Дуэлянты - Ольга Крючкова

Затем, очнувшись, и все еще пребывая в замешательстве, госпожа Вельяминова не знала: как должно ей поступить? – отправиться ли в спальню сына и сделать ему выговор? – или не придавать сему обстоятельству серьезно значения?

Наконец она приняла эзопово решение:

– Анфиса, сделай чаю и отнеси барину в спальню. Да внимательно посмотри, как он там…

– Слушаюсь барыня, – сказала Анфиса и поспешила на кухню, дабы заварить свежего чаю, так как чайник был еще горячим. Но она совершенно не могла взять в толк: что хотела сказать барыня? – зачем надобно смотреть на Григория?

Анфиса приготовила чай, сервировала поднос и отправилась в спальню Григория. Когда вошла горничная, молодой человек развязал галстук, запонки и начал расстегивать рубашку.

– Барыня велела вас чаем напоить.

– Спасибо, что-то не хочется…

Анфиса замерла от удивления.

– Барин… так вы же всегда любили выпить чаю на ночь… – робко возразила она, памятуя о том, что случилось в прихожей и, опасаясь попасть под горячую руку.

– Ладно, наливай, выпью…

Анфиса поставила чайные принадлежности на стол, наполнила чашку, щипчиками подхватила кусочек сахара…

– Все спросить тебя хочу, ты что – не замужем?

Анфиса встрепенулась.

– Право не знаю, барин… Так вот получилось…

– А сколько уж тебе лет? – продолжал расспрашивать Григорий.

– Почти двадцать два, барин…

Григорий многозначительно хмыкнул и приблизился к горничной.

– А помнишь в прошлом году, как ты меня на этом самом диване раздевала?

Анфиса невольно покраснела.

– Простите, барин… Не по своей воле…

– Да, ладно, не красней. Догадываюсь, что матушка велела из меня мужчину сделать.

Горничная смутилась.

– Барин, вы сегодня какой-то другой… – призналась она.

– И какой? – поинтересовался Григорий, обхватив горничную за талию.

– Другой… не такой, как прежде… – прошептала она. – Уверенный…

Но Анфиса не успела договорить, ибо Григорий страстно прильнул ее губам.

Время приближалось к полуночи, а Анфиса все не выходила из спальни Григория. Госпожа Вельяминова не спала, решив дождаться горничную, дабы узнать: как там ее великовозрастное чадо?

Она долго сидела в гостиной, пытаясь занять себя чтением, но, увы, ничего не получалось, ибо голову посещали совершенно другие мысли…

– Где же она? Что там можно делать столько времени?

Наконец госпожа Вельяминова не выдержала и решила подняться к сыну – лучше бы она этого не делала…

Приоткрыв дверь, она сразу же услышала мужские стоны, затем охи и ахи, явно издаваемые горничной.

– Ах, Гриша… еще… еще… Ах, такой вы сильный…

– Закинь на меня ноги…. Вот так… – вторил горничной мужской голос.

Госпожа Вельяминова даже сначала не поняла, что сей голос принадлежит сыну. Внутри у нее все похолодело: неужели ее сын может вот так поступить? Да еще с горничной? А что она ожидала? Ведь сама же в прошлом году подсылала к нему Анфису? Неужели горничной удалось соблазнить его?

Утром Григорий пробудился, как обычно, и позвонил в колокольчик, дабы Анфиса готовила завтрак. Он смачно потянулся, смутно припомнив, как он накануне оседлал горничную.

– Действует, однозначно – действует! Как я мог подумать, что Еремеев решил надо мной подшутить?! Несомненно, сия богиня любви имеет магическую силу.

Григорий умылся и спустился в гостиную к завтраку. Госпожа Вельяминова также поднималась рано и имела привычку пить утренний чай вместе сыном.

– Доброе утро, матушка! – сказал Григорий и сел за стол.

Анфиса разливала чай в чайки, несколько смущаясь, но Григорий чувствовал себя совершенно уверенно, словно ничего вчера вечером не произошло.

Молодой человек взял свежеиспеченную булочку и смачно откусил.

– Гриша! Я смотрю, ты очень голоден. – Как бы невзначай начала разговор госпожа Вельяминова. – Иди, Анфиса.

Григорий, ничего не говоря, уплетал булочки с чаем. Но матушка не унималась.

– Как тебе спалось?

– Прекрасно, матушка! Давно так крепко не спал.

– Не удивительно, – заметила она.

Григорий тотчас понял, куда она клонит.

– Я ничего не хочу с вами обсуждать. – Решительно заявил он. – Не вы ли этого сами хотели? А теперь ищите окольные пути, дабы меня упрекнуть?!

– Но… я… – пыталась возразить госпожа Вельяминова, неожиданно ощутившая холодность и уверенность сына.

– Простите, я тороплюсь в университет, – коротко отрезал Григорий и вышел из-за стола, оставив матушку в растрепанных чувствах.

– Григорий! – не удержалась она, окликнув сына. – Признайся, ты не посещаешь запретные кружки?

Григорий от души рассмеялся.

– Даже не волнуйтесь, матушка. Я еще в здравом уме и не желаю ради сиюминутного романтизма провести остаток жизни на каторге. До вечера! Я отобедаю в трактире…

Госпожа Вельяминова вслед перекрестила сына.

– И то, слава Богу…

Поймав экипаж, Григорий направился в университет. На протяжении всего пути он машинально прижимал портфель к груди, где в одном из отделений лежала таинственная статуэтка.

По мере приближения к университету, он ощутил прилив сил, намереваясь, во что бы то ни стало, именно сегодня познакомиться с симпатичной барышней, будоражившей его воображение.

Экипаж остановился недалеко от здания университета, Григорий расплатился с извозчиком и решил немного пройтись. Погода стояла прекрасная, на небе проплывали редкие облака, что для Петербурга было редкостью, свежий воздух бодрил. Апрель нынче выдался хорошим.

Пройдя немного, Григорий заметил коляску, он знал точно – та принадлежала прекрасной незнакомке. По мере ее приближения, сомнения окончательно развеялись, он увидел предмет своих тайных желаний.

Девушка собиралась распахнуть дверцу, а кучер – подать ей руку. Повинуясь сиюминутному порыву, Григорий поспешил навстречу, как считал в тот момент, своей судьбе.

Опередив кучера, он протянул девушке руку.

– Простите меня за дерзость! Прошу вас!

Девушка удивленно вскинула брови, но все же протянула руку.

– Я видел вас в университете… – Григорий пытался завязать разговор. – Вы – студентка, или – вольный слушатель.

– Вольный слушатель, – спокойно ответила барышня.

– Позвольте представиться: Григорий Вельяминов, учусь на факультете филологии, в особенности люблю посещать лекции по истории и культуре.

– Я это заметила.

– Несказанно рад этому. Могу ли я узнать ваше имя?

Барышня улыбнулась.

– Полина Матвеева.

– Прекрасное имя. Позвольте проводить вас до аудитории.

– Конечно, – не возражала девушка. – Вы так долго бросали на меня пламенные взоры, право я не думала, что вы когда-нибудь решитесь подойти ко мне… – призналась она.