Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота - Андрей Юрьевич Андреев

это невозможно, ибо ни один профессор никогда не согласится испытание проводить по предмету, ему чуждому. Наш университет, который желает Ваши приказы выполнять не на словах, а на деле, попытался делу помочь тайком и постановил, что имеет такой комитет право востребовать к себе тех профессоров, каких сочтет нужным. Говорю тайком, потому что мы не смеем ни возражать против ошибок, высшими властями допускаемых, ни их исправлять.

Указ действителен для всей Империи. Но положение об экзаменах требует глубокого знания русского языка. В наших губерниях найдется от силы пять чиновников, способных такой экзамен выдержать, по той причине, что до сей поры не имелось никаких средств этот язык выучить. Даже теперь Университет после долгих поисков не сумел найти учителей русского языка для всех наших училищ, а две трети тех, кого мы наняли за неимением лучших, ни на что не годны. Итак, в наших губерниях повышение по службе ни для кого невозможно. А ведь это наверняка не то, чего Вы хотели, ибо не один раз мне говорили, что дела, из этих губерний поступающие, как правило, лучше всех продуманы и составлены.

Вот что хотел я Вам сказать на сей счет в общем; теперь позвольте мне еще несколько замечаний сделать не менее важных.

Помимо испытаний кандидатов на должности и чины университеты в согласии с уставами своими присваивают звания докторские или магистерские, которые (параграф 15 акта постановления) относятся к 8-му и 9-му классу по Табели о рангах. Итак, следовало Указ от 6 августа в согласие привести с этой статьей и возвеличить высшие звания университетские, объявив, что в продвижении по чинам и должностям те, кто эти академические степени получат, преимущество имеют перед теми, кто сдал лишь экзамены на чин; в противном же случае степени эти на деле в ничто превратятся.

Князь Куракин добился того, что медицинские факультеты лишились права экзаменовать и присуждать степени тем, кто в их университете не учился[541]. Знаю, что не Вы тому виной. Комитет составлен был из особ, которые обязаны были права университетов отстаивать. Клингер тоже этим занимался, а наш министр – вовсе нет, и в результате внутренние дела победили народное просвещение в деле, касающемся просвещения. Известно мне, что факультет против буквы закона пошел, однако доказал он, что против смысла закона не погрешил[542]. Но ведь форма – все, а смысл – ничто. Указ от 6 августа хорошую возможность предоставлял исправить ошибку, бросавшую тень на целый факультет всех университетов вместе взятых. Стоит только первый камень вынуть из фундамента здания, остальные вынуть не составит труда и все здание обрушится. О, если бы нашлось у Вас время меня выслушать, рассказал бы я Вам еще множество вещей касательно университетов. Дело до того дошло, что мы уже не можем профессоров найти на вакантные места. Так мы по наклонной плоскости катимся без шума! Распространяя на другие факультеты право экзамены принимать, следовало в их число факультеты медицинские включить, которые благодаря той чрезвычайной работе, что делали они для военных госпиталей и казеннокоштных студентов, заслужили право по меньшей мере наравне с другими факультетами стоять.

* * *

Указал я Вам на зло. Исправить его нетрудно, Вас не компрометируя. Довольно будет несколько статей прибавить. Позвольте мне Вам их предложить.

Как узнали мы, что наш указ от 6 августа сего года понят был превратно, повелеваем мы дополнительно то, что в нижеследующих статьях изложено:

1) Положение об экзаменах не следует ограничивать юриспруденцией, но следует распространить на другие части администрации. Итак, тот, кто желает испытание пройти, сообщает университету ту часть, по которой он служит или желает служить, а университет соответственно назначает комитет испытующих или испытания проводит надлежащий факультет согласно правилам, предписанным для кандидатов в уставах университетских.

2) Министерство народного просвещения отдаст университетам распоряжение составить каталог наук основных и первоначальных, необходимых для каждой части администрации, а из этих каталогов, предоставленных каждым университетом, сделает единый каталог, к которому во всей Империи на экзаменах прибегать будут. Результат каждого испытания определяться будет прежде всего познаниями, какие экзаменуемый обнаружит в науках основных.

3) Те, кто получил степень докторскую или магистерскую в университетах Империи, преимущества должны иметь перед теми, кто сдал лишь означенный экзамен на чины и должности.

4) В губерниях, где русский язык родным не является, доскональное знание этого языка в настоящее время не является обязательным условием для продвижения в чине, потому что заведения образовательные не добились еще совершенства в этой части. Впрочем, те, кто знание русского языка соединяет с познаниями в их части наук, получают для продвижения права дополнительные.

5) Факультет медицинский участвует в экзаменах наравне с прочими факультетами, и то, что в уставах университетских для него означено о производствах в степени, остается в силе; это указам, касающимся медицинского департамента, не противоречит.

Не жалейте о времени, потраченном на чтение этого длинного письма, и сделайте так, чтобы смог я Вас вскоре поблагодарить за его действие. Но о чем я? Несмотря на то что Вы мне зимой сказали, ушло время, когда я Вашим доверием пользовался. Но разве смогу я Вам изменить?

148. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Дерпт], 17 октября 1809 г.

Государь!

Полагаю я своим долгом знать обо всем, что до Вас касаться может. Посему беру на себя смелость Вам послать письмо нижеприлагаемое от герцога Генриха Вюртембергского; получил я его несколько дней назад от вюртембергского министра, который меня об его содержании еще прошлой зимой предупреждал. Надеется герцог, что Вы благоволите приобрести его физический кабинет, в Германии прославленный, и выражает желание, чтобы я оценку коллекции произвел, хотя мне это кажется бесполезным, ибо убежден я, что, если сочтете Вы возможным возместить убытки, какие, боюсь, герцог потерпел из-за невзгод судьбы, чуть большая или чуть меньшая стоимость этого кабинета на Ваше великодушие повлиять не сможет. <Герцог Генрих полагает, что Вы его коллекцию университетам подарите, и я согласен, что стало бы это для нее превосходным употреблением; главное, чтобы не обойдены оказались новые университеты: Дерптский, Харьковский и Казанский, ведь два других, более старых, Московский и Виленский, меньше в дарах нуждаются, ибо сами имеют коллекции весьма богатые.>

Герцог Генрих полагает, что Вы его коллекцию подарите какому-либо университету. В этом случае позвольте мне Вас просить не забывать о Дерпте, который, смею сказать без хвастовства и пристрастия, до сих пор милостям, какими Вы его осыпали, превосходное находил применение.

Прощайте, мой Александр! – Хотел бы Вам и другое сказать; но молчание Ваше, для меня столь огорчительное,