СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

— А как там Ваша дочь? — спросил я, посмотрев на него из кресла снизу вверх.

— Дочь?! Сссс… спасибо, хорошо, ещё не родилась… — споткнулся он как подстреленный. Понятно, что не родилась. У жены только пошел последний месяц, и в роддоме она совсем недавно. Но уже, видимо, дело к тому идет, иначе не положили бы.

— Ну, ничего, недолго осталось, — сказал я. — Да не волнуйтесь Вы, все будет хорошо. Я сам в своё время нервничал, и ничего, всё прошло нормально. А сейчас с этим делом гораздо проще. Нам тогда и не снилось.

— Да я, вроде бы как, в курсе, — пробормотал Игорь, — специальности близкие.

— Да-да, я помню, — отозвался я, — тогда тем более беспокоиться не о чем.

Знаю я его специальность. Биолог он. Из нового института. Что-то там про космобиологию. Слышал в новостях. Они уже лет тридцать работают с лунными парниками и автономными орбитальными оранжереями, а нынче планируют весь Марс покрыть эдакой красной плесенью, чтоб она потихоньку марсианскую атмосферу насыщала полезным для здоровья и жизни кислородом.

— Ну, хорошо, — заторопился сосед, глянув на меня как-то уж очень искоса – не буду Вас больше задерживать, побегу я на работу, пора мне. До свидания.

— До свидания, — кивнул я ему, — не скучайте.

Чему он так удивляется? Непонятно. Умение видеть и слышать у меня, с моим-то опытом и массой свободного времени, позволяют делать вполне обоснованные выводы. Да и не нужно тут быть профессионалом. Весь двор видел последние полгода его жену с животиком, и кто уж не совсем слепой, мог догадаться, что это не внезапное локальное ожирение, а самая что ни на есть естественная и нормальная для её возраста беременность. А уж кто не совсем глухой, не раз слышал, как она на весь двор кому-то рассказывала по Сети, что всё у нее нормально, обещали девочку, как она и хотела, и что на последние четыре недели её кладут в роддом. И сидя на этом же самом месте, под этими же самыми деревьями, я совсем недавно наблюдал, как весь из себя белый, как бледная немочь, Игорь усаживал свою благоверную в семейную двойку, придерживая её так, как будто она как минимум из хрусталя. А она в это время смотрела на него как на малолетнего недоросля и что-то выговаривала усталым голосом. Наверно, давала ценные указания по поводу ведения домашнего хозяйства в её отсутствие. А он, как заведённый, все кивал, и ещё больше суетился. Эх, парень… А если ещё и дочка в маму пойдет… Зададут они тебе жару. Впрочем, мне почему-то кажется, что он вовсе даже не против. И совсем не потому, что тихий и забитый. Отнюдь, как говаривал Ленин Луначарскому. Вон, почесал на работу, как конь педальный. А уж одет-то… Не пойми во что. Штанишки какие-то серенькие, то ли тренировочные, то ли просто узкие донельзя, маечка с коротенькими рукавами, сандалии на босу ногу, браслет навороченный на левой руке… Биолог, туда-сюда. Почти ботаник. За что его только на работе, такого разгильдяя, держат? Не дурак, конечно, далеко не дурак… Но мог бы посолидней себя вести, научный работник все-таки. Не последнего уровня, между прочим. Видел я в Сети новости с его участием. Лаборатория Игоря Селезнёва разрабатывает какие-то устойчивые к марсианской атмосфере и перепадам температуры виды каких-то там анаэробов, или как их… А выглядит мальчишка мальчишкой. Я-то в его годы…

А, собственно, что я в его годы? Если уж вспоминать… Это в двадцать-то пять лет? Хм. Волосы до плеч, круглые металлические очки, майка почти такая же, только ещё и со всякими дурацкими надписями, вытертые джинсы с заплатами, подшитые снизу половинками латунных молний, в правом боковом кармашке для мелочи постоянно валяется медиатор, на ногах какие-то кроссовки… Н-да. И за что меня только в институте держали? Разве лишь за то, что умел в сорок восемь килобайт промышленного контроллера упихать чуть ли не операционную систему, писанную на ассемблере. И ведь работала. Ну, как могла, конечно, на тех-то процессорах… Но приложения крутились, датчики считывались, регуляторы регулировали. Сорок восемь килобайт! Утерянное искусство древних, как сказал один мой знакомый в своё время. Сейчас и терминов-то таких никто не помнит. Петабайтами да эксабайтами орудуют и ещё морщатся, что маловато будет… Понятно, задачи уже не те, да и возможности тоже. Туннельные транзисторы опять же. Нам тогда такая плотность элементов на чипе и не снилась даже. Вот и приходилось извращаться с самомодифицирующимся кодом, рекурсией, оверлеями и постоянным свопом, если было куда… Оттого-то и смотрели мои начальники сквозь пальцы на мои волосы и постоянные закидоны, только секретарь парткома настоятельно просил на демонстрации не ходить, дабы не смущать публику… Ну, было это ещё до девяносто первого. Потом-то уже всем стало всё равно.

