Семь цветов страсти - Елена Арсеньева

— Да, нам кажется, что партнера Дикси не надо искать в среде профессионалов. Хотя этот мужчина должен представлять собой несомненный интерес. Ну, допустим, — политик, бизнесмен, ученый. Масштабная, исключительно цельная в нравственных отношениях личность. Внешность, шарм, сексапильность… — Руффо задумался и принял решение, — не обязательны.

— Это еще как так? Выбирая себе партнеров, Руффино, ты более придирчив. Считаешь, что нормальные сексуальные мужики могут только трахаться, как кролики, ничего не смысля в «больших чувствах»… — возмутился Заза.

— И даже вонять козлом… — Намек Руффо был слишком прозрачен. Заза с размаху саданул своим бокалом по столу — по поверхности стекла пробежала тонкая трещина. Шумно вздохнув, Руффо закрыл глаза. Его левая рука прижалась к груди, останавливая прыгающее сердце.

— Извини. Я оплачу расходы или закажу новый. Штучка, наверно, не слишком дорогая. — Заза щелкнул ногтем по малиновому стеклу.

— Мне было известно заранее, на что я иду, вступая в сотрудничество с Зазой Тино. Каждому идиоту ясно… — фальцетом взвизгнул Руффо.

— Каждому идиоту ясно, что эта голова, — Заза постучал пальцем по виску, — дорого стоит. И ты, между прочим, вступил в ряды экспериментаторов не из чистого энтузиазма. Пророк, мессия, спаситель киноискусства!… Ладно. Нам надо продержаться вместе от силы семь месяцев. Так вот, Соломон, это уже в основном твоя задача. Героя будем выбирать не мы, а твоя камера, ну и, конечно, мадемуазель Девизо. Главное — не перегнуть палку, ведь мы имеем дело с тонкой материей. Никто пока еще не знает, что такое Большая любовь. Хотя всякий берется судить о ней.

— А если подумать насчет Алана Герта или этого Чака Куина, которого, по большому счету, сотворила Дикси… — начал Соломон, но был остановлен мученической гримасой Руффо.

— О, Соломон, умоляю тебя… Разве эти жеребчики способны на что-либо, кроме элементарного животного совокупления? Я основательно покопался в грязном бельишке нашей героини и не нашел там ни одной особи мужского пола, стоящей внимания… С наших позиций, конечно. — Поймав насмешливый взгляд Тино, Руффо огрызнулся: — Я имею в виду не привилегированную касту геев, а вашу сомнительную «фирму», Шеф.

— Мне кажется, можно попробовать раскрутить этих ребят. Как ты думаешь, Сол? Ну хотя бы попробовать, ведь пока более удачной кандидатуры не видно… — Заза задумался. — Да, нам надо держать ухо востро… Можно крупно промахнуться… — Он печально присвистнул.

— Ладно, ладно, не паникуй раньше времени, — великодушно успокоил его Руффо, опасаясь, что откровения Тино могут насторожить Соломона. — А каковы мои задачи на ближайшее время? Ну, разумеется, кроме полного обновления своего жилища к твоему следующему визиту, — съехидничал Руффо.

— Будет, Руффино. Заметь, я даже не попросил тебя показать ванную комнату — уж там-то ты наверняка порезвился от души… А, кстати, какие, на твой утонченный взгляд, декорации нашего фильма?

Руффино пожал плечами.

— Экспромт, разумеется. Прорыв в неведомое всегда происходит спонтанно.

Они распрощались у шикарного автомобиля Зазы. Сол адресовал хозяину хмурое «чао». Заза нежно чмокнул Руффо в кудрявый висок.

— Вечер был прелестным. Почти семейная идиллия. — Он хмыкнул. — А, кстати, что ты думаешь насчет банкира с фамилией Скофилд? Серьезный вроде малый и чрезвычайно положительный. Такой способен пустить себе пулю в висок…

— От растраты, но не от любви! — зло буркнул Руффо, захлопывая дверцу автомобиля и тем самым прекращая опасные шуточки Тино. Они оба знали финал будущего фильма — Большая любовь убьет героиню. Но об этом не должен догадаться Соломон Барсак.

…Лолла сияла, словно получила к пятидесятилетию поздравление президента. Ее улыбающееся лицо могло бы испугать кого угодно, особенно в темноте. Но только не Дикси. Вскочив с дивана, который был в последнее время ее постоянным прибежищем, она обняла мулатку и протянула ей приготовленный подарок.

— Это тебе, я ни разу не надевала. Смотри! — Шелковый платок радостно вспорхнул в неуютном сумраке. — Поздравляю!

Лолла по-хозяйски раздвинула шторы, впуская в комнату свет золотистого сентябрьского дня, и, накинув платок, полюбовалась своим видом в зеркале.

— Это я тебя поздравляю. Смотри, что у меня! — Она поднесла к носу Дикси визитную карточку.

— Ты знаешь Скофилда? — удивилась Дикси. Эжен на протяжении многих лет занимал должность заместителя ее отца в Женеве.

— Вчера познакомилась! — Лолла присела на краешек дивана, готовясь к захватывающему рассказу. — Прихожу, значит, я на кладбище… Я всегда в день рождения навещаю маму, да и к мадам Сесиль наведываюсь. Купила шикарные хризантемы, такие желтые, с атласными траурными лентами, и для твоей бабушки прихватила белую гвоздику — она их страшно любила… Подхожу, значит, к Алленам — ну все очень солидно, чисто, мрамор сияет и покоятся все рядышком. Хорошо! Вижу, а там уже господин стоит, солидный такой, выхоленный. И цветок в руке держит. А потом на могилку мадам Патриции возлагает. Простите, говорю, мсье, я служанка Алленов вот уже чуть не два десятка лет, а вы кем мадам Патриции доводитесь? Очень, отвечает, приятно, Эжен Скофилд — бывший помощник господина Девизо и друг их дома. Ужасная судьба постигла бедное семейство. И вздыхает так искренне, так тяжело! А мадемуазель Дикси, говорю, процветает. Очень известная, всеми уважаемая актриса.

— Покороче, старушка, — прервала ее Дикси, которую Эжен Скофилд совершенно не волновал. Она хорошо помнила молодого воспитанного, церемонно-галантного мужчину, посещавшего их женевский дом. Он был, несомненно, хорош собой и не женат, к тому же занимал весьма солидную должность. Одно время Дикси считала, что Скофилд неравнодушен к Пат, и сильно удивилась, поймав однажды на себе его взгляд. Дикси нравилось, изображая полнейшую невинность, пройтись перед чопорным господином в коротенькой юбке и наблюдать, как начинает заикаться от волнения его спокойный бархатный баритон. Она не вспоминала о Скофилде с тех пор, как покинула Женеву, и не разделяла восторгов Лоллы по поводу встречи с ним.

— Так вот, он вдовец! — Выпалила мулатка главное. — Вдовствует уже два года, навещал вчера могилу жены. Страдает, это сразу видно. Только очень захотел навестить тебя. И телефон, и адрес записал. А я сказала, что госпожа часто в отъезде, а нынче хворает… Телефон-то у нас никому не нужен. — Она с осуждением посмотрела на отключенный аппарат.

— Давно включен, — сказала Дикси. — Я жду звонка от покупателя. Эта последняя картина ждет не дождется, когда покинет мрачное жилище.