Дело гастронома № 1 - Евгений Латий

– А процент естественной убыли с вас не сняли?

– Нет.

– Сколько он составляет?

– Двадцать процентов.

Скачко тихо присвистнул.

– Я не экономист, но понимаю, в какие это выливается суммы! И куда же они идут?

– Надо учитывать, что иногда и у нас случаются порча, поставки бракованной продукции, непредвиденные расходы. Правда, Георгий Константинович проявляет максимум настойчивости, возвращает неликвид обратно, взыскивает с продавцов, складских работников. Есть и другие расходы. К примеру, мы закупаем новое оборудование, шьем фирменную одежду для сотрудников…

Скачко перебил ее:

– Я все понимаю! Но это же мизер! Мне известно, что все излишки переводятся в дензнаки и фасуются по конвертам, которые Беркутов самолично развозит по начальству! Так что не надо выгораживать Беркутова! Перед вами не олухи царя небесного, – сердито бросил он Анилиной. Та замолчала. Полковник улыбнулся и, видя, что к чаю Вера Петровна так и не притронулась, заметил: – Чай остывает! Да вы пейте, не стесняйтесь! Это настоящий хороший чай! Я же вижу, вам хочется!

Анилина вздохнула и сделала глоток. Надкусила печенье. Из глаз ее покатились слезы, поползли по щекам. Скачко это заметил.

– Что-то случилось?

– Детей вспомнила!

Скачко сочувственно кивнул. Он, как и многие мужчины, не выносил женских слез. Даже отвернулся, стал смотреть в окно. Анилина с трудом пришла в себя, вытерла слезы скомканным платочком, затем вопросительно посмотрела на полковника.

– Вы освободите меня?

– Я доложу руководству свои соображения. Однако ваш муж признался, что вы вместе скупали эту валюту. А это статья, соучастие…

Анилина этого явно не ожидала. Получалось, что муж, которого она старалась прикрывать, ее же и очернил.

– Но это неправда… – прошептала она, потрясенная этим известием, и, не выдержав, заплакала уже навзрыд.

Приятель Ширшова Васек назначил ему свидание у гаражей. Они и раньше несколько раз там встречались просто поболтать, попить пивка, поговорить о машинах, словом, по-мужски провести время. «Не всякий мужик понимает толк в железяках», – частенько поговаривал слесарь Васек. Он ужасно не любил, когда его называли Анатолием или по имени-отчеству.

Увидев, как Ширшов подходит к боксу, Васек выкатил из гаража свой «жигуль», вылез из машины и выключил мотор.

– Ну, садись, капитан! Теперь сам проверяй!

Он похлопал по крыше. Ширшов залез в машину, взялся за руль. Повернул ключ зажигания, мотор затарахтел. Ширшов послушал его, кивнул. Приятель отошел в сторону. Ширшов на небольшой скорости проехал метров двадцать по дорожке между гаражами, остановился, дал задний ход, вернулся обратно. Вылез из машины и произвел такой же жест, что и Васек, – решительно хлопнул по крыше автомобиля ладонью.

– Ну что? – поинтересовался Васек.

– То, что доктор прописал! – Глаза Ширшова горели.

– Я ж тебе говорил: на спидометре всего шестьсот километров, жена боялась ездить, а теперь и вовсе решила продать. Так что машина, считай, новенькая! А цена бросовая!

Ширшов достал из кармана деньги, протянул приятелю. Тот молча пересчитал, кивнул, сунул деньги в карман.

– Все тип-топ. Как в Сбербанке! По рукам!

И они ударили по рукам.

– Из тещи вытряс? – заговорщицким тоном спросил Васек.

– Из кого же еще! – соврал Ширшов.

Приятель обрадовался. Растрясти тещу на деньги – святое дело.

– Молодец! Тогда, может, по рюмашке тяпнем? Обмоем? – с надеждой в голосе спросил Васек.

– Давай на неделе… сегодня никак! Ну все, я погнал! – заторопился Ширшов, зная, как умеет уговаривать приятель. Стоит только дать слабину, и тут же на шахматной доске в гараже появляется бутыль самогона. Но на этот раз Васек прочитал в глазах Ширшова категорический отказ и, надо сказать, не слишком расстроился. У него здесь, в гаражах, имелось немало приятелей, с кем можно было отметить продажу авто. На прощанье он пожал Ширшову руку:

– Ну, удачи тебе! Катайся на здоровье! За мной еще зимние покрышки! Не забыл?

– Да чтоб я забыл про покрышки?.. – весело ответил Ширшов, сел в машину и отъехал. Стоило только сесть за руль автомобиля, как все сомнения и терзания по поводу взятки и нарушений закона улетучились. Он вспомнил фразу «трудовика», школьного учителя: «Тише едешь – шире морда», которую тот произносил всякий раз, видя, на какой скорости проносилась мимо школы, где учился Ширшов, машина какого-нибудь горкомовского начальника. Он повторил ее громко вслух и нажал на педаль газа.

