Судьбы хуже смерти (Биографический коллаж) - Курт Воннегут

Еще немного про Индианаполис - про город, не про крейсер.

Мне повезло, что я там родился. (А вот Чарлзу Мэнсону, тоже родившемуся в Индианаполисе[16], - нет. Подобно многим, ему вообще не повезло в том смысле, что он явился на свет.) Город этот обучил меня самым основным вещам и кое-чему еще, что тоже необходимо знать, причем сделал это лучше, чем все пять университетов, где я перебывал (Корнеллский, университет Батлера, Технологический колледж Карнеги, университет штата Теннесси, Чикагский университет). У нас в Индианаполисе было много бесплатных библиотек, и работавшие там мне, подростку, казались просто чудом начитанности - о чем ни спроси, все знают. А еще на каждом шагу попадались дешевые кинотеатрики или клубы, где можно было послушать джаз. Был у нас хороший симфонический оркестр, и я брал уроки у Эрнеста Микаелиса, первого кларнета. (Несколько лет назад, возвращаясь откуда-то из гостей, я оказался в одной машине с Бенни Гудменом. И с какой же гордостью я мог, не кривя душой, сказать ему: "А знаете, мистер Гудмен, я тоже в свое время играл на таком вот леденце с клавишами".)

В Индианополисе тех давних дней подготовительные классы заставляли посещать только уж совсем тупых отпрысков богатых родителей. (Кое с кем из них я впоследствии встречался, они осилили недоступные простым смертным частные школы - Эндовер, Эксетер, Сент-Пол и прочие, но все равно остались такими же тупыми и такими же богатыми.) Оттого меня изумляло и раздражало, когда, перебравшись на жительство в восточные штаты, я то и дело встречал людей, убежденных, что здравый смысл повелевает именно им руководить духовной и моральной жизнью страны, поскольку они, видите ли, обучались в подготовительных классах. (Я этим в особенности ущемлен по той причине, что очень многие из них сделались литературными критиками. Значит, судить, добился я чего-то или не добился как писатель, будут питомцы академии Дирфилд в Иллинойсе? Академия Дирфилд! О Господи!)

Вернемся, однако, к Бернарду 0'Хэйру.

В одном из нескольких некрологов, появившихся в газетах округа Нортхэмптон, штат Пенсильвания, вскользь говорится: "Вместе с писателем Куртом Воннегутом, своим товарищем по армейскому лагерю, он в качестве военнопленного находился в Дрездене, когда этот город подвергся бомбардировке". (Другой некролог сообщал о смерти "одного из самых уважаемых и достойных юристов округа Нортхэмптон", а еще в одном 0'Хэйра назвали "деятельным и изобретательным".) Примерно за месяц до его смерти я выступал в Вашингтоне, в Национальном музее авиации и космонавтики, и речь шла о той, дрезденской бомбардировке. У них был целый цикл выступлений под общей рубрикой: "Допустимы ли бомбардировки со стратегическими целями?" Вот вам моя речь:

"Не принято начинать с полемики. Если появляешься перед публикой, первое правило - никаких самооправданий.

Но тут случай особый, ведь меня попросили коснуться бомбардировки одного немецкого города, а моя фамилия свидетельствует, что я и сам немецкого происхождения, так что не лишне будет разъяснить: никогда у меня не вызывали сочувствия - и сейчас не вызывают - восторги по поводу мощи нацистской военной машины, и в этом смысле настроен я точно так же, как был настроен мой главнокомандующий Дуайт Дэвид Эйзенхауэр - кстати, и он родом из немцев. Его немецкие предки, как и мои, сделались американцами за несколько десятков лет до того, как нью-йоркскую гавань украсила статуя Свободы.

Я служил в батальонной разведке, когда в декабре 1944 года меня, рядового обученного, захватили в плен на немецкой границе - было это в ходе сражения за клином перерезавший фронт участок, который образовался после немецкого наступления в Арденнах. И вот так я очутился в Дрездене, когда 13 февраля 1945 года город подвергся массированным налетам, - я был военнопленным, и нас гоняли, на работы под конвоем. Немцы тогда отступали на всех направлениях и все чаще сдавались в плен целыми подразделениями - у них почти не осталось самолетов, а их города, за исключением одного Дрездена, бомбили не переставая. Война шла к концу, она завершится 7 мая.

Коща в мае меня освободили, я оказался в русской зоне оккупации. Прежде чем попасть в американскую зону, я одно время был на пункте сбора узников концлагерей и много чего наслушался. Впоследствии я посетил Освенцим и Биркенау, видел там помещенные в витринах человеческие волосы, груды детских башмачков, игрушек и прочего. Я знаю, что такое Холокост. Я дружу с Эли Визелем.

К полемике меня побуждают прежде всего утверждения безупречного отличника и высокоумного мыслителя Джорджа Уилла, объявившего, что я опошлил Холокост своим романом "Бойня номер пять". Считаю, что такие высказывания все ставят с ног на голову, и надеюсь, вы меня поддержите.

Предостаточно людей, которые на собственном опыте могли бы рассказать, что это такое - находиться в городе, разрушаемом бомбами и ракетами, когда в городе преобладает мирное население да и сам ты безоружен. Таких людей, можете не сомневаться, теперь миллионы. Последние, кого мы приняли в свой гигантский клуб, - это жители беднейших кварталов Панамы. Камбоджийцы и вьетнамцы отныне уже члены со стажем.

Скажите, много ли среди вас тех, кто попадал под бомбежки, не находясь в действующей армии? (Оказалось, человек десять.)

Бомбардировку Дрездена осуществляли в основном англичане. Что до американцев - я с несколькими впоследствии познакомился, - они участвовали в дневном налете, когда были сброшены снаряды, способные вызвать мощное воспламенение. А ночью, когда начались пожары, прилетели английские самолеты. Цель? Целью был весь город. Тут уж не промахнешься. И весь город стал огромным костром, а огненные смерчи проносились по улицам, словно пляшущие дервиши. После войны, когда я поступал в Чикагский университет, собеседование проводил один американец, участвовавший в дневном налете, сопротивления с земли не оказывали почти никакого. И он признался: "Мерзкое нам дали задание".

А вот большинство англичан, мне кажется, были настроены по-другому. Им не терпелось отомстить за налеты на Лондон, за уничтожение Ковентри, катастрофу в Дюнкерке и так далее. Американцам осталось неведомо это желание сравнять счет. Вероятно, они бы тоже прониклись мстительностью, если бы знали про неслыханные жестокости, творившиеся в немецких лагерях, однако мир об этом тогда еще не ведал.

Мстить американцы могли бы лишь за Перл-Харбор. Они за него и отомстили, обойдясь без помощи англичан, - дождались желанного часа. Причем, как и англичане, отомстили уже тогда, когда война, всем было ясно, кончилась их победой.

Полное уничтожение Хиросимы - эта самая чудовищная расистская акция из всех расистских акций, все же имело какое-то военное значение. Несколько лет назад я побывал в Токио вместе с Уильямом Стайроном, и он мне сказал: "Слава Богу, что сделали атомную бомбу. А то бы меня не было на свете". Когда сбрасывали бомбу, он находился на Окинаве вместе с морскими пехотинцами, которых готовили к высадке в Японии. Для меня несомненно, что в случае высадки погибло бы больше американцев и японцев, чем сгорело и осталось обугленными скелетами в Хиросиме.