Наследие времени. Секунда до - Мери Сейбл

стал моим, а значит, мне уже семьсот восемьдесят девять лет. Если у человека нет детей и он стал таким как мы, тело нужно беречь. Но если все же есть ребенок, то после смерти человека душа животного сама находит тело наследника. Мы живем как обычные люди, едим, спим, заводим семьи, если находим себе пару, даже можем рожать детей, но наше тело больше не стареет. Животные ванпулов потомства иметь не могут, и, если женщина-ванпул понесла ребенка, она не должна превращаться, пока не родит. Это может разорвать душу. Но беременность у ванпулов наступает очень редко, скорее как исключение. Также человек может лучше слышать, видеть и даже стать сильнее, — все продолжал рассказывать Анункасан.

Сатирра выросла среди жестоких женщин, которые даже маленьким девочкам не рассказывали сказок перед сном. Она, как ребенок, с восхищением слушала его и верила каждому слову. У нее начинала кружиться голова, но она впитывала все слова и запоминала каждое мгновение этой встречи.

— Тогда почему обычные люди о вас не знают? Почему вы скрываетесь? — Вопросов к странному человеку стало еще больше.

— Потому что у нас есть то, чего мы им дать не можем. Нас могут сжечь, как нечистую силу. В этих землях все уже позабыли о магии, которая пропала на континенте много веков назад. А теперь, узнав о том, что я могу возвращать в этот мир людей, да еще и бессмертными, короли будут хотеть этого, невзирая ни на что. Но не я выбираю, кому остаться в этом мире: это решает дух нашего Владыки. Когда-то он создал проводников-ванпулов, таких как я, а мы возвращаем души людей и животных. Те, что вернулись с того света, уже не живут среди людей, а живут со мной, в этом лесу, скрывая дар от человеческих глаз.

— Какой еще Владыка? И где он сейчас? — спросила она. Казалось, его рассказ бесконечен, но она и не возражала.

— Владыка. От него пошло наше превращение в животных. Это он наделил людей с разных земель даром, с помощью которого мы возвращаем других. Когда-то он тоже был соединен с мужчиной, но оба погибли, и никто не знает как, потому что не нашли останков ни Владыки, ни человека, что делил с ним свое тело. С тех пор душа Владыки не нашла избранного, с которым он смог бы соединиться и возродиться вновь. Возможно, этого никогда и не произойдет. Того, кто справится с его мощью, за столько лет я еще не нашел. Только избранный мужчина сможет стать его пристанищем, а когда он воскреснет, это изменит наш мир в лучшую сторону. Владыку убили на этой земле, поэтому я и прилетел сюда, чтобы найти избранного, который разделит с ним свое тело, — выдохнув, закончил Анункасан.

— И вы считаете, что, воскрешая всех умирающих подряд, вы найдете избранного для Владыки? Вы думали, я мертва, и хотели воскресить. Зачем, если я женщина и не могу им стать? — Это звучало уже оскорбительно и с насмешкой.

— Помни, не я выбираю, кому жить. Из тысячей людей, которым я помогал обрести бессмертие, вернулось несколько десятков. Женщины и мужчины живут здесь с даром бессмертия. Я лишь проводник, но однажды Владыка вернется и все склонятся перед ним. Ему нужны будут помощники, неважно, женщина или мужчина, — гордо произнес он. — И тогда мы перестанем скрываться ото всех. Он защитит нас.

— Тогда как же его убили, если он такой всемогущий? Да и за что? — Сатирра не унималась.

— Я не знаю, но… — Не договорив, он обернулся: услышал шорох. — О, Уильям, это ты! Как видишь, наша девушка уже в силах стоять сама и беседовать тут со мной, — обратился к парню Анункасан. Он немного устал от долгого рассказа.

Уильям был высоким, худощавым, светловолосым мужчиной с серыми глазами и светлой щетиной. Он показался Сатирре веселым юношей, но слегка потрепанным и небрежным. Одежда так же свободно висела на нем, и бежевая рубаха ниже колен была запачкана серыми разводами.

— Сатирра, познакомься. Это мой верный друг Уильям, моя правая рука. Я еще не встречал более преданного человека. Не зря душа собаки выбрала его, — похлопав парня по плечу, Анункасан снова повернулся к ней. — Мне нужно уйти, а Уильям побудет с тобой на случай, если вдруг понадобится помощь. Расскажет тебе что-нибудь интересное. Это парень вообще может говорить без остановки.

Анункасан развернулся и пошел в обратную от реки сторону.

От долгого разговора Сатирра почувствовала слабость в ногах. Она присела на камни отдохнуть и внимательно разглядывала Уильяма. Чем больше она присматривалась к нему, тем больше удивлялась, как человеческое лицо действительно может быть настолько похожим на собачью морду. Нет, у него не свисал язык из разинутой пасти и не было вытянутой морды с черным носом, но сходство и правда наблюдалось. Она не видела много собак, но амазонки иногда приводили их в лагерь для помощи по хозяйству, поэтому она знала, с чем сравнивает.

— Уильям, а тебе тоже шестьсот лет? — спросила она первое, что пришло в голову.

— Нет, мне всего лишь двести семьдесят четыре, — непринужденно и довольно ответил он.

— А мне уже девятнадцать, представляешь! — уже безнадежно отмахнулась она.

— О, да ты совсем взрослая. Я, правда, себя в девятнадцать уже и не помню, но у тебя еще все впереди, — проговорил он, засмеявшись, и этот смех теперь сопровождал ее всегда, когда парень был рядом.

Сатирра уже начинала привыкать к мужской компании. Ей даже показалось, что эти мужчины гораздо милее, чем ее соплеменницы, по крайней мере пока что. А Уилл даже не интересовался, откуда у нее взялись шрамы. Он вел себя так, будто их вовсе и не было.

— Расскажи, как ты стал бессмертным? Как это случилось? — снова вдалась она в расспросы.

Она поднялась с камней, и он взял ее под руку, так как идти самой ей из-за раны было все еще тяжеловато. Они снова пошли вдоль извилистой реки, гремя камушками под ногами.

— Ничего интересного в моей смерти нет. Наверное, я умер скучнее всех, — даже здесь Уилл выдал смешок, который ей был непонятен. — В тридцать четыре года я просто заболел. Помочь мне родители не смогли. Анункасан тогда ночью прибыл в наше поселение и взял с моих родителей слово — никто не узнает о том, что я воскрес. Им все равно пришлось похоронить меня в душе, да и могила моя существует, пустая, конечно же. После спасения Анункасан забрал меня с собой. В поселение возвращаться было нельзя, потому что все считали меня мертвым. Поэтому