Безумные короли. Личная травма и судьба народов - Вивиан Грин

Исход был кровавый. Герцог Бургундский Филипп умер в 1404 г., но его сын и преемник, Иоанн Бесстрашный, был честолюбив и беспощаден. Ему удалось укрепиться в Париже и снизить влияние Орлеана в Королевском совете. Дни Орлеана были сочтены: когда он вышел из дворца Барбетт, резиденции королевы, вечером 23 ноября 1407 г., на него напала банда вооружённых людей и убила его на Вьей Рю дю Тампль (Старой Храмовой улице).

Мало кто сомневался, что в смерти герцога Орлеанского был виноват герцог Иоанн, и это сильно усугубило семейную вражду. Когда Иоанн вернулся в Париж в 1408 г., нормандский теолог Жан Пти обосновал убийство в теологическом диспуте. Слабый, смешавшийся король, казалось, не знал, на чьей он стороне. В день, когда он должен был дать герцогу аудиенцию, он был слишком болен, и его место занял его сын, герцог Гиенский. Сначала герцог Бургундский убедил короля, что Орлеан был убит потому, что он замышлял заговор против него и его наследников, и король согласился простить герцога, но потом, когда он был в Мелене, он отменил своё прощение. В конце концов между заинтересованными сторонами было заключено кое-какое перемирие, когда они встретились в Шартре 9 марта 1409 г. Представитель герцога Жан де Ньель просил прощения за убийство, хотя, подчёркивал он, оно было совершено для блага королевства. Карл согласился с этой просьбой и умолил сыновей герцога Орлеанского, которые были в слезах, ответить тем же, что они пообещали сделать. Этот мир, как говорилось в официальном письме Карла, должен был длиться вечно.

На это не было ни малейшей надежды. Следующие четверть века Францию терзали междоусобные розни, которые немощный король не имел сил остановить. Теперь дело Орлеанов защищал сын герцога Карл и его тесть, Бернард VII, граф Арманьяк, позже коннетабль Франции, который дал своё имя Арманьяка Орлеанской партии. Яростная борьба разразилась в 1411 г., но положение оставалось таким неопределённым, что менялось со дня на день, и война перемежалась с бесконечным рядом переговоров и коротких периодов мира. Политическая власть смещалась по мере того, как одна или другая из соперничающих групп получала политическую поддержку при дворе. Сначала бургундскому герцогу удалось получить контроль над Парижем, а затем он его потерял, когда его противники, партия орлеанистов и арманьяков, осудили его как мятежника.

Пока происходили все эти события, сеющие распри, на горизонте появилась новая опасность для Франции в виде возрождения английских притязаний на французский престол. Молодой честолюбивый английский король, Генрих V, согласно договору в Бретиньи, который был подписан в 1369 г. его прадедом Эдуардом III, возобновил свои притязания на владение территориями, оговорёнными в соглашении, и на корону Франции.

Английская армия высадилась 14 августа 1415 г. и захватила Арфлер, но так как армия несла большие потери от вспышки дизентерии, Генрих решил возвращаться в Англию, пробиваясь через Нормандию, и сесть на корабли в Кале. 24 октября 1415 г. маленькое потрёпанное английское войско встретилось с намного превосходящими французскими силами около деревушки Азенкур. Хотя английская угроза и убедила враждующих французских вельмож согласиться на временное перемирие, но французские рыцари были недисциплинированны и неровня английским лучникам. Со сравнительно небольшими потерями у себя, англичане убили 7000 французов и взяли в плен много знати, включая герцога Орлеанского.

Английская победа при Азенкуре оставила французов и без руководства, и разделёнными на группировки. Здоровье короля оставалось ненадёжным. Герцог Бургундский преследовал свои собственные цели. Наследник короля, герцог Гиенский, который казался перспективным политиком, внезапно умер, и за ним в могилу последовал его брат, Иоанн, герцог Туренский, оставив дофином третьего брата, четырнадцатилетнего Карла. Его мать, королева Изабелла, отдалившаяся от мужа, пришла к соглашению с герцогом Бургундским. Временно английская угроза сплотила французских принцев. Дофин и герцог Бургундский согласились встретиться в Монтро-Фо-Йонн 10 сентября 1419 г.; но когда герцог Бургундский взошёл на мост, где должна была состояться встреча, на него напали и убили. Почти все думали, что его нарочно сразили, чтобы избавить дофина (которого считали замешанным в деле) и арманьяков от опасного соперника, а также в отместку за прошлое убийство Людовика Орлеанского.