Полковник вернулся в кабинет после допроса Анилиной. Майор прочитал протокол допроса, удовлетворенно кивнул:

– Считаешь, Анилина знает больше?

– Вряд ли, – усомнился Скачко. – А если и знает, то не скажет. Но есть человек, который в деталях знает весь этот механизм, больше того, он его запускает и крутит! Зоя! Анилина дала понять, что все нити от этих излишек Зоя держит в своих руках. А Беркутов лишь фасует сумму по конвертикам, распределяет, сколько и кому! Какое впечатление Зоя произвела на тебя?

Боков задумался:

– Умная женщина, волевая! Беркутова вряд ли сдаст!

Скачко усмехнулся:

– У каждой сильной и волевой есть своя ахиллесова пята! Ну, ладно. Култакову позвонили из горкома, они в курсе всех наших действий и знают, что мы собираем материал на Беркутова. Даже потребовали разъяснений! Представляешь?.. Мне надо знать, кто стучит туда! Надеюсь, не ты?

У Бокова вытянулось лицо. Он не знал, что и сказать. Полковник смотрел на него как-то по-особому, с многозначительным прищуром, давая понять, что вопрос серьезный, затем продолжил:

– Култаков и мне такой вопрос задавал! Сказал, что у нас «крот» завелся. Кто-то доносит в горком, а там сидят люди серьезные! Они, как мух, нас прихлопнут! Проверь всех под микроскопом, но тихо, аккуратно, понял? И вопрос этот обсуждать только со мной!

Боков сидел подавленный.

– Не унывай! Нет таких крепостей, которых бы не брали большевики! И наша задача: одолеть всех и взять воров с поличным! Немедля в разработку! Мы должны знать о Платоновой все, а уж про ахиллесову пяту непременно в первую очередь!

Он потянулся, встал, прошелся по кабинету и только затем сменил и тему, и тон разговора:

– Кажется, у меня назревает большой семейный скандал! Ты, кстати, знаешь, что такое ахиллесова пята?

– Обижаешь, у меня мама была учительницей литературы.

– Да, совсем забыл! – почесал затылок Скачко, затем, как всегда неожиданно, вновь перешел на другую тему: – Послушай, а ты Капустина хорошо знаешь?

– Держится особняком, на спиртное не падок, откуда-то достает сигареты «Мальборо» и перепродает блоками, но цену не задирает! Испытывает потребность в деньгах.

– Я тоже о нем подумываю! Парень бойкий и неглупый!

Боков достал из кармана монетку и бросил вверх, хотел поймать ее, но тут Скачко перехватил. Боков не растерялся и прокомментировал, показывая пустую ладонь:

– А потребность в деньгах могла стать мотивом! Так что верни монетку.

Скачко посмотрел на герб, затем перевернул монету и со словами «мелочь пузатая» вернул Бокову.

– Получается, что у нашего «крота» должны быть завязки в горкоме! Вот с этого и надо начинать!

Боков кивнул.

Ширшов позвонил жене из телефона-автомата.

– Тонь, не можешь спуститься?

Тоня, привыкшая, что муж всегда возвращается довольно поздно, сильно удивилась и спросила:

– Это еще зачем?

– Я у подъезда! Очень нужно! Спустись, пожалуйста! – ответил Ширшов и повесил трубку.

Он вышел из автомата и, дожидаясь жены, замурлыкал: «Птица счастья завтрашнего дня». Подошел к «Жигулям», ласково провел ладонью по капоту. Выскочила Тоня в плаще, наброшенном на ночнушку, осуждающе взглянула на мужа.

– Я там стирку затеяла! Ну, чего тебе?

– Ничего не видишь?

Она осмотрелась, пожала плечами.

– А что?..

Ширшов развел руками, как бы намекая на более обширное пространство.

– А если глаза разуть?

Она оглядела двор.

– Издеваешься?! Я ванную заняла, мать душ принять хочет, а ты мне голову морочишь!

Она развернулась и направилась к подъезду.

– Да погоди ты! Я машину купил!

Тоня остановилась, обернулась.

– Какую еще машину?!

Он взял жену за руку, подвел к «Жигулям». Распахнул дверцу и пригласил:

– Прошу, мадам!

– Рехнулся?! Это чужая машина!

– Была чужая, теперь наша! Садись, – приказным тоном объявил он, и Тоня, поколебавшись, забралась в «Жигули». Он быстро сел за руль, захлопнул дверцу. Включил зажигание, поспешно тронулся с места, словно боялся, что жена может выйти и сбежать.

– Ты куда? – спросила Тоня, убедившись, что машина удаляется от дома. – Я же говорю: постирушки у меня сегодня!

– Ты ничего не поняла? Теперь у нас есть своя машина! – принялся вдалбливать жене Ширшов.

Тоня задумалась, затем, удивленно округлив глаза, взглянула на мужа.

– Ты хочешь сказать, она… наша?