Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота - Андрей Юрьевич Андреев

Приложение

[Записка о реформе медных денег в России]

Указная цена медной монеты относится к ее торговой цене как 16 к 30 или 35. Таким образом, казна на всей медной монете, которую чеканит, теряет в среднем 110 процентов. Эта потеря за собой другую влечет, еще более значительную; медь, в монеты превращенная, за границу контрабандой отправляется или переплавляется на медных заводах, вследствие чего нация, лишившись части звонкой монеты, попадает во власть жидов всех вероисповеданий.

Чтобы медь, в монеты превращенную, в обращении оставить, есть одно-единственное средство – чеканить ее так, чтобы указная цена равнялась бы торговой, то есть пуд – 35 рублям. Казна на этом зарабатывать станет ежегодно 118 ¾ процента. Этого результата двумя способами можно добиться.

Первый и самый простой в том состоит, чтобы чеканить новую монету нового веса, а старой монете, чтобы сразу ее не перечеканивать, придать двойную цену. Чтобы ее из обращения потихоньку вывести, довольно будет при обмене набавлять два или три процента, а это сделать можно без ущерба для казны, поскольку старые монеты на 118 ¾ процента тяжелее новых. Небольшая выгода, назначенная при обмене, позволит постепенно все старые монеты на монетные дворы возвратить, и через несколько лет они сами собой из обращения выйдут. Этот способ тот недостаток имеет, что не даст казне мгновенной прибыли, а это весьма существенно.

Второй способ заключается в том, чтобы сначала старые монеты перечеканить. Трудно, однако, их в короткое время на монетных дворах собрать. Чтобы это исполнить, довольно будет часть прибыли частным лицам посулить, издав указ о том, что через какое-то время старые монеты указной цены лишатся и подлежат обмену, при котором за 5 копеек старой монеты получат частные лица 6 копеек новой. Самый невежественный крестьянин предпочтет верную прибыль в 20 процентов полной потере своей звонкой монеты, а там, где крестьяне по-другому рассудят, положиться можно на ловкость торговцев и ростовщиков, которые сумеют старые монеты выманить и на обмене заработать.

Чтобы этот обмен осуществить, нужно предварительно на всех монетных дворах отчеканить как можно больше новых монет и завести во всех, даже самых мелких городах обменные конторы, куда новые монеты завозить, а старые монеты оттуда отправлять будут на монетные дворы. Двойную эта перевозку осуществлять следует за счет казны, но по цене, ею установленной, меньшей, чем общепринятая, но достаточной, чтобы покрыть расходы возчиков сухопутных и водных. Возчиков и лодочников всей Империи рекрутируют для этой цели, каждого соответственно его силам. Поскольку эта часть нации в последнее время огромную прибыль заработала, справедливо будет, чтобы она государству помогла без выгоды для себя, но и без ущерба.

Если исходить из того, что вся медная наличность, находящаяся ныне в обращении, доходит до 100 миллионов рублей (точную оценку дать, пожалуй, невозможно), ее указная цена в новой чеканке дойдет до 218 ¾ миллиона, а поскольку казна даст 20 процентов лажа при обмене, заплатит она 120 миллионов в новой монете и, следственно, получит прибыль в 98 ¾ миллиона. Но придется из этой суммы вычесть деньги на дорожные расходы. Вес ста миллионов старой монеты равен примерно пяти с половиной миллионам пудов, а перевозка каждого пуда стоит будет примерно один рубль. Таким образом, двойная перевозка этой массы меди обойдется в 11 миллионов рублей. Вычтем их из 98 ¾ миллиона, и у нас останется чистой прибыли 87 ¾ миллиона.

Операция эта ассигнациям не только не повредит, но, наоборот, благоприятствовать будет. С одной стороны, общеизвестно, что медь, находящаяся в обращении, обеспечить не может все ныне существующие бумажные деньги. Доказательство тому – трудность, а в некоторых губерниях и совершенная невозможность их обмена. С другой стороны, казна, получив дополнительных 87 миллионов медных рублей, перевозка которых вполовину проще станет, восстановит прежние банки, где можно будет ежедневно бумажные деньги на медные рубли обменивать с тем большей легкостью, что, поскольку медь, в монеты превращенная, исчезать больше не будет, количество ее станет из года в год умножаться и послужит в конце концов обеспечением действительным для всех ассигнаций, в обращении находящихся.

Могут возразить против всего этого проекта, сказав, что у народа, особенно во внутренних губерниях, вызовет он ропот. Но если с этим возражением согласиться, означало бы это, что никакой реформы монетной произвести невозможно, что медь может торговой цены достичь в десять раз большей, чем указная, эту цену никто изменить не посмеет, и в результате останется нация совсем без монет. Разумеется, правительству подобными операциями злоупотреблять не следует; однако должно оно в себе чувствовать достаточно силы, чтобы их совершать и продолжать, если они необходимы. А нынче даже силы не требуется. Достаточно нацию просветить насчет истинных ее интересов. Идеи, на которых вся система монетная основывается, не настолько абстрактны, чтобы нельзя было необходимую реформу популярной сделать. А для сего только и надобно будет, что публиковать эти идеи путями ординарными и экстраординарными, какие правительству известны.

Наконец, желательно, чтобы на новых монетах образ Государя был запечатлен; народ это ценит, и не случайно; нравится ему видеть изображение монарха, которого он обожает, тем более что счастье лично царственную особу лицезреть выпадает ему редко.

146. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Дерпт, май 1809 г.][536]

Забыли Вы или забросили мой телеграф, о котором писал я Вам в последнем письме <или более он Вам не интересен>[537]. Не стану спорить. Позвольте Вам представить другое изобретение, на сей раз медико-химическое, профессором Гринделем сделанное; оно Вашего внимания достойно и докажет Вам вновь, что члены Вашего Дерптского университета не только свои профессорские обязанности исполняют, но и другими предметами общеполезными занимаются. Речь идет о заменителе хины, которая уже дорога чрезвычайно, а скоро в России вовсе недоступной сделается. Суррогат этот есть не что иное, как необожженный кофе. Гриндель изучил хину с большей тщательностью, чем его предшественники, обнаружил, что основные ее составляющие – некая кислота, которую назвал он хинной кислотой, и клей, и убедился, что целебными свойствами хина именно этим двум элементам обязана. Затем начал искать те же элементы в других растениях и нашел их только в необожженном кофе, причем даже в большем количестве. Вывел он из этого, что кофе должен сходное действие оказывать. Следовало это опытами доказать. По его просьбе произвели такие опыты несколько врачей университетских и городских, причем Гриндель им сначала названия суррогата не открыл; началось все в июле 1808