Однако убийство герцога Бургундского не очень помогло его противникам. Конечно, очень довольны были англичане, которые продвигались вперёд и недавно захватили в Нормандии город Жизор. Сама королева написала английскому королю, осуждая убийство герцога Бургундского и выражая своё расположение. Незадачливый король, опять в ссоре с сыном, уполномочил нового бургундского герцога, Филиппа, который был женат на его дочери Мишель и которого он назначил наместником королевства, сместив таким образом дофина, начать с Генрихом V переговоры о мире.

В безнадёжно раздробленной стране англичане с триумфом одержали верх. Договор был согласован и утверждён в соборе в Труа 21 мая 1420 г., по нему Генрих назначался регентом французского короля до конца его жизни и наследовал ему в качестве короля после смерти. Договор был скреплён женитьбой Генриха V на Екатерине, дочери Карла, которая состоялась тут же 2 июня; их дети должны были быть королями и Англии и Франции, кем вскоре и стал несчастный Генрих VI. В соответствии с договором французский король лишил наследства своего собственного сына, который «вёл себя недостойно», чтобы наследовать престол.

Оказалось слишком мало времени для того, чтобы увидеть, насколько возможно было осуществление договора в Труа. И невозможно сделать выводы о состоянии психики Карла, хотя внешне он переживал один из наиболее явных периодов просветления, играя с английским королём в теннис и сопровождая его в военных вылазках и на охоте. Затем, весной 1422 г., Генрих заболел и 31 августа умер, оставив наследником десятимесячного сына Генриха VI. Сам Карл VI заболел лихорадкой в июле 1421 г., но, так как его кормили огромным количеством фруктов, примерно от 200 до 300 апельсинов (так богатых витамином C) и гранатами, он выздоровел. Осенью 1422 г. он снова заболел четырёхдневной малярией и умер 21 октября. На похоронной церемонии в Сен-Дени герольдмейстер возвестил: «Да дарует Господь долгую жизнь Генриху, Божьей милостью королю Франции и Англии, нашему повелителю». Но наследство Генриха VI и психическое, и территориальное, привело его в итоге к роковому концу.

Вряд ли могут быть сомнения, что шизофрения, которой так долго болел король Франции, была важной составляющей, может быть, основной, в том раздоре, раздробленности и неумелом правлении, которыми отличались тридцать лет его царствования. Понадобилось много поколений, прежде чем коварные последствия помешательства Карла стёрлись. И, вероятно, ещё большей иронией судьбы является то, что когда Франция возвращала свою силу при двух наследниках Карла VI, его сыне Карле VII и его внуке Людовике XI, Англия при Генрихе VI стала жертвой междоусобных распрей, которые английский король не смог пресечь и продолжению которых способствовала его собственная психическая болезнь.

Но что касается Карла VII и Людовика XI, существовала ли там генетическая наследственность? Хотя юристы без труда доказали, что отец Карла не имел права лишать его наследства, ему досталось разделённое и оккупированное королевство, и сразу же он не проявил особой способности или последовательности в попытках справиться с этими проблемами. И всё же благодаря некоторым умелым политическим действиям и взрыву патриотического сознания, связанному со странной загадочной фигурой Жанны д'Арк, наполовину мистической, наполовину патриотической и, вероятно, трансвестита, при помощи того, что герцог Бургундский предал своих английских союзников, английская власть во Франции медленно разрушалась, позволив Карлу VII восстановить свой авторитет и воссоздать свою администрацию.

Но всё же, хотя во многих отношениях правление Карла VII было успешным, некоторые сложности его личности указывают, что, возможно, он унаследовал от отца некоторую психическую слабость. Французский комментатор Этьен Паскье, писавший в 1621 г., допускал, что он мог быть сумасшедшим. Его биограф XIX в., Френ де Бокур, говорит, что он представлял собой «многих людей в одном человеке». «Маленькие, с тяжёлыми веками, мышиные глазки, длинный нос картошкой, толстые чувственные губы и нездоровый цвет лица, — так описывает Малькольм Вейл его портрет в Лувре, — не позволяют рассматривать оригинал в ряду более тонких типов королевской физиогномики». Похоже, характер его частично отражает этот портрет, ибо он был неприятен, непоследователен, легкомыслен, безответствен, подозрителен, обидчив и похотлив. Говорили, что по размаху похотливость его была на грани приапизма. Его двор пользовался дурной репутацией. Летописец Шатлен намекал, что любовница Карла, Агнесса Сорель, сама была способна на всё, «что может привести к бесстыдству и разнузданности в вопросах костюма», — обвинение, на котором подробно остановился Жювеналь дез Урсен в 1445 г., когда он заметил: «Видны женские соски и груди и громадные шлейфы с мехом, и корсеты, и многое другое».