Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота - Андрей Юрьевич Андреев

маневр губернатора Рихтера – слишком неопровержимо меня убедил в Вашей правоте. Представил ли наш министр Вам наши возражения? Получили ли Вы письмо мое от 28 июня? Если ни того ни другого не читали, доверьтесь мне. Отзовите распоряжение, Вами отданное, положившись на мое слово. (Если во время путешествия Вашего какого-то студента арестуют справедливо или нет, кто его судьбу решит? Неужели обречен он будет с солдатами взаперти сидеть до Вашего возвращения?) Разве я когда-нибудь Ваше доверие обманывал? Я по сей день Ваш Паррот; в определенном смысле останусь им всегда и другого желания не имею, кроме как им быть во всех смыслах. Университет Дерптский есть Ваше творение. По этой причине я к нему привязан так сильно; иначе попросил бы уже у Вас другое место, на котором не пришлось бы с дворянством Дерптского уезда и с людьми вроде Рихтера в сношения вступать.

Благодарю Вас от имени земледельцев лифляндских за то, что «Дополнительные статьи» завершили[524]. То был первый луч света, который во тьме блеснул и в сердце мое проник. Разделил я радость нашего Сиверса. – Нашего Сиверса! Когда он мне это известие сообщил, забыл, что разорен и что Вы до сих пор не возместили тот ущерб, какой неистребимая любовь к человечеству состоянию его нанесла. Был он счастлив. Может ли обладание царской казной радовать моего Александра, если упускает он случай вознаградить такого человека, как Сиверс, в то время как докучные искатели столько даров выпрашивают с успехом?

Да хранит Вас Господь – Вас и жизнь Вашу! Возвращайтесь – счастливым и довольным! Много разного в этом письме сказал. Чувствую, что требуются пояснения. Будь я уверен, что Вы его получите, непременно бы их написал. Пришлите два слова, умоляю Вас; скажите, нужны ли Вам пояснения.

Ваш Паррот, Всецело Ваш Паррот

послано в Эрфурт

139. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Дерпт], 4 ноября 1808 г.

Только десять дней назад написал я Вам[525], Возлюбленный, и вот уже пишу вновь. Не пеняйте за мою докучливость; причину имею очень важную. Касается она и Вас лично, и Университета. В нескольких газетах говорится, что обещали Вы герцогу Веймарскому разрешить лифляндцам и курляндцам учиться в Йенском университете[526], и публика в разрешении этом видит нарушение 17-го параграфа акта постановления для Дерптского университета, согласно которому каждый, кто хочет получить место, предполагающее ученые познания, обязан три года обучаться в Дерптском университете или любом другом университете Российской империи.

Ни секунды не сомневался я, что здесь недоразумение произошло. Уверен, что не хотели Вы нас лишить большей части студентов наших и опровергнуть акт постановления, который сами нам даровали. Однако же существует указ император Павла, запрещающий русским подданным обучаться в университетах иностранных. Издан был этот указ, если не ошибаюсь, в 1799 году и с тех пор отменен не был; так вот, в Йенском университете полагают, что не учатся в нем лифляндцы и курляндцы только из-за этого указа[527]. Благоволите, умоляю Вас, издать указ, в котором указ императора Павла отмените официально, но в то же время публику известите, что тем самым вовсе нет у Вас намерений не соблюдать 17-й параграф акта постановления для Дерптского университета, а, напротив, требуете Вы, чтобы параграф этот в силе оставался и чтобы исполняли его неукоснительно, иначе говоря, чтобы юноши русские продолжали обучение в чужих краях лишь после трехлетней учебы в университете Российской империи. Когда бы дело шло только о соревновании с университетами иностранными, не стал бы я Вас ни о чем просить, ибо убежден, что обучают подданных Ваших в Дерпте не хуже, чем в Йене или Гёттингене. Но против нас действуют репутация вполне заслуженная этих старинных университетов, более строгая студенческая дисциплина, в нашем Университете установленная, и нелюбовь дворянства, особенно курляндского, которое простить до сих пор не может Университету, что он в Дерпте открыт, а не в Митаве; по этой причине, как бы много ни знали наши профессора, с какой бы точностью ни исполняли они свой долг, потеряем мы, однако же, большую часть наших студентов, лишь только параграф вышесказанный нашего акта постановления силу утратит. Университеты иностранные сами подобными привилегиями наделены. Галле, Гёттинген, Йена, Тюбинген обладают такой же привилегией в отношении местных подданных. Неужели же университеты русские, только что созданные и в десять раз большее число препон преодолевающие, чем германские, должны подобного преимущества лишиться?

С Вами дорожное происшествие приключилось на пути отсюда в Петербург, но кончилось благополучно. Небеса хранят моего Александра и Россию. Прощайте, мой Возлюбленный! Не лишайте своего расположения

Вашего Паррота.

P. S.

Позвольте мне Вам напомнить об использовании 6000 рублей, насчет которых в последнем моем письме речь шла. Я в затруднении. Прошу Вас несколько слов мне на сей счет написать; дойдут они до меня наверняка через Гесслера и Клингера.

140. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Дерпт], 13 декабря 1808 г.

Мой Возлюбленный!

Вот уже полтора года не имел я счастья Вас видеть, исключая те немногие минуты, какие провели Вы в Дерпте, пока Вам лошадей меняли. Сердце мое ропщет. Известно Вам, что нуждается оно в пребывании подле Вас, в повторении давешних счастливых мгновений. К Новому году приеду я в Петербург и привезу одно свое изобретение, которое, полагаю, Вам удовольствие доставит[528]. Если, однако, предвидите Вы, что приезд короля прусского или какое-либо иное происшествие помешает Вам мне несколько мгновений уделить, дайте о том знать Вашему Парроту. Здоровье мое, мои труды, дорожные траты, печаль, какая меня охватит, если путешествие бесполезным окажется, – по всем этим причинам предпочту дома остаться, если не буду уверен, что желание мое осуществится.

Прощайте, мой Александр!

Ваш Паррот

141. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург], 10 января 1809 г.

Со вторника я в Петербурге[529]. Пишу только сейчас, потому что дожидался окончания празднеств в честь короля и королевы Пруссии. Если сможете мне вскорости уделить несколько мгновений, меня осчастливите. Сердце мое этого желает страстно, а дела, о которых с Вами говорить хочу, многочисленные и чрезвычайной важности.

Ваш Паррот

142. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург, 21 января 1809 г.]

Теперь, когда гости Ваши уехали[530], позвольте мне, Возлюбленный, о себе напомнить. Вы знаете, как страстно сердце мое желает не быть Вами забытым, а меж тем время моего отъезда приближается. Из 30 дней каникул 20 уже прошли, а я Вам представить хочу дела, которые сами