной почве столько всего наготовила! Пойдемте. Том, тебя там хоть кормили?

— Конечно. Но я с удовольствием еще что-нибудь съем более вменяемого, — широко улыбался я.

Мир сразу стал цветным. У меня самая лучшая семья на свете!

Мы лежали в постели. Я старался дышать глубоко, чтобы выровнять дыхание, чувствуя, как колотится сердце. Сьюзен лениво перебралась с меня ко мне под бок, накрыла нас одеялом. Ее пальчики скользили по влажной коже груди. Губы иногда касались бока. В воздухе божественно пахло любовью и спокойствием.

— Я очень испугалась сегодня, — тихо произнесла она. — Как-то жизнь резко покачнулась. Всё, что было так надежно, оказалось зыбким, пошло трещинами. Я думала, вот тебя арестовали, а вдруг суд, вдруг тюрьма, вдруг тебя не будет много лет, что мне делать?

— Найдешь другого.

— Ты самый лучший.

— Есть и получше.

— Для меня нет. Я говорила с отцом, Том, по поводу группы. Он сказал, что можно обсудить ваш проект, но ему нужен от вас бизнес-план.

— Господи, о чем ты? — покривился я. После секса только о делах думать.

— Помнишь, ты сказал, что было бы здорово, если бы вы с ребятами вновь воссоединились?

— Cью, ты понимаешь, какие это деньги? Толку от того, что мы воссоединимся, если нет денег ни на что? Песни, альбом, тур… То, что есть на студии, конечно, круто, но это нам позволит всего лишь записать альбом. А все остальное? Для рекламы альбома нужны деньги. На клип нужны деньги. Эфиры на радио и телевиденье — опять деньги. Журналы, газеты — деньги. Чтобы альбом выстрелил, нужно купить хиты, желательно проплатить рейтинги и хит-парады. Билл давно ничего не пишет вменяемого. У нас нет репертуара. Нам не на что ехать в тур. К тому же надо идти под крупный лейбл, иначе нам просто никто не даст ничего делать, а я не хочу опять работать, как ишак, зарабатывать и отдавать всё, что я получаю, кучке дармоедов.

— Погоди, но как-то же ты со своими парнями справляешь? И без всякого лейбла!

— Что ты сравниваешь? У моих парней нет даже десятой части того, что было у нас. Так… сплошные расходы. Если возвращаться, то надо сделать это красиво, грандиозно, мощно. А нам не с чем возвращаться. На старых хитах мы не выедем. Нужно что-то новое, крутое, неожиданное. К тому же надо заранее договариваться с промоутерами о туре. Не факт, что они захотят с нами работать…

— Все равно мне кажется, что вы должны попробовать! Как думаешь, а ребята согласятся?

— Не знаю… Густав и Георг в целом неплохо зарабатывают. Им на кусок хлеба с маслом вполне хватает. Я вроде бы тоже не бедствую. Не шикую и не купаюсь в ванной, наполненной «Дом Периньон», но на жизнь не жалуюсь. Билл… Билл редко жил по средствам.

Сьюзен приподнялась на локтях и посмотрела мне в глаза:

— Хочешь сказать, что если бы у тебя сейчас была возможность вновь выйти на сцену в составе Tokio Hotel, ты бы отказался?

— Нет, — не задумываясь, отозвался я.

— Тебя останавливает только отсутствие денег?

— Cью, понимаешь, важно вовремя уйти со сцены…

— Том, но ты же хочешь снова получить этот наркотик!

— Хочу.

— Тебя останавливает только отсутствие денег?

— Нет.

— А что?

Я молчал.

— Что, Том? Объясни мне.

— Знаешь, каково это видеть пустой зал? — шепотом пробормотал я. — Стоять на сцене и видеть пустые трибуны, партер…

Сью откинулась на подушку.

— Надо подумать о бизнес-плане и концепции. Если все хорошо взвесить и грамотно рассчитать, то вы обязательно выстрелите. Столько примеров, когда у людей жизнь в тридцать лет только начинается, и только вы с Биллом решили, что она уже закончилась!

Я рассмеялся, повернулся к ней и обнял, нежно целуя в губы:

— Ты такая отчаянная фантазерка, Cью.

— Нет, ты мне честно скажи — вот лично ты хотел бы, чтобы группа вернулась на сцену?

— Хотел бы.

— А ребята твои хотели бы?

— Скорее всего, да. За Билла только не ручаюсь.

— Билл — это мелочи, — отмахнулась она, прищуриваясь.

— Ну не скажи, — улыбался я, рассматривая ее сосредоточенное лицо.

— Мелочи… Поверь мне на слово.

— Верю, — хихикал я. — А теперь давай спать. Не могу сказать, что прошлой ночью я полноценно отдохнул.

— Слушай, все хочу спросить! А где ты такой синяк получил? Ты же утром уходил, все нормально было.

— Да в камере случайно об угол кровати ударился, когда потянулся к телевизору, чтобы канал переключить. Прикинь, как они утром испугались! — не моргнув глазом, соврал я.

— Ты невыносим! — нахмурилась Сью. — Кстати, я видела в толпе журналистов Марию. Никогда бы не подумала, что она будет там стоять. Небось, и статейку какую-нибудь едкую напишет.