Да, ассемблер… Сначала один, потом второй, а где-то после третьего уже без разницы, какой именно, лежал бы только под руками справочник по командам текущего процессора. Как-то быстро я втянулся в это дело, даже музыку почти забросил. Хотя поигрывал еще эпизодически в разных командах со старыми знакомыми. Но что-то чем дальше, тем реже. То ли вырастать уже стал из этого, то ли ещё почему. Семья опять же… В двадцать пять лет я уже повел дочь в школу… Это в детстве, лет до семнадцати, рок-н-ролл кажется вершиной мира и смыслом всей жизни. А потом рядом постепенно появляются девки, пиво… И ладно бы только девки, это ещё можно понять и даже приветствовать, но вот пиво и всё, что идет дальше, как-то не способствует поддержанию юношеского энтузиазма. Годам к тридцати я уже не слишком радовался, встречая старых знакомых, с которыми играл в своё время вместе или рядом. Потому что к этому времени рок-н-ролл для большинства из них стал либо прошлым, либо ремеслом, не вызывающим особого интереса. А интересы чуть ли не у всех сместились как раз к пиву и далее. Кто-то смог переключиться на что-то не менее увлекательное, ну, вот как я, например, а кто-то не смог. Так и играли по кабакам и танцам, пока не пришло время дискотек, а потом компьютеров. Кто-то вообще занимался чем попало, например, торговал тряпками на рынке… Тех, кто остался, и чего-то добился, было мало. И опять же хватало их лет на пять, максимум на десять, а дальше всё то же самое: рутина, постоянные разъезды на чёс, постоянные самоповторы, опять девки, опять пиво, опять ещё что-то, и сначала, всё в той же колее… И когда я встречался с ними, чтобы посидеть, поговорить о былом и послушать рассказы об их замечательной жизни, то постоянно ловил себя на мысли, что теперь мне такого уже не хочется, и более того, перспектива такой судьбы вызывает заметное отторжение. Они снисходительно и увлеченно вещали о том, куда ездили с концертами, как отходили после них в гостиницах и кабаках, кто где напился и где проснулся, я согласно кивал, а сам в это время думал: «О чём они? Зачем всё это? Постоянно мотаться по городам и весям, жить в гостиницах, выпиливать привычными пальцами одни и те же пассажи одного и того же сольного выхода восемь раз в месяц, а потом вечером надираться до отключки – это что? Счастье? Искусство? Рок-н-ролл?»

Потом, лет несколько спустя, довелось мне писать, а точнее, переписывать на забытом нынче языке Си мейеровскую «Цивилизацию» для смешных по нынешним временам наладонных компьютеров с чёрно-белым ещё экранчиком. И заметил я странную ассоциацию со своими давешними ощущениями: в этой игрушке существовала определённая прослойка общества, называемая развлекателями. Их следовало развивать в те моменты, когда в более-менее благополучном обществе назревали голод, война, или революция, когда народ становился слишком нервным, чтобы спокойно относиться к игрищам правительства. Будучи применёнными в нужных дозах, развлекатели превращали недовольных в довольных, а довольных – в счастливых и помогали тем самым стабилизировать обстановку. Потом же они были больше не нужны и подлежали ликвидации. Потому как никакого дохода не приносили, а содержать их стоило довольно дорого. Аналогия, конечно, как и сама игрушка, примитивна донельзя, но определённое сходство всё же имеется. Все они, те, кто крутились на виду у публики, считали себя элитой, кумирами миллионов и властителями дум, были ничем иным, как развлекателями. Которых по прошествию надобности сняли с ниток длинных и, засыпав нафталином… Где они нынче, зубры рок-н-ролла? Последние динозавры вымерли лет уже тому как тридцать. И немудрено. Как раз набежали всяческие страшные экономические коллапсы, потом валютные и торговые войны, переходящие в пограничные стычки, потом дробление старых государств и возникновение новых, распад Америки и закат Европы… Н-да. Не лучшие времена для живых концертов на стадионах. Тем более, что уже в то время синтез музыки и голоса шёл полным ходом, и надобность в живых музыкантах практически отпала. Как-то так. Только всё, что делается на синтезаторах последние тридцать лет, уже не то. Это иногда можно назвать музыкой, ещё более иногда – хорошей музыкой, но это уже не рок-н-ролл. Нет того веселья, как говорится…