Операции английского флота в мировую войну - Джулиан Корбетт

В течение трех часов Блюхер находился под сосредоточенным подавляющей силы огнем, ни на минуту не прекращая стрельбы. Дважды наши легкие крейсеры подходили, чтобы с ним покончить, но оба раза вынуждены были отойти. Дисциплина и воинская доблесть, проявленные крейсером в последние его часы, вряд ли были когда-либо превзойдены.

В 11 ч. 45 м. Тэрвит пережал сигналом, что Блюхер, повидимому, сдается. Мур прекратил огонь и перенес свое внимание на остальные крейсеры. Описывая циркуляцию вокруг Блюхера, он пришел на прежний курс и немедленно возобновил погоню. Но немцы вышли из пределов досягаемости орудий. Неприятель был уже в 12 милях впереди и летел попрежнему 25-узловым ходом. Была ли возможность воспрепятствовать его уходу? Наша эскадра находилась в 80 милях от Гельголанда, а притти на дистанцию решительного боя нельзя было раньше 2 час., т. е. тогда, когда противник подойдет вплотную к Гельголанду. Муру нелегко было решить, что делать дальше, тем более, что New Zealand перехватил радио Кийзу, который отправлял на позиции подводные лодки, о выходе Флота Открытого моря. Кроме того, приходилось считаться и с положением подбитого Lion, который молчал и не отвечал на вызовы. Полный тревоги за судьбу флагманского крейсера, Мур решил отходить в его направлении, предоставив легким крейсерам спасать людей с Блюхера.

После поворота Мура на NW Arethusa подошел к горящему неприятелю.

«Он находился, — доносил Тэрвит, — в ужасном состоянии — верхняя палуба со всеми надстройками была совершенно разрушена, между палубами бушевал пожар, пламя которого было видно через громаднейшие пробоины в бортах».

Горящий остов крейсера имел большой крен на левый борт; на верхней палубе и на бортовых выступах, где лежали противоминные сети, собралось до 300 человек, криками «ура» громко приветствовавших подходивший к ним на помощь Arethusa. Arethusa подошел уже кабельтова на полтора, как вдруг в 12 ч. 10 м. Блюхер неожиданно перевернулся и, продержавшись несколько минут вверх дном, исчез. Быстро спущенные шлюпки при содействии миноносцев подняли 260 человек. Имелась полная возможность спасти больше, но появившийся немецкий гидросамолет начал бросать бомбы в наши корабли. Подобный поступок нельзя оправдать даже ошибкой. Если летчик принял гибнущий корабль за английский, все же его действия противоречили традиционным принципам морской чести. Тэрвит был вынужден предоставить плавающих людей их печальной участи и отозвать миноносцы и шлюпки, тем более, что сюда же приближался цеппелин с явным намерением повторить нападение.

О всех происшедших событиях адм. Битти не знал ничего. В его представлении погоня продолжалась, и он сделал все возможное, чтобы к ней присоединиться. Уже через ¼ часа по выходе из строя Lion выяснилась невозможность исправить повреждения собственными средствами, и адмирал решил перенести флаг и постараться снова вступить в командование. Миноносцу Attack было приказано подойти к борту Lion. Lion машин не стопорил и продолжал итти 15-узловым ходом, но маневр был выполнен блестяще, и в 11 ч. 50 м. Битти на миноносце полным ходом бросился вдогонку за эскадрой. Но это усилие было излишним. Когда в полдень Битти пришел на видимость эскадры, она шла ему навстречу. Не понимая, что это означает, он продолжал свой путь, пока не поравнялся с Princess Royal, а затем, подойдя к его борту, перенес на него свой флаг. Он надеялся, что по крайней мере хоть один из трех уходивших кораблей был потоплен, и еще прежде, чем узнал, что всем им была предоставлена возможность продолжать путь на родину, хотя и в поврежденном состоянии, приказал повернуть на 16 R и лечь на обратный курс, чтобы преследовать их. Однако, выяснив положение и обдумав его, он убедился, что ничего больше сделать нельзя, ибо было уже слишком поздно. Решающие полчаса были упущены. И он нехотя пришел к заключению, что ему не оставалось делать ничего другого, как перестроить эскадру и вернуться к Lion, чтобы прикрывать его отступление.

Когда эскадра встретилась с Lion, последний шел под одной машиной 12-узловым ходом. Положение его нельзя было считать надежным, так как незадолго до встречи на эскадре заметили неприятельские подводные лодки. Поврежденный крейсер представлял собой весьма соблазнительный объект для подводной атаки, и надо было обеспечить его надежной охраной миноносцев. Но в то же время, вследствие известий о выходе Флота Открытого моря, было желательно с наступлением темноты отправить побольше миноносцев ему навстречу. В 2 ч. 30 м. адм. Битти телеграфировал адм. Джеллико предположение оставить при Lion одну флотилию, а остальные послать к Гельголанду попытаться атаковать противника в темноте. В это время начала сдавать правая машина Lion, ход уменьшился до восьми узлов, и было видно, что скоро он не будет в состоянии давать никакого хода. Около 3 ч. 30 м., еще до получения ответа главнокомандующего, выяснилось, что Lion самостоятельно итти не может, и Indomitable было приказано взять его на буксир. Вслед за этим от адм. Джеллико, который еще не знал об обстановке, пришло сообщение, что он посылает для охраны 4-ю флотилию и что Тэрвиту с двумя его флотилиями разрешается произвести поиск к Гельголанду для прикрытия отхода Lion. Но последнее распоряжение осталось невыполненным. Опасность подводной атаки при буксировке неизмеримо возрастала, и охрана требовалась максимально возможная. Почти одновременно с получением приказания адм. Джеллико оба отряда Гранд-Флита пришли на видимость друг друга. Оценив положение, адм. Джеллико решил все миноносцы использовать для охраны.

