Метаморфозы. Тетралогия - Марина и Сергей Дяченко

и введение в кому, и гильотину на площади…

А теперь не может.

Он сжал руками виски. Индекс его социальной ответственности – один к миллиарду; писк блохи перед лицом Мирового океана. Вот если бы Айра со своим индексом… Да как вообще возможно, как возможно на Раа, где все спокойны и сыты, выносить такие средневековые, такие изуверские приговоры?!

«Андрей Строганов? Вам требуется время для ознакомления…»

– Нет!

«Ваше решение?»

– Помиловать обоих. Понизить обоим индекс. Выразить недоверие… Оплевать перед строем! Но не выносить и не исполнять приговор!

«Ваши аргументы?»

Крокодил глубоко вдохнул:

– Полос-Над… Молодой человек… Способен изменить отношения с общиной… И принести в будущем много пользы. Его…

Он поискал слово «казнь» в словарном запасе и не нашел.

– Его… устранение из общества – признак слабости общины… ребенка нельзя убивать, нельзя изгонять, его надо воспитывать…

«Ошибка в аргументации. Полос-Над – полноправный гражданин с общей мерой ответственности».

– Члена общества нельзя изгонять!

Его накрыл новый приступ головной боли. А к чему я так стараюсь? Что я изменю с моим блеянием?

«Ваши аргументы относительно Вайри-Даба».

– Нет аргументов.

«Окончательное волеизъявление».

– Помиловать обоих.

«Подтвердите волеизъявление».

– Помиловать обоих.

«Принято. Спасибо».

Экран, вернее, то, что от него осталось, померк.

На станции монорельса не было ни души. Крокодил с трудом встал; уровень воды в чаше поднимался – она заполнялась изнутри, из невидимых источников. В воде отражались небо и облака; тяжелые ветки склонялись над зарослями кустов, покрытых ягодами, и на кромке рельса сидели в ряд цветные насекомые с прозрачными крыльями.

В тот момент его единственной светлой мыслью было, что он, как полноправный гражданин, имеет право умереть в любое время, не объясняя причин.

Он подошел к камню, под которым прятался коммуникатор, и готов был запросить информацию о легальном самоубийстве, или эвтаназии, или как тут у них это называется. Он уже открыл рот, но информационная система его опередила.

– Андрей Строганов?

– Да, – он еле разлепил губы.

– Вас вызывает Айри-Кай, он же Махайрод.

Крокодил снова сел на траву.

Стебель лег к нему в руку. Открылся цветок, разворачивая экран. Изображения не было.

– Поздравляю, – сказал отстраненный голос Айры.

– С чем?

– Теперь ты знаешь, что такое быть полноправным гражданином Раа.

– А пошел ты…

Крокодил выдал ругательство, которое, даже учитывая новый родной язык, показалось ему почти невозможным.

– Андрей?

Экран осветился. Крокодил увидел часть лица собеседника – щеку, уголок рта и мутноватый сиреневый глаз. Айра стоял слишком близко к камере – то ли случайно, то ли не хотел, чтобы Крокодил увидел что-то у него за спиной.

– Ты это сказал или мне послышалось?

– Ты принял у него Пробу, – хрипло сказал Крокодил. – У Полос-Нада – а он почти сразу вляпался. Ты виноват, это ты признал его гражданином!

– Гражданин – не тот, кто никогда не совершит преступления, а тот, кто сознательно примет ответственность за него.

– И теперь мальчишку… что, введут в «пожизненную кому»?! – Крокодил орал. – Как это будет, как? Что, соберутся врачи, посмотрят друг другу в глаза, посмотрят на Полос-Нада…

– Мальчишку уже тридцать секунд как помиловали, – сказал Айра. – Ты не следишь за процессами, Андрей.

Кажется, снова пошел дождь. По широким, наклоненным к земле листьям стекали первые капли.

– Как же его помиловали? – пролепетал Крокодил.

– Большинством ответственных голосов.

