Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра - Наталья Аверкиева

— Уже поздно, все ушли, поэтому со следователем, которому поручено ваше дело, вы будете беседовать завтра, — раскрыл папочку полицейский и начал перекладывать с места на место какие-то бумажки.

— А можно узнать, в чем меня обвиняют?

— Да, конечно. Вы обвиняетесь в том, что нанесли тяжелые увечья Тине Каулитц и угрожали ей убийством.

Он протянул мне ксерокопию какого-то листа с очень некачественным текстом. Телефонограмма из городской больницы. Отлично. «Множественные ушибы и кровоподтеки лица, гематома, ссадина нижней губы, кровоподтек правого плеча, ссадина левого плеча, ЧМТ (?), нарушение координации движения, перелом костей носа (?), астенический синдром. Со слов пострадавшей избита братом мужа Томом Каулитцем». Заебись.

Я почесал затылок.

— Что такое астенический синдром?

— Нервно-психическая слабость.

— Я не избивал ее до такого состояния. Она вполне себе бодро убралась из моего офиса.

— Странно, а вот фрау Каулитц утверждает, что вы накануне угрожали ей убийством и даже гонялись за ней с лопатой в доме.

— Не гонялся я за ней с лопатой.

— Экспертиза показала, что на черенке лопаты есть ваши отпечатки пальцев, а зарубка на двери и краска на лезвии имеют одно происхождение. — Он опять протянул мне бумагу. Результаты экспертизы. — К тому же вы уже привлекались однажды за нападение на женщин. — Посмотрел на меня ласково, как на ребенка, который очень неуверенно врет.

— Извините, но дальнейшую беседу мы продолжим только в присутствии моего адвоката.

— Как скажите, — легко согласился он. Сложил обратно листы в папочку, закрыл ее и повернулся к полицейским: — Проводите, герра Каулитца в камеру.

Я поднялся и, набычившись, посмотрел на мужика:

— Я не избивал ее. Если бы я решил ее избить, то такими легкими ранами она бы не отделалась.

— Мы всегда готовы предоставить вам нашу жилплощадь на ближайшие несколько лет, — кивнул он мне. — Отдыхайте, герр Каулитц.

Камера оказалась очень маленькой. В ней было две кровати, стол, телевизор, пара тумбочек и стульев, раковина и унитаз. Под потолком висела маленькая видеокамера. Я осмотрелся. В целом, если не думать про место, то вполне сносно. Похоже на номер в самом дешевом отеле. Проблема только в одном: я забыл телефон в машине, а без записной книжки я помню только три номера — свой, Билла и старый номер Мари. Я даже домашний телефон матери не помню. Себе звонить на телефон — глупо. Биллу я тоже звонить не буду, даже если меня поведут на расстрел. Мари… Черт, ну как же я… Сьюзен… Так, Том, давай рассуждать логически. Если я говорил с Мари и сказал ей, что меня тормознула полиция, хватит ли у нее ума додуматься — если я пропал, значит меня задержали? А если нет? Они обязательно должны сообщить о моем задержании адвокату и семье. Дерьмо! Мать удар хватит.

Я вытянулся на кровати и включил телевизор. Бля, когда же эта сука все провернула-то? Надо отбросить глупости и начать думать. Я не бил ее. Тряс, но не бил. Пару раз о стенку приложил, но не так чтобы до сотрясения мозга и перелома носа. Стоп! Нос! Если ударить по носу и тем более его сломать, будет много крови. Крови в офисе нет. Ушла она хоть и потрепанная, но нормальная. Значит, это не я. Но кто? Блядь, дерьмо! Ее увел Билл. Билл… Мари же говорила, что он ее ударил до потери сознания. О, нет… Ебаный в рот! Может Билл ее отлупил, а она на меня специально стрелки перевела? Но это бред! У меня алиби. Я был на работе, потом поехал к Мари. Со мной в машине было еще четыре человека, я их подкинул до центра, а там уже… А вот следующие полчаса я полз до Мари. Но город еле двигался в это время… Дерьмо! Почему опять я?! Это же легко проверить, да? Там же камеры должны быть, да? Бляяяяя… А где интересно ее избили? Боюсь, как бы мне эти полчаса боком не вылезли. Ебаный в рот! И Мари… Есть камеры у нее дома. Но мой комп был выключен, значит, запись не велась? Твою маааать… Няня Мари! Она может подтвердить, во сколько я пришел! Хорошо, допустим. А потом мне лучше будет все-таки сесть, потому что Сьюзен, узнав о том, где я провожу вечера, повесит меня за яйца около дома Мари. И чтобы этого не случилось, лучше находиться под охраной в изолированном от Сью помещении. Чего-то все плохо. Если же это Билл избил Тину… Так, давай больше не будем думать, а ляжем спать. По крайней мере так время быстрее пролетит.