Не считая эту меру достаточной, адм. Джеллико еще раньше, в 2 ч. 15 м., приказал 2-й эскадре легких крейсеров, отправленной на присоединение к 3-й линейной эскадре, итти в распоряжение Битти. Обе легкие эскадры перестроились в линию кильватера со стороны Гельголанда в расстоянии 10 миль от Lion, и весь отряд пошел на N. В 4 ч. 30 м. главнокомандующий повернул и пошел в Скапа.

Час спустя были окончены работы, и Lion был взят на буксир. Темнота быстро сгущалась, каждую минуту могли появиться германские миноносцы; однако, Битти только тогда оставил опасный район и направился в Росайт, когда окончательно убедился, что все необходимое для помощи подбитому крейсеру сделано. Ночь прошла в большой тревоге. Вскоре после ухода адм. Битти машины Lion окончательно перестали действовать. Indomitable с буксиром более семи узлов развивать не мог. Казалось невероятным, чтобы противник не предпринимал попытки нападения, и ночью курс был изменен с расчетом пройти вне прямого пути к N от тайнского заграждения.

Часы шли, но никаких признаков нападения не наблюдалось, и опасения, что оно может быть отложено до рассвета, увеличились с наступлением утра. До ближайшего порта все еще оставалось свыше 100 миль, причем и утром Lion попадал в район деятельности немецких подводных лодок, весьма удобный для поджидания противника.

Когда рассвело, миноносцы в ожидании подводной атаки подошли ближе, но неприятель не появлялся. По мере откачивания затопленных отсеков ход Indomitable постепенно увеличивался, и с рассветом 26 января Lion благополучно стал на якорь в Ферт-оф-Форт. Хорошая «морская практика» спасла крейсер.

Так закончилась вторая робкая попытка немцев доказать, что старый боевой дух британского флота угас. Правда, мы жаждали не такого конца, старый дух не мирился с подобной победой, но все же результат был немалый. В продолжение долгого периода противник не отваживался повторить выход. Прошло несколько месяцев, пока германское правительство опубликовало подробный отчет о бое, и это молчание, в связи с неточностью сообщения, достаточно ясно говорило, каково было моральное впечатление удара. Утверждение, что наши силы состояли из «тринадцати больших кораблей и семи малых крейсеров», по меньшей мере непонятно.

Адм. Шеер в своем описании боя достаточно точно указал состав нашей эскадры, и мы вынуждены притти к заключению, что документы, которыми он располагал, или не попали в свое время к составителю правительственного сообщения, или же были искажены. В сообщениях также говорилось об отсутствии всяких повреждений на крейсерах, исключая Блюхера. Надо думать, что на Зейдлице, Мольтке и Дерфлингере об этом читалось не без изумления. Указания на наши потери, хотя и неверные, все же имели основания. Немцы видели, как эскадра Гудинафа дважды с ними сближалась и дважды отходила, как бы сильно пострадавшая; они видели попадания в Lion, его выход из строя с большим креном и одновременный поворот остальной эскадры, производивший впечатление прекращения боя. Кроме того, они дважды брали под тяжелый обстрел наши миноносцы, а командир их миноносца V-5 уверял, что он удачно выпустил торпеду по одному из линейных крейсеров. Заблуждение противника усиливалось донесением цеппелина, бросавшего бомбы в плавающую команду Блюхера. По его донесению, с места боя ушло только 4 больших английских корабля[54]. Все это вместе взятое убеждало германские власти верить, вероятно, вполне искренне, что наши потери были гораздо больше, чем мы признавали. Но нам скрывать было нечего. За исключением повреждения Lion, остальные потери были ничтожны. Meteor пришел на буксире Liberty в Хембер, потеряв четыре человека убитыми и двух ранеными, остальные миноносцы попаданий не имели. Lion потерял 11 человек ранеными; на Tiger были убиты флагманский инженер-механик и 9 матросов, 5 человек ранено. В другие линейные крейсеры не попало ни одного снаряда. Потери неприятеля на одном только Блюхере доходили свыше 1026 человек: убитых и утонувших было 792 человека, а раненых 45, оставшиеся 189 человек попали в плен. В результате одного меткого попадания Зейдлиц потерял 159 человек убитыми и 39 ранеными. На Кольберге было убито трое и ранено двое. Зейдлиц снова вышел в море 1 апреля, а Дерфлингер, также сильно поврежденный, — 17 февраля.