Набег язычества на рубеже веков - Сергей Борисович Бураго
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик —
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.
См. также: А. В. Гулыга. Шеллинг. М., 1984; глава «Русская звезда». – С. 289–309.
22 Ф. Шеллинг. Указ, издание. Т. 1. – С. 74.
23 Ф. Шеллинг. Философия искусства. М., 1966. – С. 161.
24 Там же.-С. 137.
25 Ф. Шеллинг. Собрание сочинений… Т. 1. – С. 486.
26 А. В. Гулыга. Философское наследие Шеллинга. – С. 29.
27 Ф. Шеллинг. Собр. сочинений. Т. 1. – С. 72.
28 См. примеч. 15.
29 Н. Я. Берковский. Романтизм в Германии. Л., «Худож. лит.», 1973. – С. 122.
30 См. об этом, в частности: П. С. Попов. Состав и генезия «Философии искусства» Шеллинга. – В кн.: Ф. Шеллинг. Философия искусства. – С. 5.
31 И. Кант. Собр. сочинений. Т. 3. – С. 129.
32 Ф. Шеллинг. Собр. сочинений. Т. 1. – С. 262, 263.
33 А. В. Гулыга. Шеллинг. – С. 289.
34 Гегель. Сочинения. Т. 3. М., АН СССР, 1956. – С. 365.
35 И. Кант. Собр. сочинений. Т. 3. – С. 160–161.
36 Там же. – С. 161.
37 Ф. Шеллинг. Собр. сочинений. Т. 2. – С. 496; А. В. Гулыга «Философское наследие Шеллинга». – С. 35.
38 В. Ф. Асмус. Проблема интуиции и философии в математике. – М., 1965. – С. 93.
39 Гегель. Сочинения. Т. 7. М. – Л., 1934. – С. 15.
40 Г. Гейне. Собр. сочинений в десяти томах. Т. 7. М., Гослитиздат, 1958. – С. 428.
41 Цит. по кн.: А. В. Гулыга. Шеллинг. – С. 306.
42 На русском языке впервые эта работа опубликована в издании: Л. Фейербах. История философии. Собр. произведений в трех томах. Т. 3, М., 1967. – С. 373–389.
43 Л. Фейербах. Указ, сочинение. – С. 373, 379.
44 Там же.-С. 389.
45 Там же.-С. 384.
46 Там же. – С. 377.
47 Там же. – С. 379.
48 Там же.-С. 387.
49 Там же. – С. 379.
50 Там же. – С. 381.
51 Там же.-С. 382.
52 Цит. по кн.: А. В. Гулыга. Шеллинг. – С. 287.
Рихард Вагнер и Александр Блок[7]
Нет почти ни одной работы советских исследователей творчества Вагнера, в которой на самом видном месте не цитировались бы блоковские слова: «Вагнер все так же жив и все так же нов; когда начинает звучать в воздухе Революция, звучит ответно и искусство Вагнера; его творения все равно рано или поздно пойдут не на развлечение, а на пользу людям; ибо искусство, столь «отдаленное от жизни» (и потому – любезное сердцу иных) в наши дни ведет непосредственно к практике, к делу; только задания его шире и глубже заданий «реальной политики» и потому труднее воплощаются в жизни («Искусство и Революция», 1918)1. Высокая оценка Блоком всего творчества Р. Вагнера призвана подчеркнуть ту роль, которую наследие великого немецкого композитора сыграло в развитии мировой культуры. Обращение в этом контексте к авторитету Блока нам также представляется справедливым.
Однако в блоковедении имя Вагнера встречается и реже, и случайнее. Обычно Вагнер перечисляется в общем ряду с другими деятелями европейской культуры, имевшими определенное отношение к русской эстетической мысли начала века.
Между тем, и эстетическое мировоззрение Блока, и его важнейшие художественные произведения обнаруживают глубинную связь с эстетическими взглядами и художественным творчеством Рихарда Вагнера.
Необходимость постановки проблемы Вагнер и Блок двояка: во-первых, открывается возможность уяснить характер связи немецкого романтизма и русской культуры начала XX века (в лице одного из главных ее представителей) и, во-вторых, «вагнерианство» Блока раскрывает существеннейшую грань мировоззрения великого русского поэта.
Имя Рихарда Вагнера Блоку всегда было близко и дорого. Первое знакомство с его творчеством произошло у поэта, вероятно, около 1898 года, во время участия в драматическом кружке вместе с переводчиком «Кольца Нибелунга» И. Ф. Тюменевым. В декабре 1900 года Блок пишет в стихах диалог Зигмунда и Зиглинды из «Валькирии» с подзаголовком: «На мотив из Вагнера» (1,349).
Касаясь более позднего периода, а именно 1910 года, М. А. Бекетова пишет, что Блок «не пропускает ни одного спектакля серии «Кольцо Нибелунга». В эту весну, – продолжает биограф поэта, – средства позволили ему абонироваться, и он с жадностью слушает и воспринимает музыку Вагнера, сыгравшую роль в его внутренней жизни, повлиявшую на его творчество. Еще в предыдущем 1909 году, прослушав генеральную репетицию «Тристана и Изольды», поэт писал матери: «Музыка – вещь самая влиятельная!.. Ее влияние не проходит даром…»2. Тогда же, точнее, вечером 29 июня 1909 года, Блок записывает в книжку: «Вагнер в Наугейме – нечто вполне невыразимое: напоминает воспоминание3. (В оригинале последнее слово по-гречески, Блок имеет в виду платоновское «воспоминание» о первичной мировой сущности). Это прослушивание наталкивает Блока на весьма важные для него общеэстетические рассуждения: «Музыка творит мир. Она есть духовное тело мира-мысль (текучая) мира… […] Поэзия исчерпаема (хотя еще долго способна развиваться, не сделано и сотой доли), так как ее атомы несовершенны – менее подвижны. Дойдя до предела своего, поэзия, вероятно, утонет в музыке»4.
В Петербурге Блок неоднократно посещает представления музыкальных драм Вагнера. Вот далеко не полный перечень этих посещений: 2 января 1904 года – «Валькирия», вероятно, в 1905 году – «Гибель богов», 13 марта 1909 года – «Зигфрид», 1 апреля 1910 года – снова «Зигфрид», 15 января 1913 года – «Нюрнбергские мейстерзингеры», 8 марта 1913 года – «Золото Рейна», 13 марта 1913 года – снова «Валькирия», 3 апреля 1913 года – еще раз «Гибель богов», 4 марта 1914 года – опять «Валькирия» и, наконец, 22 и 28 марта 1914 года – «Парсифаль». Учитывая, что в Германии Блок слушал «Тристана и Изольду», следует сказать, что поэт был знаком со всем художественным творчеством зрелого Вагнера. Пристально (с массой заметок на полях) читал он и важнейшие философско-эстетические трактаты композитора, особенно «Искусство и Революцию» и «Оперу и драму».
В марте 1916 года, размышляя о будущем своей драмы «Роза и Крест», которую, как известно, он представлял себе и как балет, и как оперу, Блок записывает: «Песни. Музыка? Не Гнесин (или – хоть не его Гаэтан). Мой Вагнер»5.
В 1906 году Блок говорит о