Утром со скуки я закатил скандал по поводу того, что в мой сандвич не положили майонез, ведь если бы я знал, что сандвич с тунцом без майонеза, то взял бы сандвич с бужениной! Он должен был быть с майонезом по всем законам подлости. Кофе в тюрьме тоже оказался наипоганейшим. Даже хуже, чем был у Мари, пока она жила на Маловер штрассе, хотя мне казалось, что хуже и быть не может. Я валялся на постели, щелкал каналы телевизора и думал о том, как связаться с Йоахимом. Вообще, он входит в какую-то их ассоциацию адвокатов. Наверняка в полиции есть база, по которой его можно выцепить. Да, точно! Надо сказать следователю, что без своего адвоката Йоахима Хайдера я и рта не открою, и пусть он его официально вызывает. О, Тину и Билла показывают! ЧТО?! От неожиданности я сел. Это был снимок Тины в анфас — лицо реально все в синяках, нос распухший, вид такой, словно ее кто-то использовал в качестве груши в секции бокса. Не я это! Черта с два! У меня тогда руки должны быть сбиты! Не я это! Но кто?

— Молодая жена Токио-Билла пострадала от ревности его брата-близнеца Тома. Прекрасное лицо девушки в сильных кровоподтеках и ссадинах. Медикам она сообщила, что Том уже давно преследует новобрачных, — продолжал гундосить телевизор.

Я даже рот приоткрыл от удивления.

— Что ты врешь, сука? — процедил экрану.

— Том категорически против наших отношений, — видимо на последнем издыхании вещала Тина, заламывая руки и закатывая глаза. — Накануне он разнес нам все в доме, пытался убить меня. Это все наркота! Том давно употребляет! А потом он становится таким жестоким! За что мне все это? Том ужасно ревнивый. Он не дает нам с Биллом прохода с самого начала наших отношений. Он даже настраивает против нас всю семью, а мой несчастный муж очень из-за этого страдает. — И она трогательно разрыдалась.

— Погоди, вот выйду, и тогда испытаю кайф по полной, когда закопаю тебя той самой лопатой, с которой я за тобой гонялся, — прошипел я мстительно.

— Когда врачи «скорой» приехали на вызов, — с праведным гневом в голосе продолжала вещать дикторша, — они не смогли узнать в этой прекрасной молодой женщине всегда очаровательную и улыбчивую Тину Каулитц. Лицо опухло от побоев, под левым глазом — огромный синяк. Она едва могла говорить, жаловалась на сильное головокружение и тошноту. Оказав женщине первую помощь, медики отправили телефонограмму в полицию. Судя по характеру травм, у того, кто ее избил, тяжелая рука и жестокое сердце!

— Пошла на хуй! — ругнулся я на телевизор.

— Для определения точного диагноза фрау Каулитц назначили консультацию у лор-врача и офтальмолога, сделали магнитно-резонансную томографию головы и электроэнцефалограмму, — сообщил дядька в белом халате.

— Тина старается как можно реже выходить из своей палаты люкс, она не хочет, чтобы ее видели в таком виде, — патетично возмущалась дикторша.

— И пусть охрану себе закажет, сука! Зря она надеется, что я буду таким же добрым, как Мария, — ухмыльнулся я и переключил канал. Несут какой-то бред с утра пораньше. Все настроение испортили. Надо обязательно связаться с Йоахимом.

Обед в моем беззвездном мотеле был скуден, но в целом вполне съедобен. Я так и лежал на кровати, щелкал каналы, смотрел новости о себе, любимом, и уже даже не злился. Было забавно, как искажается информация от канала к каналу. Показали неизвестного мне полицейского, который сообщил, что по факту избиения фрау Каулитц уже приняты меры и виновный, то есть я, задержан и содержится под стражей. Потом выяснилось, что я был буйным в момент задержания и себя не контролировал. Так, во всем этом есть только один положительный момент — Йоахим уже в курсе, где я, и, скорее всего, занят моим освобождением. Отрицательных моментов гораздо больше. Надо подать встречный иск на Тину за клевету. Интересно, а что Билл скажет? Погоди, а что он может сказать? Он увел Тину от меня в нормальном состоянии! Он же знает, что я ее и пальцем не тронул. Ну, почти не тронул. Точнее тронул, но не так сильно. Чертова сука! Мстит мне за Югендамт. Надо еще подумать о студии. Билл не отдаст ей студию. Он же понимает, что тогда это будет всё, конец — здравствуй, белая простыня, памятник и цветочки по праздникам! Студия и авторские — это его единственный источник дохода. Если Тина заберет студию, Билл останется без денег, ему натурально не на что будет жить. Пока близнеца содержу я, объективно говоря. Господи, сколько же на моей шее иждивенцев… А если со мной что-то случится, если меня реально посадят, то куча народа останется без средств к существованию? Я рассмеялся. Бля… Я ж еще и Тину содержу! Мама, роди меня обратно! А может правда в тюрьму? Не так уж тут и плохо, если посмотреть изнутри — кормят, поят, делами заниматься не заставляют. Буду читать книги, смотреть телевизор, выступать на тюремных концертах. Я закрыл глаза. Как мне все надоели.