Только ты и я - Лор Ван Ренсбург
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между тем меня не отпускает беспокойство, мурашки бегут по спине, я с трудом сдерживаю нервную дрожь. Как справиться с тревогой, я знаю: сейчас мне нужно как следует пробежаться, и тревогу снимет как рукой. Бег уже давно – наверное, еще с тех пор, когда я была подростком, – стал для меня универсальным защитным механизмом, безотказным способом справляться с неприятностями. Когда под ноги ложится миля за милей, и музыка гремит в наушниках, единственное, о чем получается думать, это о нарастающей тяжести в мускулах и о том, как бы не сбить дыхание. Что касается проблем, то каждый удар подошвы о дорожку размазывает их по асфальту, вбивая все глубже и глубже в землю.
Но сейчас я никуда не бегу. Я стою в паре футов от Стивена и жду его следующих слов.
– Но зачем, Элли? Зачем?! Что это тебе взбрело в голову?
– Считай, что это часть игры. Маленькой игры, которая сделает наш уик-энд… более интересным и насыщенным. Я хотела устроить тебе небольшой сюрприз. – Я смотрю на него из-под ресниц. Пожалуйста, прости меня, Стивен. Мне очень нужно, чтобы ты меня простил.
– Ну и какого дьявола ты меня привязала? – спрашивает он – на этот раз уже почти сердито – и снова пытается освободиться, но липкая лента держит крепко. Лицо его перекашивается. Стивен хочет, чтобы я его освободила. И немедленно.
– Это тоже часть игры, о которой я читала. У нас ведь юбилей, вот мне и захотелось… добавить событиям остроты. Оригинальности.
Стивен недоверчиво приподнимает брови.
– Да, я подумала, что этот уик-энд должен стать совсем особенным. Мне бы не хотелось, чтобы мы стали одной из тех скучных парочек, которые только и знают, что трахаться. Настоящее приключение, дух авантюризма – вот что поддерживает отношения лучше всего.
– Такое приключение мне не нравится. Зачем было подмешивать мне наркотик? Если ты хотела…
– Я все понимаю, Стивен. Но я не знала, как попросить тебя о… Надеюсь, ты простишь меня?
Я прикусываю нижнюю губу. В моем голосе звучит раскаяние, но Стивен молчит. Он хочет, чтобы я продолжала, и я говорю:
– Если ты будешь играть со мной в эту игру, ты не пожалеешь. Это я тебе обещаю. Тебе понравится, правда… Только позволь мне действовать как я хочу, пожалуйста!.. – Произнося последние слова, я наклоняюсь к нему и легко касаюсь губами его губ.
Я целую его, и он не сопротивляется. Его губы раздвигаются, язык проникает глубоко ко мне в рот, и я чувствую на нем слабый привкус джина. Я крепче прижимаюсь к нему и тоже начинаю действовать языком, стараясь перехватить инициативу. Под моим напором Стивен все больше отклоняется назад, пока его спина не прижимается к спинке кресла, а голова не запрокидывается. Наконец я прерываю контакт, но он никак не может отдышаться.
Стивен первым нарушает наступившее молчание.
– И в чем заключается твоя игра?
Я улыбаюсь.
– Не скажу. Но ты будешь доволен, обещаю.
Я беру со столика несколько листов бумаги, которые положила туда, пока он оставался без сознания. Присев на подлокотник дивана, я тяну время в предвкушении дальнейших событий: наверное, что-то подобное испытывает человек, который в жаркий день ненадолго замирает на обрывистом берегу перед прыжком в воду. Очень медленно, не спеша, я перебираю страницы, проверяя, в том ли порядке они разложены (конечно, в том!). Я молчу, но я знаю: стоит мне заговорить, и все придет в движение. Первое же мое слово опрокинет костяшку домино, которая потянет за собой другие.
– Итак, профессор, я думаю, для начала мы проверим, хорошо ли вы знаете литературу. Я буду цитировать художественное произведение, а вы должны назвать автора. Готовы?
– Готов. – Его голос звучит неуверенно, но не потому, что он сомневается в своих знаниях. Он просто не знает, к чему все это ведет.
– Давайте начнем с чего-нибудь простого. Вот, слушай: «В одном мгновенье видеть вечность, / Огромный мир – в зерне песка, / В единой горсти – бесконечность / И небо – в чашечке цветка» [14]. Откуда это?
На его лице появляется снисходительная улыбка.
– Уильям Блейк.
Я киваю. Гордыня – сильная штука, никакая липкая лента ее не удержит.
– Отлично, профессор. – Я тоже улыбаюсь и, стащив через голову свитер, бросаю его в сторону. На мне остаются только носки, легинсы и термофуфайка поверх лифчика. Стивен заинтересованно выпрямляется.
– Пойдем дальше. «Я не птица, и никакие сети не удержат меня, я – свободное человеческое существо с независимой волей» [15].
– «Джейн Эйр». – Его ответ звенит в воздухе.
Я улыбаюсь и просовываю пальцы под пояс легинсов. В его глазах отражаются огоньки догорающих свечей, но еще ярче в них горит огонь вожделения. Если бы он был волком, то сейчас, наверное, облизывался бы. Но я не совершаю того, чего он ожидает. Вместо этого я наклоняюсь и снимаю носки.
– Давай скорее дальше!
Его неприкрытое разочарование заставляет меня усмехнуться.
– Хорошенького понемножку.
– Знаю, знаю. Давай дальше!
Я переворачиваю страницы, ища очередную цитату.
– Вот, слушай: «Мы любили преждевременной любовью, отличавшейся тем неистовством, которое так часто разбивает жизнь зрелых людей». Откуда?
Он хмурится. Цитата ему знакома, и он пытается вспомнить, в какой книге он ее видел. Я спрыгиваю с подлокотника дивана, делаю шаг и усаживаюсь к нему на колени. Мои губы почти касаются его губ, пока я повторяю только что прочитанные слова.
– Ну как?
– А подсказку нельзя? П-пожалуйста!.. – На последнем слове он выпячивает губы, превращая его в подобие воздушного поцелуя. «П-поцелуя».
– О'кей. «Она была Ло, просто Ло, по утрам, ростом в пять футов (без двух вершков и в одном носке). Она была Лола в длинных штанах. Она была Долли в школе. Она была Долорес на пунктире бланков…»
– «Лолита».
Название великого романа он произносит шепотом, и его теплое дыхание касается моей щеки. От Стивена все еще немного пахнет джином. Не вставая с его колен, я стаскиваю с себя фуфайку, чувствуя, как упирается в меня его твердое естество. Игра ему явно нравится, даже несмотря на то, что он по-прежнему привязан к креслу. Быть может, быть главным героем придуманной мною игры ему даже немного лестно. Не исключено, что сегодня Стивен впервые открыл для себя тот факт, что предвкушение и капитуляция тоже могут дарить удовольствие.
– Что я получу, когда выиграю? – спрашивает он и, скосив глаза, рассматривает ложбинку между моими грудями. Он уверен, что награда за следующий правильный ответ скрывается под чашечками моего лифчика. Мое тело – вот приз, который Стивен рассчитывает получить. Я смотрю на него, и на мгновение его лицо расплывается, черты утрачивают индивидуальность, и Стивен превращается в воплощение всех мужчин, которые считают нас своей собственностью – во всех тех молодых парней, которые хватали меня за
