Серебрянные узы - Хелен Фрэнсис

Джоанна ничего не сказала, и, когда он замолчал, едва не кусала локти от досады. Конечно, теперь он думает о Марии и о том, что скоро вернется на родину, чтобы отпраздновать свадьбу. Отогнав от себя эту мысль, Джоанна сосредоточилась на том, что ей придется делать по приезде в Лондон. Остановившись в гостинице, они немного перекусили и отправились в «Хэрродс и Либерти», где взору Джоанны предстал широкий выбор тканей на любой вкус. Дежурный администратор магазина проявил бесконечную любезность, помогая Джоанне и Гранту выбрать именно то, что им требовалось.

— Я незамедлительно пришлю вам все необходимые образцы, миссис Уэзерби, — заверил он ее, и, не успела Джоанна объяснить, что она не та, за кого он ее принимает, как Грант сказал: «Замечательно. Мы славно потрудились, дорогая» и, взяв ее под руку, вышел с ней из магазина.

Увидев на ее лице замешательство, он сказал:

— Не стоило тратить время на объяснения.

От этих его слов у Джоанны почему-то испортилось настроение. На какой-то миг она поверила, что это обращение действительно адресовано ей, Джоанне Лэндон. «Разве можно было хоть сколько-то на это надеяться?» — подумала она, когда они вернулись в гостиницу и портье известил Гранта:

— Вам звонили из Мексики, мистер Уэзерби, и просили перезвонить.

— Да, спасибо.

Обернувшись к Джоанне, он сказал:

— Надеюсь, ты не обидишься, если поужинать сегодня тебе придется в одиночестве? Мне нужно сделать несколько деловых звонков, так что ужин я закажу в номер.

— Конечно.

Голос ее прозвучал бодро и деловито. Взяв ключ, она направилась к лифту, чувствуя, что ей вежливо указали на место. «Несколько деловых звонков!» — передразнила она Гранта, входя в комнату. Звонок невесте — еще бы не дело! Увидев в зеркале свое раздосадованное лицо, Джоанна вдруг рассмеялась. Обида понятна: она-то рассчитывала на ужин при свечах!

Скорее всего, Гранту и Марии действительно было о чем поговорить: ведь до свадьбы оставалось совсем немного времени. Отбросив эту мысль, Джоанна приняла душ и, поняв, что ужинать в ресторане в одиночку выше ее сил, решила последовать примеру Гранта и заказала еду в номер.

Покончив с ужином, она принялась анализировать события прошедшего дня. Джоанна осталась довольна выбранными тканями и коврами, и ей вдруг пришло в голову, что в доме останется пусть неощутимый, но все же отпечаток ее личности. Не может быть, чтобы Грант этого не понимал. Если хозяйкой в доме будет Мария, то все, что выбрала Джоанна, может вызвать у нее раздражение. А впрочем, это уже проблемы Гранта: она всего лишь сделала то, о чем ее просили.

Джоанна решительно взяла в руки книгу и поудобнее устроилась на подушках, сказав себе, что не будет больше тосковать из-за того, что вскоре покинет усадьбу, или из-за того, что Мария будет жить там с Грантом. Она очень удивилась, когда услышала стук в дверь, и откликнулась не сразу. Стук повторился, и теперь за ним последовало ласковое: «Джоанна, ты здесь?»

Открыв, она увидела на пороге Гранта.

— Можно мне войти на минутку?

Она кивнула и закрыла за ним дверь, указав ему на кресло, а сама присела на кровать. Но Грант, кажется, не торопился ничего говорить, и Джоанна была несколько озадачена. Что ему вдруг понадобилось?

Грант кивнул на поднос с остатками еды.

— Я вижу, ты тоже ужинала в номере. Как ты себя здесь чувствуешь? Все в порядке?

— Да, спасибо.

Не для того же он пришел, чтобы спросить об этом? Ходить вокруг да около было вообще-то не в его привычках.

— Я вдруг подумал, что не слишком-то хорошо с тобой обошелся. Как повязка — ты с ней справилась?

— Да, справилась. Спасибо.

— Джоанна, когда ты выйдешь замуж, ты будешь и дальше заниматься своим делом или пожертвуешь им ради любви?

Неожиданный поворот разговора немного ее испугал.

— Когда я выйду замуж?

— Ты ведь собираешься замуж на Малкольма, не так ли? Вот я и хочу узнать, сможешь ли ты заниматься оценкой, живя в Сомерсетшире?

Лихорадочно соображая, Джоанна решила не отвечать на первый вопрос. Если Грант и дальше будет думать, что она собирается выйти за Малкольма, то не догадается о ее чувствах к нему.

— Пока я об этом не думала, но полагаю, что в западной Англии спрос на оценщиков не меньше, чем во многих других местах.

— И жизнь вдали от Лондона тебя не пугает?

