Метаморфозы. Тетралогия - Марина и Сергей Дяченко

мохнатые, похожие на ручных крысят, явились пиявки и стали глодать, сосать, вытягивать; стали отбирать, укорачивать, высушивать. Стали медленно убивать.

Это было жутчайшее, отвратительнейшее, нестерпимое ощущение, хоть и без боли. Хуже боли казалась слабость: десять секунд до превращения в ничто. Девять секунд. Восемь. Пять. Растворяется, гаснет, уходит сознание. Остывает смысл. Разлагается свет, уходит жизнь…

Потом у него начались видения.

Он шел через лес, и он был кем-то другим; навстречу из-за белого ствола шагнула девушка лет восемнадцати, в свободных белых шортах и короткой безрукавке. Она улыбалась, и это была одна из редких улыбок Тимор-Алка – он улыбался точно так же, когда чувствовал себя в безопасности и был уверен в себе.

Девушка протянула к нему руки. Тут же ее улыбка исчезла, лицо исказилось от боли, она упала, прижимая ладони к животу, и начала корчиться на траве. Крокодил, который был кем-то другим, рванулся к ней, но ноги вросли в землю.

Лес опрокинулся.

Женский голос, глубокий и встревоженный, бормотал у самого лица: «Я здесь, все в порядке, Айра, я здесь, все в порядке…»

Потом он открыл глаза и поразился, что жив до сих пор.

Вокруг было много людей, очень много, они ходили, разговаривали, обрабатывали землю реактивами, обмеряли стволы мертвых деревьев. Один нес в опущенной руке местный терминал – вернее, то, что от него осталось. Ни на Крокодила, ни на сидящего рядом Айру никто не обращал внимания, и оба были этому рады; несколько минут бездействия, такого глубокого, что щеки, кажется, готовы оплыть на ключицы расплавленным воском.

– Почему ты зовешь себя Крокодилом? – хрипло спросил Айра.

– Что?!

– Почему ты мысленно зовешь себя – Крокодил? Это название хищного животного. Почему?

– Откуда ты… – Крокодил замолчал.

– Разве это тайна? – пробормотал Айра.

Крокодил перевел дыхание. Каждое слово стоило усилий, как упражнение с тяжеленной штангой.

– Когда я был маленький… У нас дома… В ванной был пластмассовый крокодил Гена.

– Гена?

– Это имя… Долго объяснять… Пластмассовый крокодил, очень добрый. В шляпе.

– Крокодил в шляпе?!

– И в пальто… Я играл с ним… когда купался. Отец стал называть меня «крокодил»… С тех пор я так зову себя. Только я. Больше никто.

– Спасибо, – сказал Айра. – Теперь понятнее.

Голоса людей, суетившихся в «зоне инцидента», сливались в единый поток бормотания. Звон в ушах мешал Крокодилу разбирать их слова; перед глазами искрилась белая пена, как гора жемчуга. Так было: из белизны проглядывает умильная пластмассовая морда; тесная ванна малогабаритной квартирки, чувство защищенности и покоя, которого он больше не испытывал нигде и никогда в жизни.

– Я хотел тебе сказать важную вещь, но не успел, – сказал Айра. – Новость заключается в том, что я могу вернуть тебя на Землю.

– Зачем ты это говоришь?! Мало…

Он хотел сказать: «Мало мной манипулировали, мало играли на моих чувствах и нервах», но не было сил дышать и шевелить губами.

– Я могу вернуть тебя на Землю, – монотонно повторил Айра. – Я нашел дыру в твоем договоре. Если грамотно нажать на Бюро – можно отменить твою миграцию как факт. То есть даже памяти о ней не останется. К сожалению, жить тебе на Земле осталось всего два года, но ты не будешь об этом знать.

Крокодил глубоко вдохнул. Закружилась голова.

– Тебе посчитали налог по нормам Кристалла – два года, – продолжал Айра. – Земных года. А налог для миграции на Раа составляет время, равное двум оборотам нашей планеты вокруг Светила… Солнца. Год Раа на две сотых меньше земного. С тебя удержали лишних четырнадцать земных дней. Этого достаточно, чтобы Бюро дало задний ход.

– Не может быть, чтобы Бюро, с их техно… логиями…

– Глупости. Везде, где по ходу дела меняются решения, неизбежны ошибки. Думаю, не ты один такой. Но отыскать все эти документы и добиться реакции Бюро может человек с профильной подготовкой и очень-очень высоким уровнем социальной ответственности. А откуда такое у мигранта?

– А Шана?

– Шана не Консул Раа, – отрезал Айра.

Крокодил закрыл глаза.

…Прийти в себя на влажной улице по дороге домой и ничего не помнить. Эти дни исчезнут из его жизни – джунгли, водопад, испытания на острове, музей на Серой Скале, замысел Творца. К моменту, когда Крокодил вступит в новую лужу, подернутую бензиновой пленкой, от Раа, возможно, останется облако пыли. И уж совсем ничего, кроме разрозненных молекул, не останется ни от Айры, ни от Тимор-Алка, ни от глупого Полос-Нада, ни от Шаны – ни от кого из них. Не будет мира, где ни с того ни с сего среди теплого вечера овеществляется натуральный кошмар…

Прийти в себя и ничего не помнить.

Останутся два года жизни. И останется сын. Андрюшка.

– Консул, вам нужен транспорт?

Человек в бело-красном комбинезоне возвышался рядом, как еще одно дерево в этом лесу. От него пахло химией.

– Нет, – отрывисто бросил Айра. – Здесь рядом.

Крокодил моргнул. Способность видеть в темноте ушла, красноватый оттенок остался, и мир вокруг казался темно-коричневым. На небе все ярче разгорались гирлянды орбитальных станций и спутников – желтые, теплые.

– Вставай, – сказал Айра.

К своему удивлению, Крокодил поднялся довольно-таки бодро и смог сделать даже несколько шагов, прежде чем Айра подхватил его, как сноп, и легко забросил на плечо:

– Десять минут потерпишь?

Болтаясь вниз головой, Крокодил ничего не ответил.

…Надо торопиться. Осталось двадцать с чем-то миллионов лет, чтобы вернуться на Землю. Надо спешить.

– Андрей? Все хорошо?

– Отлично, – простонал Крокодил.

Он обманывает себя, и никому на Земле он не нужен, особенно сыну.

Он обманывает себя, и он никому не нужен на Раа.

Он просто испугался, в ужас пришел оттого, что всей жизни его осталось – два года, два неизвестных года.

Он мигрант, что он может решить, он всего лишь мигрант…

– Айра?

– Что?

– Когда… придем… ближе… поставь… меня на ноги. Сам… дойду.

– Принято.

* * *

Шана не тратила время на сантименты. Не глядя на Крокодила, ковыляющего рядом, она подскочила к Айре и с размаху ударила в лицо – хорошо хоть ладонью, а не кулаком:

– Почему ты всегда прав, скотина? Почему ты всегда оказываешься прав?!

– Бабушка! – в ужасе кричал Тимор-Алк и метался, как электрон на орбите.

Шана замахнулась снова – но ударить во второй раз не решилась.

Айра отряхнулся, как кот. Его волосы кое-где еще перемежались снежно-седыми прядями, но с каждым мгновением черноты прибавлялось; Шана посмотрела наконец на Крокодила. В какой-то момент тому показалось, что сейчас достанется и ему тоже.

– Идите под душ, – сказала Шана. – Эти реактивы…

И разрыдалась. Крокодил не подозревал,