Сказка для старших - Максим Солохин

— Тяжело. Если Богу неугодно, то не выдержишь, и бросишь просить. Не будет веры, что — даст. Потому лучше не тратить силы на ерунду, а просить о главном.

— А если не брошу? Если возьму, и опять начну.

Монах покачал головой.

— Трудно будет. Попросишь, попросишь, да и бросишь.

— А если все равно не брошу?

— В принципе, если не бросишь, то получишь.

— Что угодно?

— Что угодно. "Просите — и дастся вам."

— Абсолютно что угодно?!

— Абсолютно. Бог же.

— Если только не брошу?

— Если получится просить и просить без конца — это знак. Значит, Бог собирается тебе это дать.

— Так можно не только «помилуй» просить? В смысле — повторять и повторять без конца.

— Конечно. Что угодно, в принципе. Просто «помилуй» — важнее всего. «Помилуй» все в себе заключает. Но если что правда надо… проси, проси — и непременно получишь. Или отступишься, или получишь.

— Ну, вот кто-то заболел. Я просил-просил, а он помер. Или что-нибудь еще… необратимое. И что?

— Проси, чтоб воскрес. У Бога все обратимо. Все поправимо.

— И что — воскреснет?! — не поверил Митька.

— Просите — и дастся вам, — твердо повторил Монах.

— Что угодно?

— Что угодно. Если не перестанешь просить, то получишь. Что угодно.

— Так это всемогущество получается? — не поверил Митька. Он уже и забыл думать о всемогуществе.

— Конечно, всемогущество. Я не понимаю — ты же читал Евангелие. Там же — черным по белому и много раз — разными словами Сам Господь говорит об этом. И Апостолы то же повторяют. Это невозможно не заметить в Евангелии. Ты что, не читал?

— Читал… Просто как-то… не верится. А если веры нет — то и не будет же. По вере же дается, разве нет?

— Просите, и дастся вам. Проси, что тебе нужно, и обязательно получишь. Будешь просить — и Бог даст веру. Только не бросай просить.

— М-м!.. — сказал Митька с таким выражением, будто распробовал что-то вкусное. — Это хорошо. Это мне нравится. Тогда получается, что Вы с ним про одно и то же говорите?

— Я не знаю, что он тебе говорит.

— Он говорит "найди свою меру" в молитве. Хватит молиться непрестанно.

— Тут — врет, — сказал Монах уверенно. — Чего ее искать? Апостол говорит: "Непрестанно молитесь…" Вот тебе и мера.

љ

Митька полюбил Мишку. Сашу он глубоко уважал за серьезность и немыслимое сочетание крутизны с мягкостью и деликатностью. А Мишку просто полюбил. В обыденной жизни, не сопряженной с опасностью, Мишка оказался пушистым как котенок. Хотелось взять его на колени и погладить по голове. Теперь словосочетание "ангел смерти" стало Митьке понятнее. Когда не надо никого калечить и убивать — Мишка был просто ангелом — кротким, необидчивым, доверчивым. И совершенно наивным в вопросах житейских.

Оказалось, что Мишка никакой омерты знать не знает и знать не желает.

— Чепуха! — заявил он. — Почему это я обязан от кого-то что-то скрывать? И не подумаю!

До разговора с Антоном, Митька был бы шокирован таким заявлением, но теперь душа "ангела смерти" лежала пред Митькой как на ладони.

— Хорошо тебе, — сказал Митька. — Ты в школу не ходишь. А если бы ходил, пришлось бы тебе воевать против всей школы.

— Вот еще, — сказал Мишка. — Я бы сбежал.

— А если бы папа отдал тебя в школу?

— Не отдал бы.

— Почему?

— Потому что это — предательство.

— Ну, а если?…

Мишка нахмурился и не ответил. Биться против всей школы ему не казалось делом простым. Тем более рассуждать о предательстве. Со школой он не сочетался в принципе, как, скажем, тигренок. Тигренок в школе — это добром кончится не может. Конечно, он кого-то поцарапает и покусает. Но уж точно — замучат, затравят.

Впрочем, если рассуждать всерьез, Митьке было нетрудно представить, что в случае чего Саня сделался бы «крышей» для своего брата. На роль «крыши» он подходил как нельзя лучше. Скорее всего, Сашке в школе бы и драться не пришлось… почти. И Мишка мог бы по его прикрытием игнорировать любые законы. Если бы только сам Сашка не стал сторонником «омерты». Что-то подсказывало Митьке, что Саня-то как раз мог бы стать даже и ревнителем омерты. А чего ему? Папочка научил его как играть в игры — и выигрывать.

Вот если бы Саню тоже отдали в школу еще в раннем детстве — еще вопрос, чему бы он там научился. Но Джекки Чана из него точно бы не вышло. И крышей для Мишки он бы при всем желании быть не смог. И пришлось бы Мишке играть в общие игры. Никто еще от этого не ушел.

