Вредность не порок - Лариса Ильина

Я вытаращила глаза и затрясла головой, изображая всю глубину ужаса, охватившего ближайших соседей.

Стас сжал губы, и по его скулам заходили желваки.

— Я вижу, что еще кое-кого мое поведение не устраивает. Стас, дорогой, ну хоть ты объясни мне, как быть?

Что теперь — закопаться, в землю лечь? Можете вы наконец понять, что я не маленькая уже? Я не ребенок, Стас. Все делают, что хотят, и все из лучших побуждений, а ты слова сказать не можешь, сразу обиды! Что, не так?

Тебя я, конечно, понимаю, ты тут по долгу службы, работа у тебя такая, но мне, сам подумай, легче от этого?

Высказав в лицо Стасу все свои претензии, я жестом предложила ему ответить.

— Ты просто дура, Настя, — отозвался вдруг он, я даже икнула.

— Я дура?

— Ты. Утверждаешь, что шибко взрослая, а сама несешь околесицу.

— Это почему же?

— Потому что.., последние несколько дней ты словно по фазе двинулась… Дома не ночевала и надралась, словно сапожник последний. Смотреть тошно было.

— А что же ты смотрел? И в сад меня таскал?

— Да чтобы ты горницу не загадила! — рявкнул Стас. — И бабка права, кому это терпеть приятно? Если бы она за тебя не переживала, она бы тебя выгнала давно!

— А она и выгнала!

— И правильно сделала!

— Да она.., да ты… — Тут у меня от обиды горло спазмы перехватили. — Вы все.., из-за денег! Я ей все в доме сделала, а ты.., мама тебя купила! За зарплату свою стараешься!

Стас вскочил на ноги:

— Дура!

Я грохнула по столу кулаком:

— Не смей на меня орать! Не смей! Кто ты такой? Холуй .. Ненавижу тебя! И всех вас! Завтра вы от меня избавитесь, можете радоваться!.. Видеть тебя не могу!

Взлетев с лавки, я рванула к себе, едва не сбив Стаса с ног. Оказавшись в своей комнате, развернулась и со всего маха шарахнула дверью. Дом дрогнул, через мгновение за стеной что-то скрипнуло и грохнулось оземь. По дощатому полу раскатились во все стороны детали, и ненавистные скрипучие ходики прекратили свое существование. Тренькнула, распрямившись, пружина, и во всем доме воцарилась гробовая тишина.

Закинув руки за голову, я лежала, не раздеваясь, на кровати и таращилась на потолок. За последние полчаса я раз двадцать дословно вспомнила наш последний со Стасом разговор, каждый раз переживая все заново.

Обида клокотала в груди, горько щемило сердце, и глаза наполнились непрошеными слезами.

"Никому я не нужна. Ни-ко-му… И правильно. Кому нужна такая дура, как я? Ну и плевать. Мне тоже никто не нужен. У меня квартира в городе есть. Пусть тут вдвоем с бабкой целуются. Они оба хорошие, правильные, вот и ладно. Зато у меня есть Ефим. Он так и сказал:

«Моя девушка!» Значит, он — мой парень И его не интересуют ни мои деньги, ни моя мама. Он считает меня провинциалкой, что ж, пускай так. Я нравлюсь ему такой, какая есть"

Мысли о Ефиме наполнили грудь теплом, я заулыбалась и постаралась представить: что он сейчас делает? Он в отпуске, куда, интересно, его Коля так срочно вызвал?

Может, это что-то опасное? Почему сразу опасное? Ирка могла нафантазировать бог знает чего, с нее станется!

Хотя они, конечно, лихие ребята, это сразу видно. Может, этот Юра Ирке что-нибудь рассказал? Так, я же совсем забыла, что обещала к ней прийти! Я посмотрела на часы. Самое время. Чтобы не повторить ошибку позапрошлой ночи, я натянула теплый свитер, джинсы и бейсболку. По сложившейся уже традиции сунулась было в окно, но остановилась.

— Я ни от кого прятаться не собираюсь, — напомнила я себе и решительно направилась к двери.

Но проявлением абсолютной самостоятельности я никого не шокировала. В горнице никого не было, даже свет не горел. «Ах, так, — подумала я, — тогда беру свою зубную щетку и останусь ночевать у Ирки! А потом и совсем к ней перееду!»

Завернув щетку в полиэтиленовый пакетик, сунула ее за пазуху и, не таясь, покинула бабкин дом.

Добравшись до улицы Гагарина, я притормозила, немного подумала и свернула на улицу 50-летия Октября, напоминая себе в целях профилактики, что от любопытства кошка сдохла. К моему счастью, на этой улице фонари чрезмерным усердием население не баловали, но, справедливости ради надо признать, что на это были свои причины. Здесь велось весьма активное строительство дачных коттеджей, особенно в дальнем конце, и половина улицы была перекопана. Осторожно лавируя среди ям и кочек, я прикинула примерное расположение дома Савченко и, подойдя поближе, завертела головой, стараясь отыскать табличку с номером.

