Заклятый друг (СИ) - Джойс Нэн

Я проклинаю себя за то, что мякну под его руками. Никогда себе этого не прощу.

Ко мне уже вернулись силы. Я смогла бы доделать сама.

Но я не хочу, чтобы он останавливался.

Просто позволить себе забыть обо всём на свете и ощущать. Ощущать, как мне хорошо.

Он убирает руки.

Осторожно прикрывает меня одеялом до самого подбородка.

— Теперь я вызову врача.

— Не надо.

— Я всего лишь информирую.

— Никого не хочу видеть.

— Больше никогда так не делай.

— Да уйди уже наконец!

Он замолкает. И просто долго смотрит на меня стоя у кровати.

— Уже нельзя всё исправить? — становится дурно от его вопроса. — Я имею в виду…нет никаких физических препятствий к тому, чтобы ты кормила Ваню без всех этих бутылочек. Простым, естественным путём. Хотя бы месяц-два, а? Если хочешь, я буду давать тебе больше денег. Чтобы ты могла больше времени уделять Ваньке, и поменьше работе. Согласна?

— Конечно я соглашусь, Макс. Ведь я продажная тварь.

— Прекрати, Соболева. Ты ведь любишь Ваню.

— А ты? Извини, странный вопрос. Когда я смотрела видео от Татьяны Георгиевны, на которых ты с ним возишься…начинала ненавидеть тебя и за то, что ты нежнее относишься к нему, чем я.

— Мне всё равно, кто его отец. Мне важно, что ты — его мама.

Я вдруг отчётливо понимаю, что Макс хотел этим сказать. И пугающе живо, вся, откликаюсь. Неозвученное продолжение тёплым эфирным маслом обливает моё сердце.

— Это правда, что ты предлагал Серёже деньги? В обмен на меня?

Зачем я это спросила? Я ведь знаю его. Я знаю Макса.

Один его поступок перечеркнул будущее, но не прошлое.

Я никогда и никого так не чувствовала, как его.

Макс молчит.

Но не потому, что не знает, как оправдать себя.

Нет. Он этого не делал.

А вот Серёжа не просто соврал.

Он сам это Максу предложил.

Арский не хочет очернять память моего «погибшего» жениха, и это благородство меня убивает.

— Серёжа жив. Это всё было враньё. Представление. Он мне так отомстить хотел. Приходил сегодня. И я впустила его.

Но вместо удивления или злости я вижу в его лице облегчение.

— Спасибо, что не скрыла. Это он назвал тебя продажной тварью, теперь я понял, почему ты так сказала. Он ведь не знает, как всё было на самом деле, да?

Я отворачиваюсь, ложусь на бок, тусклый свет из окна убаюкивает, принуждает закрыть глаза.

— Ты рад, что у нас с ним всё кончено?

— Я буду рад. Но позже, когда ты поймёшь, что это к лучшему. А сейчас тебе больно. Я не хочу, чтобы тебе было больно. Ты позволишь ему общаться с Ваней?

— Зачем? — хмыкаю. Он всё равно узнает. Серёжина «гибель» была гарантией. — Серёже он не нужен. У нас с ним ничего не было. Я соврала тебе. Ваня не его сын.

Дремота ложится на грудь тяжёлым камнем, но я жду логичного вопроса.

Только Макс его не задаёт. Он приоткрывает дверь:

— Хорошенько поспи, Соболева.

— Ты не спросишь «чей тогда»?

— Я же знаю ответ. Он твой.

35. Макс

Павел уже ждал меня, махнул рукой, когда я вошёл в кафе.

Он снова выбрал столик в отдалении от других.

Ещё в первую встречу я подумал, что его внешность имеет полезный для работы частного детектива характер: он не запоминается.

— Вот что удалось расшифровать специалисту по считыванию речи благодаря предоставленной Вами записи с камеры наблюдения, — он выложил на стол старомодную красную папку и достал из неё листок А4, текст на котором занимал не более половины пространства. — Это фразы Вашей супруги, сказанные во время того телефонного разговора.

Если бы не ошмётки разломанной скрытой камеры в гостиной, которые я нашёл, пока ждал приезда к Даше врача, я бы не решился на это. А ещё её испуганное, отчаявшееся лицо на видеозаписи из нашего дома, когда она ссорилась с кем-то по телефону перед приходом гринписовца.

От первой из напечатанных фраз по спине побежал холодок.

«Я всё сделала как ты хотел».