– Так быстро?

– Процесс Полос-Нада идет пятые сутки. Твой голос учли в последний момент.

– Мой голос… один к миллиарду…

– Как видишь, многие из несущих ответственность разделяют твою точку зрения.

Крокодил помолчал, слушая шелест дождя.

– Откуда ты знаешь, что я…

– Это открытая информация, более того, это информация, которая создает тебе имя. Статус. Как ты голосуешь и как аргументируешь.

Крокодил сжал зубами костяшку указательного пальца. Айра пошевелился на экране – повернулся другой половиной лица:

– Твой индекс ответственности здорово пострадает. Аргументы – ни в дверь, ни в ворота, решение эмоциональное, истеричное. Плохой из тебя судья.

– Я не судья.

– Зависимым быть проще, я предупреждал.

– Поджигателя тоже помилуют?

– Идет процесс. Судя по динамике, его изгонят.

– Ты работаешь там у себя на орбите – или следишь за… процессами?

– Я не на орбите.

Айра сделал шаг назад. Крокодил наконец-то увидел его лицо полностью и увидел деревянные стены и каменный фонтан у него за плечом. Фонтан показался знакомым. Еще через секунду сделалось ясно, что Айра говорит из дома Шаны.

– Вот как, – сказал Крокодил.

– Да, – Айра кивнул. – О чем ты хотел со мной говорить?

– О Тимор-Алке.

Айра приподнял уголки губ:

– Подъезжай, если хочешь. Я еще какое-то время здесь пробуду.

* * *

На траве лежали вечерние солнечные полосы, и тень идущего человека сочеталась с тенями стволов, вливаясь в общий рисунок. Увидев дом среди белой рощи, Крокодил испытал короткое чувство возвращения.

Уже очень давно он никуда не возвращался.

В комнате с фонтаном только что закончился разговор. Казалось, призраки сказанных слов до сих пор висят в воздухе и давят на барабанные перепонки.

Шана сидела в углу, скрестив ноги. Напротив восседал Айра. Тимор-Алк стоял, и видно было, что он еле сдерживает себя, чтобы не начать расхаживать взад-вперед.

Айра был спокоен и расслаблен, как в шезлонге; при появлении Крокодила едва повернул голову:

– А вот и Андрей, впервые хлебнувший ответственности за чужую жизнь…

– У меня есть опыт ответственности, – сказал Крокодил, уязвленный. – У меня были жена, сын…

И замолчал.

– Мы погуляем, – Айра встал, не касаясь руками пола, будто его дернули за нитку на макушке. – Недолго, потому что время дорого. Идем, Андрей.

Снаружи косые тени сделались еще длиннее, свет лежал как желтый воск – штабелями. Хлопали крылья, среди тени и света носились птицы, и временами сверху опускались, вертясь, потерянные кем-то перья.

Крокодил едва дождался, пока дом Шаны скроется за деревьями:

– Ты хочешь угробить мальчишку? Тимор-Алка? Ребенка, который ни разу с женщиной не целовался?! У которого болевой порог… все равно что без кожи?!

– Какой замечательный лес, – Айра посмотрел вверх. – И, главное, ничего не изменилось со времени моего детства…

– Скажи, распоряжаться чужими жизнями – сладко?

– Здесь мы играли с Альбой, – Айра махнул рукой, будто предлагая Крокодилу полюбоваться, – и, среди прочего, я учил ее регенерировать… Не бойся, я не собираюсь предаваться воспоминаниям и тем более посвящать тебя в подробности моей жизни.

И он пошел дальше. Крокодил постоял несколько секунд, потом догнал его.

– Твой индекс упал меньше, чем я думал, – сказал Айра на ходу. – Удачный расклад.

– А ты сам высказался по делу Полос-Нада?

– Конечно.

– За изгнание?

– За помилование.

– Гляди-ка… Значит, твой индекс тоже упал?

– Мой? Нет. Потому что я проанализировал, что произошло и