Натюрморт для вампира - Наталья Хабибулина

Но потом поняли… Понимаете, из ценного пропали только атрибуты буддийских монахов: капала – это…

– Не утруждайте себя объяснениями, меня уже вполне просветили по этому вопросу, – улыбнулся Дубовик. – Можете просто перечислить.

Таисия Львовна улыбнулась в ответ:

– Что ж, тем проще нам будет разговаривать. Итак, капала, вишва-ваджра и «драгоценный сосуд». С остальных экспозиций были взяты… ммм… такие экспонаты, без которых каждая из них ничего, практически, не теряет, тогда как без атрибутов монахов и так небольшая экспозиция Торн-Преображенского становится почти оголенной. Конечно, мы, как могли, воссоздали эти предметы, но… сами понимаете… – она развела руками.

– И каков ваш вывод? Вы ведь для себя наверняка его сделали?

– Да, вы правы. Интерес вызвали артефакты Торн-Преображенского, остальное было взято для отвода глаз, только чтобы сбить нас с толку. И если бы человек, укравший всё это, имел хоть какое-нибудь представление об искусстве, он бы был более разборчив, пытаясь нас запутать. Мог взять ещё кое-что, не менее ценное.

– Значит, брал дилетант, по чьему-то заказу?– спросил Андрей. – Как вы думаете?

– Скорее всего, – кивнула женщина. – Во всяком случае, всё выглядело именно так.

– Скажите, вы не помните, был ли в «драгоценном сосуде» камень?

– Я вижу, что вам, действительно, многое известно об этих предметах. «Драгоценный сосуд» хоть и носит такое название именно из-за того, что является сосудом для камня, но он, увы, оказался пуст… Видимо, камень был, и в самом деле, драгоценным, коль его оттуда вынули. Но судьба его нам неизвестна.

– Могу я посмотреть на копии всех этих предметов?

– Безусловно. Но простите мне моё любопытство: что заставило работников милиции заинтересоваться ими? Неужели они отыскались? – в голосе женщины почувствовалось волнение.

– Только след, не более. И ещё, прежде чем, вы покажете мне эти копии, я хотел бы, чтобы вы взглянули на одну интересную репродукцию, на которой они изображены, – подполковник достал из портфеля всё ту же большую книгу, которую ему любезно предоставил для дела один из многочисленных друзей «Карабаса-Барабаса».

Таисия Львовна с жаром воскликнула, посмотрев на картину:

– Это, несомненно, они! И камень!.. Камень в «драгоценном сосуде»! И замковый интерьер! Боже! Это просто уму непостижимо! – она благоговейно сложила руки.

– Но эти предметы могли же быть скопированы так же, как и ваши теперь?

– Нет! – твердо ответила женщина. – Взгляните на капалу: у одной глазницы даже на картине виден небольшой скол. Видите? – она аккуратно прикоснулась до неприметной детали, будто боялась, что череп рассыплется от её соприкосновения. – В том и состоит суть правдоподобия картин, написанных с натуры: прописываются все, даже самые мельчайшие подробности. На нашей капале было именно так! А вот скопировали мы уже без этого. Знаете, в этой картине есть скрытый смысл…

– Означает ли такое правдоподобие, что изображенные на ней артефакты могли использоваться в жизни, скажем, для какого-то мистического обряда? То есть, именно те, что были у вас?

Таисия Львовна помолчала, потом ответила:

– Знаете, они даже запах имели какой-то свой, особенный, не старый, а старинный, свойственный вещам, пришедшим к нам из минувших веков. И капала… Она не была девственно чистой, было видно, что её использовали по назначению. Череп ведь внутри не идеально гладкий, вот на нем и остаются едва приметные следы биологических веществ. Вам бы самому взглянуть – вы бы поняли…

– Ну, что, Никита, дело твоё всё интересней и интересней, – для разговора Дубовик пригласил Авдеева в кафе, чтобы им никто не мог помешать.

– Получается… Это что же получается? Что кому-то, и в самом деле, необходимы эти монашеские атрибуты? Но там не хватает камня, и теперь охотятся за ним? – майор ковырял в вазочке с мороженым, изредка лишь облизывая ложку: мысли о деле полностью поглощали его внимание, сейчас он смотрел в одну точку.

– Если только ими не заинтересовались антиквары. Такое тоже исключать нельзя. Твоё мороженое стремительно тает, – Дубовик, пытаясь привлечь внимание друга, постучал своей ложечкой о блюдце: себе он заказал только кофе, но напиток оказался не лучшего качества, что вызвало раздражение подполковника: – Совсем не умеют у нас варить кофе, – он отодвинул невкусный напиток и закурил.

– Чёрт с ним, с мороженым! – Авдеев тоже отодвинул от себя вазочку. – Слушай, Андрей, но ведь если эти предметы с какого-то оккультного ритуала, связанного с человеческой кровью, значит, убийство мальчиков из этой же оперы? Может, это какая-то секта? Как же в этом во всем разобраться? Со всех сторон ко мне сползаются разрозненные сведения, а я не могу собрать их воедино и выделить ядро этого дела. Или они не связаны между собой? – он вопросительно посмотрел на Дубовика.

– А ты возьми мою чашку, да и погадай на кофейной гуще, – подполковник с насмешливой улыбкой придвинул недопитый кофе к Авдееву. – Смерть этих мальчиков, похоже, действительно, выбила почву у тебя из-под ног. Но это уже случилось, поправить невозможно, значит, надо брать себя в руки и работать, для того, чтобы достойно наказать преступника. И… не допустить сейчас новых убийств. У кого в руках кулон? Нашёл ли он своего хозяина? Или «охотник» продолжает своё дело? Надо искать ответы на эти вопросы.

– Как думаешь, убийство Прониной и Кунгоева тоже имеют к этому отношение?

– Никита, думать я могу всё, что угодно, но это не приблизит нас к разгадке. Искать, искать и ещё раз искать… Следует заняться музейным делом. Видишь ли, Таисия Львовна сказала, что кража была совершена чисто, никаких следов взлома не было, значит, вор, скорее всего, из ближнего круга. Надо проверить всех, кто в то время работал. Понимаю, что это тягомотина, но без этого не обойтись. Параллельно необходимо работать по убийству вышеназванных тобой граждан. Но и антикваров проверить: и тех, о ком было известно до войны и после, и тех, что работают сейчас. Кто-то из них мог случайно видеть или слышать о буддийских артефактах. Они часто между собой общаются, да и публика вокруг них крутится очень специфическая. Кстати, экспертиза подтвердила, что этот вор, Кунгоев, был застрелен из «Вальтера»?

Авдеев удивленно протянул:

– Да и вопросов не возникло. Стопроцентный «Вальтер», по картотеке не проходит, чист, как младенец.

– Ну, это ещё вопрос. После войны их столько расплодилось, что так и жди: не один, так другой выстрелит. И не нравится мне этот след… Кулон дочери австрийского барона, картина и артефакты из Германии, от него же, и в довесок ко всему «Вальтер»… Попахивает неметчиной, в самом отрицательном смысле. В общем, так, Никита, держи меня в курсе. Будем созваниваться, координировать свои действия. Я со своей стороны постараюсь делать всё, что возможно.