— Почему ты так решила?

— Ну, такой повод позлорадствовать…

— И в чем же повод? В том, что меня арестовали?

— Нет, в том, что соперницу избили. Она наверное обрадовалась, когда узнала об этом. Глупо было бы упускать случай и не отомстить ей через прессу. И еще странно, что Мария не подошла к нам. После всего того, что ты для нее сделал, могла бы хоть поздороваться… Все-таки эти русские такие неблагодарные.

Мое настроение — спокойное, сытое и умиротворенное после семейного ужина и секса — резко упало и уползло за плинтус. Меня опять начал преследовать этот взгляд глаза в глаза и ухмылка на ее лице. И, кстати, почему Мари, правда, не подошла? И что она там делала? Дождавшись, когда Сьюзен заснет, я выбрался из постели и почапал к ноуту.

Мельком глянув, кто и что мне понаписал за сутки отсутствия, я зашел на сайт «Русской службы новостей». Приятно то, что новости были на двух языках. Просматривая, как S&P's понизило кредитный рейтинг Венесуэлы на один пункт и полиция Газы возвращает нарушителям ПДД изъятые у них автомобили, я силился найти в потоке новостей что-то и про себя. Ага, вот оно: «Отпущенный Токио-Том первым делом обнял жену». Гы, трогательно, однако. «Экс-гитарист группы Tokio Hotel Том Каулитц, обвиняемый в избиении супруги своего брата-близнеца Билла Тины Каулитц, сегодня выпущен из-под стражи. «Следствие посчитало, что сейчас ситуация изменилась. Все мероприятия проведены, показания закреплены на месте, опрошены свидетели. Мой подзащитный невиновен и мы смогли это доказать», — прокомментировал решение суда адвокат Каулитца Йоахим Хайдер. Сам бывший гитарист отметил, что считает это решение «справедливым». Но на вопросы отвечать отказался». Н-да, ничего такого, что могло бы мне не понравится. Я еще полазил по сайту, позабивав свое имя и имя брата в строку поиска. Вроде бы ничего такого нет. Ну, ладно. Только не понятно, почему же Мари не подошла? Завтра позвоню ей и все узнаю. Я уже собрался отключить систему, как вспомнил про камеры в ее квартире. Время — четыре часа утра. Спит, наверное. А если… У нас же сервак работает? А если работает сервак, то я могу удаленно зайти через свой рабочий комп и посмотреть, что и как. Еще бы вспомнить как… Я запустил программу, долго медитировал над паролем доступа, пока с горем пополам не вспомнил его. Ога… Вроде бы шуршит потихонечку. Зашел на сервер в свой рабочий компьютер, если это так можно назвать. Ну, давай же, покажи мне Мари, всевидящее око! На экране высветились несколько черных окошек и одно едва различимое. Черные окна — это камеры в комнатах, где нет света. А полутемное — это ночник в комнате близнецов. Я развернул окно на весь экран и выключил свет, чтобы было лучше видно. В комнате горел ночник, света которого не хватало для полноценной картинки. Мари укачивала одного из мальчиков, ходя по комнате туда-сюда. Я улыбнулся. За эти несколько месяцев с момента моего возвращения, она поправилась. У нее опять появилась попа и грудь моего любимого размера. Фигура приобрела очень соблазнительные женственные контуры. Все-таки ей не идет быть тощей, эти ручки-спички и выпирающие отовсюду кости. Сейчас то, что надо — есть за что подержаться, есть что показать. Мари, как будто почувствовала мой взгляд. Остановилась, посмотрела в камеру. Постояла так несколько секунд и опять пустилась в свой длинный путь, укачивая ребенка. Было в ней что-то магическое — как она ступает голыми ногами по ковру, черная широкая полоска трусов, разделяющую ее на моем мониторе на две части, короткий спортивный топик с тремя узкими темными полосочками. Билл любил адидасовскую спортивную одежду. Интересно, это Мари уже новый купила или это еще из старых запасов? Думала ли она, покупая этот топик, о Билле в тот момент или выбрала его подсознательно? Ребенок капризничал и отказывался спать. Я почему-то подумал о том, что, если она так скачет вокруг детей каждую ночь, а потом утром радостно топает на работу, то это же свихнешься… Когда же она спит? Мари растерянно стояла посреди комнаты, потом запрокинула голову назад, закрыв глаза. Малыш дрыгал ручками и ножками. Мари посмотрела в сторону второй кроватки. Дэнни у нее на руках. Да, скорее всего Дэнни. Алекс спит в другой кровати. Чего это мамин любимчик бузит? Мари погасила ночник и на несколько секунд пропала в темноте. Я ждал, когда же она появится. Да, экран ее спальни вдруг ожил. Мари пришла к себе в комнату, убрала подушку с одной стороны и подсунула ее под простынь, положила Дэнни в эту «люльку». Малыш орал. Мари устало потерла глаза и легла рядом. Она что-то говорила ему, гладила. Потом положила себе на грудь и попыталась так успокоить ребенка. Я видел, что она засыпает. Улыбнулся — она так устала, что способна заснуть даже под крики собственного сына. Мне тоже пора. Надо не проспать завтра на работу и обязательно заехать к Мари утром. Я так по ней соскучился.