И тогда из Мишки бы не вышел никакой ангел, потому что ангелы не играют в игры. Мишка был обучен и натаскан ни в коем случае не играть ни в какие игры. Он смотрел на мир смертельно серьезно. Любую игру он гасил в зародыше, тут же выводя за рамки правил. Это-то и делало его таким опасным — для врагов.

Однажды Саня подшучивал над братцем в присутствии Мишки.

— Если бы его поставили на ринг, он бы…

— Сбежал, — подсказал Митька.

Мишка улыбнулся и кивнул. Сбегать он любил и умел, и в упор не видел тут ничего зазорного. Пока нет ПРИКАЗА наступать — избегай опасности. Так учил Антон. Сбежал — оставил врага с носом. Пусть бьется со своей тенью. Для Мишки это была как бы победа.

— А если бы его запереть в комнате с противником? — спросил Митька.

— Скинет перчатки и схватит табуретку, — сказал Саня не задумывась.

— А если нет табуретки? Вообще ничего нет. Пустая комната, — настаивал Митька.

— Скинет кроссовку и швырнет пониже пояса.

Мишка нахмурился. До него только сейчас дошло, что братец его вышучивает.

— А если промажет?

— Будет бегать по комнате, стараясь, чтобы противник налетел на стену.

— Все. Хватит, — сказал Мишка и ушел. Почуяв возможность конфликта, сбежал, по обыкновению.

— А если все-таки догонят? — продолжал Митька уже из простого любопытства.

— Вывихнет пальцы, выбьет глаза, откусит ухо, оторвет все, что висит, и задушит, — сказал Сашка серьезно. — И на этом кончатся его занятия боксом. Мишке нельзя заниматься боксом.

— А если противник все-таки окажется ловчее?

— Тогда он смирится и станет послушным, — сказал Саня чуть брезгливо. — Впрочем, все равно будет ждать удобного момента.

— Саша, — сказал Митька осторожно. — У меня такое ощущение, что ты не согласен со своим папой. Насчет реального боя.

Саня глянул Митьке в глаза. Подумал, что-то взвесил и сказал вполголоса:

— Не согласен. Не только насчет боя. А вообще…

Помолчал и добавил:

— У него жизнь выходит простой, как лапша. Он не поэт. И хочет, чтобы я тоже всю жизнь питался лапшой.

Бог дает по вере, думал Митька. Если поверить, что даст, то и даст. Но как поверить?

— А как мне поверить, что Бог дает всякому просяшему? — спросил Митька у Монаха.

— Проси — и даст.

— Даже если не буду верить? — уточнил Митька.

— Будешь просить — и получишь.

— Если нет веры — все равно даст? — настаивал Митька.

— Проси неотступно — и получишь, — повторил Монах терепеливо. — Не бросай просить.

— Ладно. Допустим. Но чтобы я не бросил просить, мне все-таки надо верить, что это не бесполезно.

— Ты веришь Евангелию?

— Верю.

— Ну, и все. Там же сказано. "Просите во имя Мое — и приимете."

— Объясните. Своими словами.

— Своими? Ты мне больше веришь, чем евангелистам?

— Нет. Просто хочу понять.

— Что понять?

Митька сказал решительно:

— Да я главного не могу понять: почему Бог ДОЛЖЕН давать просящему? Он же — Бог. Не хочет — не даст. Почему Он должен давать? Он же никому ничего не должен.

— Ничего не должен. Никому. Но когда человек молится — это Сам Бог дает молитву молящемуся. Когда человек молится Богу — это действие Бога. Без Бога, без Его содействия, никто не может молиться Богу.

— Дает молитву молящемуся?… — растерянно повторил Митька.

— Именно так. Если Бог не хочет чего-то дать, то ты и не сможешь просить об этом. Бросишь.

— Не пойму. Почему? Возьму, и попрошу. Скажу: "Господи, дай мне…"

— Если скажешь — значит, Ему угодно что-то дать тебе. Молитва — это признак милости Божией.

— Что-то дать? Что-то? То, что я прошу или что-то другое?

— Не знаю. У слова много разных смыслов. Какие-то следствия твоя молитва непременно вызовет. Даже если человек поминает Бога просто так, всуе — это имеет последствия. Потому что если бы Бог вовсе уклонился от действия — мы бы про Него и не вспомнили. Пойми это: без помощи Самого Бога невозможно помянуть Бога.

— Невозможно?

— Невозможно. Бог же за пределами всего. Откуда возьмется мысль о Боге? Только от Него Самого. Тем более — мысль, обращенная к Богу.

Ладно. Митька не совсем это понял, но поверил. Без помощи Бога не помолишься Богу — это вполне вероятно, думал Митька. Только вот…