— Так, где же ты… Так, так… Ага, вот!

Обнаружив искомый дом, я осторожно приблизилась к зеленому забору в надежде разыскать в нем какую-нибудь щелочку. Но забор у семейства Савченко был добротный. Широкие доски ладно подогнаны одна к другой и прочно закреплены.

Я не слишком опасалась вертеться возле чужого забора. Ближайший горящий фонарь находился отсюда метрах в пятидесяти, да и тот не особо усердствовал, за забором стояла полнейшая тишина, наводившая на мысль, что если мы с Иркой снова проторчим сегодня в саду, то мало что увидим. Вскоре мне надоело здесь топтаться, и я решила вернуться назад, до улицы Гагарина: так к Иркиному дому можно было пробраться гораздо быстрее.

Не успела я пройти двух соседских участков, как услышала слабый шум подъезжающей к повороту машины.

Не знаю, почему я сразу ударилась в панику, в принципе встречаться с машинами мне доводилось и раньше, но сейчас на пустынной ночной улице звук мотора напугал меня до полусмерти.

— Так, не сходи с ума, — торопливо забормотала я, судорожно оглядывая место, где могла бы укрыться, — это обычная машина, самая обычная.., я так думаю… Господи, ну почему она должна ехать именно к ним? Ерунда…. ерунда.., ой, мамочки!

Единственным местом, куда, по моему разумению, в этот момент можно было спрятаться, был строящийся, а потому пустой коттедж на противоположной стороне улицы, на два дома дальше, чем дом Савченко. К этому моменту я уже приплясывала возле зияющей пустыми проемами окон новостройки, неотрывно глядя в сторону тихо подкатывающей машины. Поняв, что машина едет с выключенными габаритами, я не стала предаваться размышлениям о причинах столь странного поведения шофера машины глубокой ночью, а шустро нырнула в проем будущей двери будущего шикарного особняка.

Присев на корточки, я гадала, где же все-таки она остановится, и не слишком удивилась, когда машина замерла возле ворот Савченко. Пару минут ничего не происходило, потом ворота дрогнули, и иномарка вплыла внутрь.

— Я задумалась, не переставая поглядывать на зеленый забор. Если Ирка уже в саду, значит, она тоже видела эту машину. Может, ей удалось разглядеть, кто это проявлял такую исключительную осторожность? Стараясь не перепачкаться, я передвинулась ближе к оконному проему.

Отсюда видно лучше, но есть ли смысл ждать? Я огляделась вокруг. Строительство здесь началось не так давно, был вырыт подвал, и уже лежал фундамент, грудой навалены блоки, к тому же все перекопано и под ногами чавкает глина. На телогреечке гораздо удобнее, к тому же вдвоем куда как веселей.

Согнувшись, я двинулась обратно к дверному проему, внимательно оглядела улицу и шагнула. Почти одновременно распахнулась калитка дома номер семнадцать, и на улицу неторопливо вышел высокий мужчина. Я благоразумно ретировалась и про себя чертыхнулась. Любопытство, однако, пересилило, и я снова высунула нос наружу. И весьма вовремя это сделала, потому что гражданин, вышедший темной ночью подышать свежим воздухом, направлялся точнехонько к моему убежищу. Но самым отвратительным было то, что он был уже не один, теперь их было двое, и они здорово торопились, толкая перед собой груженую строительную тележку, крытую брезентом. Единственное, на что меня хватило, — так это вытаращить глаза от ужаса. Я превратилась в соляной столб и поделать с этим ничего не могла, неотрывно следя за быстро приближающимися мужиками. Неожиданно колесо тележки наехало на камень, она дернулась, и высокий парень тихо выругался:

— Черт!

Его голос привел наконец меня в чувство, я осторожно попятилась, одновременно оглядываясь по сторонам.

Через пару секунд они подойдут к двери, значит, выйти отсюда у меня нет никакой возможности. Меня моментально бросило в жар, я не знаю, зачем они прикатили сюда ночью тележку, но уверена, что встречаться с этими ребятами сейчас нельзя. Я глянула вверх. Незаметно перелезть через недостроенную стену не получится, есть ли здесь еще одна дверь на улицу, я не знала. Значит, единственное, что остается, это забиться в самый дальний угол. Шустро опустившись на четвереньки, я двинулась вдоль фундамента, ежесекундно оглядываясь и стараясь определить, где находятся ночные визитеры.

Сзади скрипнуло колесо, я сообразила, что они где-то в районе будущей кухни. Я направилась к виднеющемуся впереди дверному проему, переступая с величайшей осторожностью, под ногами чмокала глина, и мне приходилось передвигаться, словно на коньках, накатом. В какой-то момент я по неосторожности едва не угодила в довольно глубокую яму, успев в последний момент уцепиться за выступ фундамента. Очутившись в итоге в большом помещении, я потерянно вертела головой, не в состоянии в темноте определить, куда двигаться дальше.