Джоанна подумала об усадьбе, о красотах Сомерсетшира и вполне искренне ответила:

— С любимым человеком я буду счастлива везде.

Внезапно, как будто он не в силах был больше сдерживаться, Грант сел рядом с ней и нежно приподнял ее за подбородок.

— В таком случае выходи замуж за меня, а я уж постараюсь, чтобы ты меня полюбила.

Он словно читал ее мысли. Джоанна, запинаясь, переспросила:

— Выйти за тебя замуж?

— Зачем ты пытаешься меня убедить, будто выходишь за Малкольма?

Зачарованная его испытующим взглядом, Джоанна не знала, что и отвечать.

— Сегодня вечером Малкольм звонил мне, чтобы сообщить кое-какие сведения, и, когда я спросил о вашем предполагаемом браке, он ответил, что ты его отвергла. Ты же не любишь его, Джоанна, ведь так?

— Не люблю, — прошептала она.

На лице Гранта выразилось облегчение.

— Тогда, по крайней мере, у меня есть шанс.

Джоанна рассердилась:

— Как ты можешь вести со мной такие разговоры, если через несколько недель женишься на Марии?

— Женюсь на Марии?! Откуда у тебя такие нелепые мысли? — Он был искренне удивлен.

— Я слышала, как она говорила о купленной тобой лошади, что она положит начало твоему конезаводу…

— Это был мой свадебный подарок ей и ее жениху, Роберто.

— Я уверена, что ты любил ее.

— Да, любил и люблю вот уже многие годы. Мы вместе выросли на ранчо — после того, как нас принял дед. Мария приходится мне двоюродной сестрой — она дочь моего дяди по материнской линии. Она заменяла мне сестру, который у меня никогда не было.

— О!

В это короткое восклицание Джоанна вложила всю боль и разочарование, повинна в которых была лишь она сама с ее поспешными выводами. Но Грант не дал ей времени подумать об этом. Его руки уже обнимали ее, а губы требовательно искали ее губ.

— Но это совсем не та любовь, которую я чувствую к тебе, моя дорогая.

На этот раз она не оттолкнула его, чувствуя восторг разделенной любви.

— Милая, милая Джоанна, единственная моя любовь. Я всегда знал, что это возможно. Но я — я тебе не безразличен? — бормотал он.

— Я люблю тебя, — выдохнула она, затрепетав оттого, что наконец-то может в этом признаться.

Грант откинул голову и улыбнулся:

— Так, значит, ты будешь хозяйкой моей усадьбы?

Щеки Джоанны заалели.

— Ты думаешь, это все, что мне нужно?

— Дом тебе полюбился, — поддразнил он.

— Ты совершенно меня не знаешь, если думаешь, что я готова выйти за тебя только потому, что ты его владелец!

Джоанна отвернулась, и Грант примирительно ткнулся ей носом в шею.

— В ярости ты просто неотразима!

— И поэтому ты меня бесишь? — Сжав в ладонях его лицо, Джоанна горячо прошептала: — Если ты меня любишь, я готова жить с тобой где угодно — в лачуге, в хижине, на ранчо, в дешевой квартирке, — пока мы вместе.

Она поцеловала его.

— Если я тебя люблю? И ты еще в этом сомневаешься?

И Грант с жаром принялся доказывать это, так что каждая ее жилка трепетала от малейшего его прикосновения.

Уже гораздо позже Джоанна задала извечный вопрос:

— А когда ты понял, что любишь меня?

— Почти с самого начала я почувствовал, что хочу прикасаться к тебе, целовать тебя, но решил, что меня тянет к тебе просто как к женщине. И потом, я не хотел, чтобы здесь был замешан твой контракт. Но вскоре я почувствовал, что ты вошла в мою плоть и кровь — с этой твоей увлеченностью и восхищением всем и вся и с этой детской способностью удивляться, которую люди, как правило, теряют, и я чертовски скучал по тебе, когда тебя не было рядом. — Он снова поцеловал ее. — До чего я желал вот так целовать тебя! Но всякий раз, когда мне казалось, что мы становимся ближе, между нами возникал Малкольм.

— В его обществе я радовалась только тому, что могу забыть о тебе и Марии…

— Теперь-то я понимаю! Если бы ты знала, что я почувствовал, когда увидел, что ты лежишь на траве, упав в лошади! Какой ужас я испытал при мысли, что ты поранилась или ушиблась! Я хотел признаться, что люблю тебя, но Малкольм так и ходил перед тобой на задних лапках… А потом, когда ты поехала за ним в Лондон, я чуть с ума не сошел от ревности!

— Даже если и так, ты был с ним очень великодушен. Я тобой просто восхищалась.

В глазах Гранта заблестели лукавые огоньки.

— Возможно, я был бы не столь великодушен, если бы знал, что ты его не любишь.

— Не разрушай моих иллюзий, — рассмеялась Джоанна, с изумлением думая о том, как могла она считать этого человека неприступным и надменным.