Великая война. Верховные главнокомандующие - Юрий Никифорович Данилов

в этом направлении мог свести на нет все наши успехи на Карпатском фронте, по отношению к которому намечавшийся удар являлся фланговым. В особо трудное положение он мог поставить те из наших войск (левый фланг 3-й армии и всю 8-ю армию), которые далеко углубились к тому времени в горы на Бартфельдском, Дуклинском и Лупковском перевалах.

Генералу Конраду, ясно видевшему безвыходное положение австро-венгерской армии, ничего не оставалось, как пойти навстречу предположениям Фалькенхайна, и задуманное наступление было окончательно решено на одном из апрельских совещаний в Берлине. Свыше 16 пехотных дивизий, с невиданной по числу и мощности артиллерией, должны были развернуться на фронте между Верхней Вислой и подножием Бескид: 11-я германская армия – на участке Горлице – Громник и 4-я австрийская армия – севернее до Вислы. В состав этой фаланги должны были войти четыре германских корпуса, подлежавших перевозке с запада и, как я уже говорил, избранных из числа лучших ударных войск германской армии. Так, в составе этих корпусов находилась и императорская гвардия.

Понятно, что руководство столь ответственной операцией соединенных германо-австрийских сил имелось в виду поручить германскому генералу. Это предположение не вызывало возражений даже со стороны Конрада, тем более, что таковым лицом являлся стяжавший себе блестящую боевую репутацию и отличавшийся большим тактом генерал фон Макензен. Но вот вопрос: от кого сам Макензен должен был получать директивы? Конрад здесь не сдал и настоял на сохранении этого права за австро-венгерским главнокомандованием, хотя постепенно, с развитием наступательных операций против России, право это и приобрело характер простой фикции.

Согласившись на то, чтобы генерал Макензен был подчинен на время совместной наступательной операции австро-венгерскому главнокомандованию, генерал Фалькенхайн, однако, не имел желания выпустить из своих рук высшего наблюдения за общим ходом военных событий на Восточном фронте. В начале мая главная германская квартира была перемещена в небольшой пограничный городок Плесс, находившийся всего лишь в расстоянии одного часа автомобильной езды от Тешена – пункта расположения австро-венгерской главной квартиры. Этим перемещением центрального органа германского руководства войной – всего лучше подтверждается та мысль, что соединенным действиям вооруженных сил Центральных держав на востоке придавалось в этот период времени первенствующее значение. И, таким образом, Западный фронт на тот же период времени должен был явиться для немцев лишь источником для питания силами и средствами задуманного удара на востоке.

1 мая 1915 г., свыше 1000 неприятельских пушек, до самого большого калибра включительно, зарокотали на пространстве от Вислы до Бескид, протяжением около 80 километров. В короткий срок наши окопы и проволочные заграждения были сравнены с землею. С нашей стороны на этом участке находились части только двух корпусов, в состав которых были введены ополченцы. 2 мая противником произведен был прорыв у Горлице, а на следующий день он овладел Тарновым. При отходе в особо трудном положении оказался наш 24-й [корпус], одной из дивизий которого[89] командовал Лавр Георгиевич Корнилов,[90] имя которого впоследствии прогремело далеко за пределами России. Раненный в руку и захваченный австрийцами, генерал Корнилов, как известно, бежал потом из плена и поспешил вернуться к родным знаменам.

Боевые успехи, сопровождавшие действия германо-австрийцев над нашими истомленными войсками, лишенными к тому же боевых припасов, развились настолько быстро, что уже к середине мая армии нашего Юго-Западного фронта оказались отошедшими за Сан и к Днестру. Здесь была надежда отстояться, но новый толчок неприятеля к югу и северу от Перемышля повел к оставлению нами названной линии и к дальнейшему отходу из Галичины. 22 июня был оставлен нами Львов, и, вслед затем, войска Юго-Западного фронта были поставлены в необходимость разделиться на двое. Одна часть должна была удерживать неприятеля на фронте между Вислой и Припятью, базируясь на пути к северу от Полесья; другой, меньшей части – оставалась задача, по возможности удерживая наступление противника, выполнить отход к пределам Киевского военного округа.

В этот же период времени наши западные союзники, англо-французы, не преминули использовать отвлечение части германских сил на восток и приступили, в конце апреля или начале мая, к подготовке собственного наступления в Артуа, севернее Арраса. Генерал Жоффр, осведомленный Великим князем о серьезности нашего положения после германского прорыва, начал свое наступление уже 9 мая. Развернувшиеся на западе бои продолжались с довольно большим, впрочем, перерывом по середине, до конца июня. Но эти наступательные действия не остановили и даже не ослабили напора враждебных сил против нас. Германское командование было уверено в прочности своих позиций на западе и продолжало безбоязненно усиливать свои войска на восток.

Неблагоприятно складывалась для Держав согласия и обстановка в районе Дарданелл; затягивались также безнадежно переговоры о выступлении Румынии. Что касается Италии, то, хотя правительством [А.] Саландры[91] и было подписано политическое соглашение в конце апреля, но Италия выговорила себе месячный срок для вступления в войну, которое, таким образом, отодвигалось до 26 мая. Наш министр иностранных дел С. Д. Сазонов, в письме от 27 апреля на имя нашего посла в Лондоне, горько сетовал на позицию, занятую в переговорах с Италией союзной дипломатией вообще и английским министром иностранных дел [Э.] Грэем[92] в частности, сославшимся на слишком широкие требования Италии. «Результат подобного ведения переговоров налицо, говорит он, и его нельзя назвать иначе, как полною капитуляцией трех великих держав (Россия, Англия и Франция) перед предъявленными им Италией требованиями, причем не удалось даже обеспечить достаточно скорое выступление последней».

Ради каких же военных результатов была принесена Державами согласия эта политическая «капитуляция»? Италия открыла военные действия против Австрии, действительно, 26 мая. Но ее наступление на восток замерло в пограничной же полосе на реке Изонцо.

Это было большой неожиданностью для Конрада, который всегда держался мнения, что одновременное наступление Италии и России создаст неразрешимую для Австро-Венгрии задачу войны на два фронта. В стремлении избежать таковой, в австро-венгерском Генеральном штабе, как нам позже стало известно, обсуждалась даже мысль о заключении с Россией сепаратного соглашения, с уступкой последней восточной части Галичины, как раз по линии рек Сана и Днестра, но под условием свободы действий Австрии в западной части Балканского полуострова. Эти настроения австрийцев, по-видимому, даже создали временное колебание в планах генерала Фалькенхайна, который одно время думал о приостановке дальнейшего наступления против России и о повороте германских войск на юг, в сторону Балкан, для установления надежного сообщения с Турцией. Лишь колеблющаяся политика болгарского правительства, не выражавшего еще окончательного решения стать на сторону Держав согласия, временно, до осени, оставила германскую стратегию на прежнем пути и при прежней задаче – наступления против России. Предоставив в распоряжение Австрии альпийский корпус –