Случай на станции Кречетовка - Валерий Владимирович Рябых

А муж, наплевав на семью, увязался за вертихвосткой, — в сердцах, стиснув кулачки, Вероника нервно вздохнула. — Я не осуждаю супруга сильно. Возможно, это в самом деле безрассудная любовь, и «бывший» не в силах преодолеть себя. Он раб возникшего чувства, — и женщина умолкла, только в уголках рта отчетливо проявились горькие складки.

— Извините, не мое дело, конечно, — возмутился Сергей. — Но вы так красивы! Он, что, полный дурак…

— Не нужно. Не стоит обсуждать проблемы бывшего мужа, — Вероника стала строгой. — Да и не интересует предатель больше. Как говорится, скатертью дорога…

Сергей догадывался, боль случившейся измены еще не оставила женщину. И нечего бередить еще не зажившую рану. Но желание узнать собеседницу как можно ближе не покидало. Точнее, сама близость уже возникала между ними.

— И давно так живете? — спросил он, выказывая уже личный интерес.

— Как так? — Вероника, как будто не понимала…

— В смысле одна, без мужа… — уже заботливо, уточнил Сергей.

— Пожалуй, пойду… ужинать не хотите… — и женщина сделал попытку встать.

Не стоит быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как дальше развивался ночной диалог, и чем закончится в итоге… Вероника, естественно, ощутила возникшие притягательные флюиды между ними, но ведь как страшно преступить заветную черту, махнуть на условности рукой. «Инь» и «Янь» в ночи, у разверстой постели — чего еще желать… И она поняла, вдруг отчетливо осознала, что пришла к этому человеку темной ночью специально, намеренно пришла к нему, надев свежую сорочку и подкрасив ресницы. В чем причина? Вероника чуть не корила себя за проявленную слабость. Но Боже, как ей хотелось быть слабой, не защищенной, хотелось ощутить тепло и нежность крепких мужских рук.

— Не уходите, останьтесь… — взмолился Сергей. — Прошу, не уходи! — отбросил, наконец, официально-вежливый тон.

В душе Воронова оборвалась уже подточенная струна, до сей поры державшая в узде плотские инстинкты. Мужчина душой и телом ощутил рядом с собой женщину, очаровательную и страстную особь, — самец обаял самку, уже признавшую желаемого партнера. И Сергея понесло…

Он опустился перед Вероникой на колени, охватил руками ее голени и преклонил голову к напрягшимся бедрам.

— Прости, я не в своем уме, — порывисто выговорил он. — Я обалдел, увидев тебя, потерял рассудок… — слов, нужных слов не было. — Ты взрослая женщина, ты понимаешь — все понимаешь…

Она вскинула голову. В бездонных глазах стояли слезы.

Сергей потянулся всем телом и нежно коснулся ее губ. Вероника лихорадочно встрепенулась и внезапно, сама с диким остервенением стала целовать его. В голове у Воронова закружилось, комната, мебель, все пошло колесом. Мужчина схватил женщину в охапку, бережно уложил на постель и стал с самозабвением лобзать сладкие, податливые уста, нежную шейку, пульсирующую яремную ямку, выступившие ключицы.

Халатик распахнулся, обнажив просвечивающую, ажурную сорочку. Он стал неистово ласкать пышные груди и мягкий стан Вероники. Но скользкий холодный шелк предательски мешал выразить полноту охвативших чувств. И молодка, поддавшись дикому наскоку, да и собственному разбуженному желанию, ловко извернулась и скинула с плеч халатик. А потом через голову стянула шелестящую с укоризной комбинацию.

