Литературные тайны Петербурга. Писатели, судьбы, книги - Владимир Викторович Малышев

Хотя же и случается, что он предпочитает одну территорию другой и начинает называть ее отечеством, но это не отечество, а только оседлость. Воспитательное значение паразитства громадно: в этой школе вор мелкий развивается в вора всесветного». Как тут не вспомнить, например, про Навального?

И не будущих ли Чубайсов и тех, кто его оправдывает, имел в виду Салтыков, когда говорил: «Почти на каждом шагу приходится выслушивать суждения вроде следующих: «правда, что N ограбил казну, но зато какой патриот!» или: «правда, что N пустил по миру множество людей, но зато какой христианин!» – и суждения эти не только не убивают нашу совесть, но даже не удивляют нас».

«Нельзя быть паразитом и патриотом ни в одно и то же время, ни по очереди, то есть сегодня патриотом, а завтра проходимцем. Всякий должен оставаться на своем месте, при исполнении своих обязанностей», – указывал писатель. Увы, сегодня у нас такое происходит далеко не всегда. И тут тоже невольно приходит на ум один известный современный политик, и даже руководитель партии.

Часто Салтыкову-Щедрину приписывают сегодня и другую цитату: «Если я усну и проснусь через сто лет и меня спросят, что сейчас происходит в России я отвечу: пьют и воруют». Один любознательный пользователь интернета заинтересовался, откуда же взята эта цитата? В произведениях писателя ее нет. Но оказалось, что ею наводнён весь интернет. «Гугл» даёт 106 000 ссылок на «Салтыков-Щедрин пить и воровать», 105 000 на «Салтыков-Щедрин пьют и воруют» и 104 000 на «Салтыков-Щедрин в России пьют и воруют».

«Но самое интересное, – отмечает любознательный пользователь, – что ни в одном тексте по ссылкам не дан источник «крылатого выражения». Я, конечно, все сто тысяч ссылок не осилил, но просмотрел вроде бы авторитетные… По мере сокращения периода времени появления ссылок их количество, естественно, уменьшалось. Пока не осталась одна – самая первая. Автором цитаты оказался… Александр Розенбаум. До сих пор на его официальном сайте лежит его интервью «Собеседнику» с хорошим таким заголовком: «Никому не позволю лапать себя грязными руками», в котором он и родил «цитату» Салтыкова-Щедрина. Вот как это прозвучало впервые 16 октября 2000 года: «А. Розенбаум: «Ещё то ли Карамзин, то ли Салтыков-Щедрин сказал: «Что будет через двести лет? Будут пить и воровать!»

Писать не переставал до конца

Издательской работой отставной чиновник Салтыков занимался страстно, с увлечением принимая к сердцу всё, касающееся журнала. Окружённый людьми ему симпатичными и с ним солидарными, он чувствовал себя благодаря «Отечественным запискам» в постоянном общении с читателями. Когда пытаются объяснить, почему вдруг вице-губернатор решил вдруг оставить свой пост и уйти в литературу, ответ на самом деле простой. Волшебный зов искусства оказался сильнее. Такой же пример приводит Станиславский в своей книге «Моя жизнь в искусстве». Один высокопоставленный генерал так увлекся его театром, что бросил все и стал заниматься тем, что сидел во время спектакля за сценой и с увлечением свистал соловьем.

Однако запрет журнала за «вредное направление» сильно расстроил Салтыкова. Мысль об одиночестве, о «брошенности» стала удручать его всё больше и больше. «Болен я, – восклицает он в первой главе „Мелочей жизни“. – Недуг впился в меня всеми когтями и не выпускает из них. Измождённое тело ничего не может ему противопоставить».

Незадолго до смерти писатель был прикован к кровати, нуждаясь в посторонней помощи и заботе. Однако все-таки не терял оптимизма и чувства юмора. Нередко, когда он не мог в силу слабости принять гостей, он просил передавать им: «Я очень занят – умираю». При этом он не переставал писать – «Пошехонская старина» ни в чём не уступает его лучшим произведениям. Салтыков-Щедрин умер от закупорки мозговых сосудов 28 апреля 1889 года и погребен на Волковском кладбище в Петербурге, рядом с другим корифеем русской литературы Иваном Тургеневым.

Поэт «без кожи»

Трудно после Пушкина найти в России другого такого поэта, как Александр Блок, который посвятил столько стихов любви. Однако сегодня исследователи его творчества больше гадают о том, отчего же он умер. Хотя сам Блок незадолго до кончины это уже объяснил: «Поэт умирает потому, что дышать ему больше нечем…».

Самый известный стихотворный цикл Блока – «Стихи о Прекрасной даме», героиней которого была, как известно, Любовь Менделеева, дочь великого химика, создателя Периодической таблицы элементов. Знакомство с ней не было случайным, мать Блока была дочерью проректора Санкт-Петербургского университета. А кроме того, их загородные имения в Шахматове находились недалеко друг от друга.

В юности Блок был строен, красив, с большими светлыми глазами – настоящий принц! Он и явился к своей будущей жене, как принц – на белом коне, в самом буквальном смысле этого слова. Приехал в имение к соседям на лошади. В результате в 1903 году Любовь Менделеева стала его женой. Но, увы, муза поэта была непостоянной. Блок часто влюблялся. Среди его увлечений были актрисы, и оперные певицы. Да это и не удивительно. Блок был человеком тонкой духовной организации, крайне чувствительным ко всем впечатлениям, к людям, с которыми встречался. Говорили, что он «без кожи». Однако его жизнь до революции складывалась счастливо: брак с любимой женщиной, огромный успех его стихов, масса поклонников и поклонниц со всей России. Но тут грянула война с Германией, а потом и трагический 1917 год…

Кошмар в Петрограде

Эти события романтически настроенный Блок поначалу воспринял с восторгом и с энтузиазмом призывал: «всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте музыку революции!». Личным ответом поэта на происходящее стала его знаменитая поэма «Двенадцать». Но для «революционных масс» его образ Христа в «белом венчике из роз» был не понятен. Не случайно эти строки переделывали: «В белом венчике из роз впереди идет матрос!»

Кошмар первых месяцев жизни в Петрограде после захвата власти большевиками, ночные обыски, грабежи, расстрелы, насилие, наступивший голод и разруха быстро отрезвили поэта. Сначала он читал «Двенадцать» на всех своих публичных выступлениях, а потом перестал. В феврале 1919 года его арестовала ЧК, которая подозревала Блока в участии в антисоветском заговоре. В тюрьме он пробыл недолго, его освободили по личному ходатайству Луначарского. Однако чекистский застенок окончательно надломил поэта. Блок впал в депрессию, перестал писать стихи, у него начался распад психики. Дома он в бешенстве крушил мебель, срывал со стен картины, разбивал склянки с лекарствами.

Семья оказалась в нищете, Любовь Дмитриевна продала все, в комнате осталась только железная кровать. Революцию поэт уже яростно ненавидел. «Я задыхаюсь, задыхаюсь, задыхаюсь! Мы задыхаемся, мы