Ослепительный цвет будущего - Эмили С.Р. Пэн

– А если ты все-таки делаешь это на ферме, – продолжила Гаэль, – не рассказывай своему дедуле.

– Chérie, да ты просто исчадие ада, – сказал Шарль жене.

Гаэль захихикала и наклонилась, чтобы потереться с ним носами.

– Боже! – воскликнула Каро.

– Именно, – вторила Мэл.

Я низко склонилась над тарелкой и отправила в рот стручок фасоли, чтобы скрыть улыбку.

– Ли, а что насчет твоих родителей? – обратилась ко мне Гаэль. – Никогда не откажусь послушать красивую историю любви.

Я быстро дожевала и проглотила еду, вдруг сосредоточившись на том, как держу вилку.

– Даже не уверена, что знаю ее целиком. Когда я была маленькая, то часто спрашивала, как они встретились, но они всегда отвечали, что знали друг друга с самого сотворения мира на протяжении многих сотен жизней.

– Жизнь после жизни, – произнес Шарль. – Очень романтично.

Я улыбнулась, но про себя усомнилась в том, что слово «романтично» применимо к их отношениям. Когда-то однажды – может быть. Я вспомнила, как папа садился на диван, пока мама разбирала новые произведения на фортепиано. У него на коленях лежали бумаги – работы студентов, которые он якобы проверял, – но я знала, что на самом деле он наблюдает за мамой и ее волнообразными движениями, слушает ее музыку. Он словно приклеивался к ней взглядом, а в уголках его губ застывала улыбка.

Вот это было романтично. Но в последние несколько месяцев что-то изменилось; из самого очевидного – папа стал без конца ездить в командировки и на конференции. Теперь он был слишком занят.

В работе он сфокусировался на экономической социологии – что бы это ни значило. Его стали узнавать, все чаще звали читать лекции, участвовать в исследовательских проектах, выступать в качестве приглашенного профессора. Он писал книгу в соавторстве с другим синологом – в общем, все звучало довольно внушительно.

Мама поддерживала его с огромным энтузиазмом, даже чересчур активно. Тем самым она пыталась искупить вину, которую чувствовала каждый раз, когда он предлагал переехать в Азию. Он спрашивал о Китае, Тайване, Гонконге и Сингапуре, но она всегда отвечала что-нибудь вроде: «Может, через несколько лет», или «А как же учеба Ли – мы ведь не сможем позволить себе международную частную школу», или «Не зря же я переезжала сюда».

– Ли?

Каро толкнула меня под столом. Я прослушала, что сказала Гаэль.

– Извините… Что?

Все вежливо улыбнулись – будто не заметили, что на несколько секунд я абсолютно выпала из реальности.

– Ты в итоге выяснила, как они познакомились? – спросил Шарль.

– Ой, – проговорила я. – Точно. Мама была еще студенткой в Тайване, но приехала в Иллинойс на летнюю программу по музыке. Папа только поступил в аспирантуру, и их обоих затащили на какое-то мероприятие. Они встречались почти все лето… А потом поддерживали отношения на расстоянии.

– Ух ты, – сказала Мэл. – Отношения на расстоянии – это непросто.

– Ага.

Я представила, как мама ждала его звонка, как хватала трубку при первом же звуке.

– А после? – снова спросил Шарль.

– Он сделал ей предложение по телефону, она прилетела в Чикаго, и они вместе сбежали.

Гаэль сияла от удовольствия.

– Как мне нравится эта история!

– Тебе бы понравилось, даже если бы они встретились, упав в канализационный люк, – сказала Мэл, – главное, что в итоге поженились.

– Да уж, она безнадежный романтик, – закатывая глаза, сообщила мне Каро.

– Ну, должен же в нашей семье быть хоть один романтик! – заявила Гаэль.

– К счастью для тебя, в нашей семье их двое, – сказал Шарль и легонько ущипнул жену за подбородок, а затем за нос. Гаэль растворилась в мелодичном смехе.

Я попыталась вспомнить, когда в последний раз видела, чтобы так смеялась мама, когда в последний раз она выглядела такой же счастливой. Я внимательно всматривалась в широкую улыбку Гаэль – маленькие морщинки, как вороньи лапки, весело обрамляли краешки ее глаз, – и попыталась примерить мамины черты на это беззаботное лицо.

На следующий день, пока мы рисовали, я проигрывала в голове все сказанное за ужином накануне. Я не могла перестать думать о маме. О папе. Об Акселе и Лианн.

Как же повезло Каро, что у нее есть такие удивительные бабушка с дедушкой, что все они так близки друг с другом и могут говорить обо всем на свете, даже о сексе. Где-то на поверхности памяти мелькнуло генеалогическое древо из цветного картона, которое я делала много лет назад. То дерево давно уже кануло в Лету – наши макеты наверняка отправились в урну, как только их сняли со стендов, – но у меня в сознании оно было по-прежнему живо. Я представила, как моя поделка проходит через шредер, как тот выплевывает полоски бумаги, настолько мелкие, что их невозможно собрать в единое целое.

– О чем задумалась? – спросила Каро.

– М-м?

– Ты непривычно молчаливая сегодня. О чем думаешь?

– Ни о чем.

Ее вопрос застал меня врасплох, и я не успела придумать правдоподобную ложь.

– Не похоже. – Она отложила кисть и вытерла руки о рубашку. – Давай, выкладывай.

– Я просто… думала о твоих бабушке и дедушке.

Она не отвечала. Она просто сидела и ждала, когда я продолжу.

– Я никогда не видела бабушку и дедушку с маминой стороны. Даже не знаю, как они выглядят.

– Почему? – спросила Каро.

– Это самая грустная часть, – ответила я. – Понятия не имею. Мои родители отказываются что-либо объяснять. Будто это… данность. Что я никогда не познакомлюсь с ними. Моего мнения никто не спрашивает. Я никогда не узнаю, влюблены они или ненавидят друг друга, странные ли они, ковыряются ли в носу за завтраком… Ничего.

– Не обижайся, – произнесла Каро, – но, мне кажется, это дикость.

– Да не говори. – Я запустила руку в волосы и тут же поняла, что, наверное, размазываю по голове краску. – Даже если они ужасные люди – социопаты или что-нибудь в этом роде, – я все равно хочу встретиться с ними и решить сама. По крайней мере, я имею право знать, почему не могу их увидеть.

– И что ты собираешься с этим делать?

– Родители никогда мне ничего не расскажут, – повторила я.

– Значит, должно быть что-то такое, что ты можешь раскопать сама.

Моей первой реакцией было сразу откреститься от этого предложения, но потом я задумалась: есть ли что-то, что я могла бы раскопать?

Я медленно кивнула.

– Может быть.

– Ты должна хотя бы попробовать, – сказала она, взяла тюбик и выдавила из него внушительное количество оранжевой краски. – И держи меня в курсе.

– Можно тебя еще кое о чем спросить?

– Ты это уже сделала.

Я закатила глаза.

– Вы с Чеслин ведь