Сергей приник к грудям Вероники, пахнущих сдобным тестом и парным молоком, поочередно облизал затвердевшие соски, нежно покусывая их упругие пипки. Рука же безотчетно пробиралась по трепетавшему, но и податливому телу, ищущему бесстыдных утех, скользнула с мягкого теплого живота, ощутила взмокшие в промежности трусики. — Сергей порывисто стянул их. Женщина не противилась, она растаяла от неистовых ласк и отозвалась на них с одержимостью пылкой натуры, молодка всецело отдалась, безоглядно доверилась поклоннику. Вероника всецело оказалась во власти мужской силы. Сергей же блаженствовал, находясь под царственным игом возлюбленной: очарованный, порабощенный, околдованный ее роскошным, пряным телом, ее зазывно притягательной женственностью.

Любовники уснули, неистово обессиленные, не выключив электричества. Засыпали, не прекращая лобзаний, заснули страстно обнявшись.

Аптекарь Хаим Пасвинтер на цыпочках подкрался к комнате. Приоткрыв дверь, взглянул на заголившуюся во сне дочь и на свернувшегося калачиком гэбэшника. Старый мудрый еврей только тихо присвистнул: «Цимэс мит компот!» — что выражало высшую степень восторга. Старик тихонечко потушил свет.

Воронов спал как убитый, разбудила Вероника:

— Сережа, пора вставать, уже семь, — и ласково взъерошила шевелюру постояльца. — Завтрак на столе…

Вчерашняя, внезапно случившаяся любовь мигом пронеслась в голове Сергея. Капитан ни о чем не раскаивался, у него давно не было женщин, тем паче таких прелестных — Воронов был счастлив, уже давно не был так счастлив. Еще никогда сама жизнь не казалась столь приятной и притягательной, чтобы впредь вовек не сожалеть, что мать родила на свет Божий.

Сергей ухватил Веронику за руку, притянул с силой к себе и залихватски повалил на кровать. Его ищущие губы принялись осыпать поцелуями лоб, щеки, шею возлюбленной, опускаясь ниже и ниже. Полы халатика разлетелись в стороны, открыв взору обнаженное женское тело, внизу живота призывно взывал, оперенный льняными кудряшками, лобок. Сергей стал ласкать потаенную плоть любимой, женщина застонала, но упрямо отталкивала бессовестную руку. Но пальцы Сергея настойчиво проникали меж влажных губок, стараясь коснуться сокровенного бугорка поверх них.

— Нельзя, нельзя! — горячо шептали уста молодки, но тело уже трепетно ослабевало.

— Хочу, хочу тебя! — столь же жарко звучало в ответ.

И подтверждением тому стал вздыбившийся на дыбы предмет мужской сущности.

Наконец Вероника смирилась, но благоразумно предложила позу сзади. Запахнув на талии предательский халат, она отошла в угол, уперлась руками в изножье кровати, нагнулась, открыв пышную попку и восхитительно вывернутую промежность. Воронов не удержался и стал сжимать, тискать соблазнительную мякоть, доверчиво прикорнувшую в жадной руке. Но дикая страсть не умела подолгу терпеть. Их тела сплелись воедино, Вероника закусила губы, чтобы не выдать криком утреннее соитие, не испугать близких диким животным воем.

Потом любовники опять страстно целовались, перемежая поцелуи нежными объятьями, однако, продолжительно поворковать им не пришлось. Сергея ждали неотложные дела. Уже за столом, наскоро перекусывая, по тому времени явными деликатесами из запасов оперативного пункта, Воронов осведомился:

— А где Хаим Львович, а где сын, Вероника?

— Отец уже за прилавком… Сынок, тот еще дрыхнет, лето ведь, каникулы, — мило улыбнулась она.

И тут Сергей бездумно задал нагло бестактный, но вовсе не лишенный здравого смысла вопрос:

— А почему ты такая беленькая, светлоглазая, ничуть не еврейка? — справился… и удивился собственной дерзости.

— Так мама русская… Мамины родители, то есть дедушка с бабушкой из-под Вязьмы. Дед — полковой фельдшер, после отставки с бабой Варей остались в Вильне. Мама вышла замуж после смерти дедушки, сошлись с папой по любви… Мама погибла, когда русские в четырнадцатом году бежали из Вильны от немцев, мне тогда было два годика. Папа рассказывал,