Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

Не побывав на первом послевоенном фестивале, Байдлер, конечно же, не мог критиковать ни режиссуру, ни сценографию спектаклей, поэтому в опубликованной 20 августа 1951 года (как раз в дни фестиваля!) в газете Das literarische Deutschland статье Размышления о Байройте – критический юбилейный обзор он сосредоточился на критике концепции «нового Байройта». Показательно, что редакция предварила эту статью собственным предисловием, где новая родина Байдлера противопоставлялась послевоенной Германии: «У сейсмографов метеостанций европейской политики в Швейцарии тонкий слух, и, в отличие от немецких, они не реагируют на возобновление Байройтских фестивалей торжественными гимнами. О швейцарской позиции нас известил, в частности, Франц В. Байдлер, внук Рихарда Вагнера, секретарь Союза писателей Швейцарии, чью статью мы предлагаем для обсуждения». В самой же статье автор в сконцентрированном виде представил собственное понимание эволюции восприятия творчества деда со времени смерти Козимы. При этом он, естественно, не забыл упомянуть о формировании в правление его бабушки и отца специфической байройтской религии, которая с тех пор укоренилась среди консервативных вагнерианцев. Верный ученик и последователь Томаса Манна, он, как и в прежних своих работах, обосновывал сделанные им выводы ссылками на эссе писателя Страдания и величие Рихарда Вагнера. Ему казалось невероятным, что «всего через шесть лет после ни с чем не сравнимого материального и, что еще важнее, морального краха» идеологии, основанной на этой религии, «в Байройте сумели возобновить фестивали – при этом была „гордо отмечена их преемственность“, и это следовало рассматривать как „общественное событие первого ранга“».

Стремление его двоюродных братьев позиционировать себя в качестве продолжателей байройтских традиций вполне естественно раздражало отвергнутого наследника великого деда, у которого, как видно из его статьи, были серьезные и небезосновательные претензии к этим традициям. Он полагал, что Гитлер был не первым, кто политизировал фестивали и поставил созданную в Ванфриде религию на службу нацистской идеологии. Ведь еще в двадцатые годы, когда автор статьи только начинал свою деятельность, «против „еврейской республики“ восстала вся фронда повергнутого кайзеровского рейха во главе с Людендорфом». Его можно было понять: он испытывал сильную досаду оттого, что так и не получил доступ к документам, крайне необходимым ему для завершения работы над биографией Козимы: «Особенно важно, чтобы письма Вагнера были изданы без каких-либо пропусков, поскольку сегодня уже нельзя принимать во внимание те соображения в отношении лиц или обстоятельств, которые отчасти стали причиной воспроизведения этих писем в сокращенном виде. Козима Вагнер прибегала к таким соображениям в значительных масштабах…»

Статья вызвала сильное волнение в обществе, выступление Байдлера сочли слишком резким; смягчить позицию его уговаривал даже верный ученик Георг Шнайдер, в основном согласный с ним, но считавший, что прежде, чем делать окончательные выводы, ему как либеральному политику следует проследить дальнейшее развитие событий в Байройте. Фактически он призывал Байдлера к добровольному молчанию, и учитель последовал его совету. В дальнейшем Байдлер отказался от критики фестивалей и целиком сосредоточился на своей деятельности секретаря Союза писателей Швейцарии.

Отказавшись при этом от продолжения работы над биографией Козимы, он поступил вполне разумно, поскольку стало ясно, что наследники байройтского предприятия не собираются выпускать из рук хранившуюся у них информацию. Следующая возможность изучения истории семьи появилась только в 1976 году, когда начали публиковать дневники Козимы. К тому времени Байдлер уже отметил свое семидесятипятилетие. Однако он продолжал пользоваться в Швейцарии популярностью как специалист по творчеству Рихарда Вагнера и в пятидесятые годы неоднократно выступал с лекциями в Цюрихском университете, а также со вступительными докладами перед спектаклями Цюрихской оперы.

* * *

Фриделинде и Верене оставалось лишь пассивно наблюдать, как их братья уверенно берут в свои руки административные функции и художественное руководство фестивалями. После того как была снята опека над семейным предприятием и вышел срок условного осуждения, Винифред, как наследница первой очереди, снова завладела фестивальным имуществом, хотя больше не имела права ни руководить фестивалями, ни заниматься предпринимательской деятельностью. Поэтому она сдала Ванфрид, Дом торжественных представлений и близлежащие строения со всем их содержимым в аренду сыновьям, и в результате они получили всю полноту полномочий для руководства байройтским предприятием, на что у них уже было согласие как городских властей, так и баварского правительства. Она же ежегодно получала от них арендную плату в размере 33 000 дойчмарок, на которую могла неплохо существовать, с гордостью наблюдая за успехами сыновей. В ответ на выраженное Фриделиндой недовольство сложившейся ситуацией мать писала: «В связи со всеми нерешенными вопросами я надеюсь, что ты сможешь получить необходимые тебе объяснения на месте. Ты можешь быть твердо уверена, что твои права наследницы второй очереди соблюдаются так же педантично, как и права твоих братьев и сестры, к тому же Верена дала от своего и твоего имени согласие на упомянутое соглашение, в соответствии с которым мы будем действовать в дальнейшем». Дабы убедить Фриделинду в том, что ее права наследницы ни в коем случае не будут нарушены, Винифред использовала довольно изощренную аргументацию. Примерно в том же духе она отвечала Бодо Лафференцу, потребовавшему от нее объяснений от имени жены. Однако в том, чтобы портить с сестрами отношения, не были заинтересованы ни отстраненная от руководства мать, ни их братья – ведь после смерти Винифред сестры могли в качестве наследниц потребовать раздела как фестивального имущества, так и виллы Ванфрид. Поэтому мать предложила выплачивать дочерям после ее смерти часть прибыли от фестивалей, чем их успокоила на какое-то время.

Работая секретаршей, Фриделинда могла как-то продержаться на плаву, но средств для поездки в Европу ей явно не хватало. Поэтому она загорелась идеей организации летних туристических поездок для студентов-музыкантов, желающих ознакомиться с музыкальной жизнью Европы, посещая проводимые в разных городах и странах фестивали. Она даже подыскала фирму, которой предложила себя в качестве руководителя этих поездок. Ее типично американская идея выглядела неплохо: «Слушать классическую музыку в Европе в сопровождении внучки Рихарда Вагнера!» В рекламных проспектах, которые она успела отпечатать, предлагалась увлекательная программа: посещение оперных спектаклей и концертов в Байройте, Эдинбурге, Флоренции, Люцерне, Мюнхене, Неаполе, Париже, Риме, Зальцбурге и Венеции. Таким образом, она смогла бы побывать на родине и даже на этом заработать, так что ее предложение пришлось по душе даже Винифред. Предприятие провалилось по очень простой причине: друзьям-музыкантам Фриделинды поездка была не по карману, а тех, кто был готов заплатить за путешествие по Европе, музыка и, соответственно, Фриделинда в качестве гида не интересовали.

Нужно было искать иной источник средств к существованию, а пока удовлетвориться тем, что отыскался журналист,