Она разговаривала с мужчиной, и подчинялась его желаниям.

«Пришла, предложила. Разделась. И…попросила прощения». «У тебя устаревшие данные. Теперь ему нравятся татуировки».

Очевидно, что это про тот раз, когда она приходила ко мне в офис с кружевом мехенди на её совершенном теле. И была сама не своя.

«Уговор был — только деньги».

«Я и так согласилась. Стать его женой. Жить в его доме. Иначе никаких денег не было бы вообще!»

— Вашу жену шантажируют, — я отрываюсь от листка и смотрю на Павла как баран на новые ворота. Хотя озвученные им слова вторят моим мыслям. — И она не знает, кто шантажист.

Возвращаюсь к распечатке.

«Я ведь почти всё тебе выплатила. Только тебе не деньги нужны, да? Упиваешься властью, которую случайно надо мной получил».

«Мне даже любопытно увидеть тебя. И услышать настоящий голос. Уверена, ты выглядишь так же, как и ведёшь себя — ты маленькое, писклявое и трусливое ничтожество».

Сглатываю. Вытираю вспотевшее лицо не менее вспотевшей ладонью.

Она просто загнанный в угол зверёк.

И вот зачем ей были сто пятьдесят миллионов.

Не для того, чтобы отомстить мне.

Как я мог усомниться в ней? Остолоп!

— Нужно понять, какую угрозу… — Павел вглядывается за моё плечо, наклоняется ниже над столом, — …использует шантажист. У Вас есть предположения?

Что такого грозился сделать шантажист, чтобы смелая и неуступчивая Соболева ему подчинилась? И почему он согласился так долго ждать денег?

«Только тебе не деньги нужны, да?»

Господи, почему она ничего мне не сказала?

«За что ты так ненавидишь меня?»

— Предположений нет. И её трудно запугать. Почему не удалось установить личность звонившего? Использовалась анонимная симка? Или через Tor?

Павел мотает головой:

— Другая схема. Double VPN — RDP — VPN. Серверы разнесены по разным странам, — роется в папке и протягивает мне отчёт.

— Хитро, — заключаю я, прочитав. — Слабое место этой схемы — оплата VPN.

— Вы разбираетесь в криптографии?

— Поверхностно.

— Наши ребята всё тщательно проверят. Но пока зацепок нет. Здесь расшифровка разговора Вашей супруги с Сергеем Вирским в Вашем доме, — придвигает несколько листов.

Мне неприятно думать, что они так долго разговаривали.

— Не хочу это читать, — отодвигаю. — Это их личное дело. Там нет ничего, что указывает на Вирского как на шантажиста?

— Нет. К тому же мы сверили время телефонного разговора и запись с уличных камер. Он ни с кем не разговаривал в то время, как Дарье Васильевне звонили.

— Ясно. В расшифровке сказано, что она почти всё выплатила. Не собрала, а выплатила. Значит, она совершает отчисления? Можно выяснить — куда?

— Через даркнет. В общей сложности с момента открытия её счёта в банке было отчислено сто сорок миллионов… Последнее отчисление — вчера утром.

— Звонил не Вирский, да. А что, если он не один? Известно, как проходил этот год после его исчезновения? Как он вообще выкарабкался, и на что жил после этого, и где?

— Он сказал Вашей жене, что ему помогли друзья. Естественно, я всё равно проверяю его версию. Один из моих агентов должен переговорить с ним на днях.

Я невольно улыбаюсь. Но это нервное.

Агенты, шпионы, шантаж. Кто бы мог подумать, что таким абсурдом обернётся наша с Дашей история.

История…

В отличие от Кати у нас с Дашей есть история.

Могла ли Катя…у неё есть мотив отомстить Даше, и есть ресурсы и инструменты для этого. Даша говорила про настоящий голос — значит, шантажист использует фильтры. Женский голос можно заменить на мужской.

«За что ты так ненавидишь меня?»

Странная месть для влюблённой женщины — подтолкнуть соперницу к браку со мной.

— Также я отправил сотрудника в город, где Сергей снимал квартиру перед исчезновением, — продолжает Павел. — Опросим свидетелей. Попробуем найти записи с камер наблюдения, хотя спустя столько времени маловероятно…

— Очевидно, что ему кто-то помог. Не попадаться никому на глаза в течение года — нужно знать, как незаметно перемещаться по улицам, иметь наличные, где-то жить. Кому могло быть выгодно помогать ему?