Убить Хемингуэя - Крейг Макдоналд

– В самом деле важно, чтобы ты действительно понимал, Ричард. Потому что, если ты еще раз подведешь меня, ты потеряешь значительно больше, чем просто деньги.

15. Работа для лопаты

Когда у меня случаются неудачи, критика меня жалит. Я решаю, что больше никогда не стану писать пьесы. Но я аллигатор. Только аллигаторы остаются. Другие покидают воду.

Гектор сидел в своем углу в гостиной со стаканом «Уайт Бул» и думал о Мэри Хемингуэй. Он мысленным взором возвращался к маленькой сумасшедшей женщине, которая держала его на мушке и кричала: «Я убила Эрнеста!»

Он не знал, что думать по поводу этого заявления. Одна часть Гектора почти верила Мэри, другая списывала это как пьяный бред… как галлюцинацию безумной женщины.

Он ушел, уложив Мэри, которая все еще была без сознания, в постель. Горничная принялась названивать врачу.

Что, если Мэри будет продолжать этот бред? Говорить всем, кто станет ее слушать, что вышибла Хему мозги?

Гектор понимал, что ему, скорее всего, придется вернуться в Дозорный дом и проверить, как чувствует себя Мэри. Но она может снова взять его на мушку и на этот раз успеть нажать на спуск до того, как потеряет сознание.

Гектор отпил еще глоток из стакана и взвесил в руке книгу в бумажном переплете, которую захватил с собой, – единственный триллер Донована Криди в дешевом издании, который он нашел в проволочной корзине в местной аптеке.

Книга называлась «Убить Хрущева». На обложке гримасничающий мужик, слегка напоминающий Шона О'Коннери. Псевдо-Шон красиво ухмылялся, стреляя из автомата в лицо какого-то лысого, чересчур мускулистого типа. Шон стрелял, весь отдавшись сражению и не обращая внимания на полуголую блондинку, обвившуюся вокруг его торса. Черт, телка буквально висела на правой руке Джеймса Бонда. Милосердный боже…

Гектор посмотрел на корешок – «Силвер Медэллион Пресс». Он знал этого издателя. Парень много лет гонялся за Гектором, просил написать предисловие или аннотацию к его изданиям в бумажных переплетах. Однажды даже предложил включить его в выходные данные, что дало бы ему возможность сформировать свое крыло детективной литературы. Гектор ответил коротко: – Нет, твою мать …

Он отпил еще глоток и прочел первый параграф романа Криди:

Эстер Прил напоминала высокий бокал с выпивкой. У нее были привлекательные длинные волосы, голубые, как кобальт, глаза, и, черт, у нее было тело. И она знала, как этим телом пользоваться.

Гектор покачал головой. Он потянулся за ручкой, но вовремя остановился. Вместо того чтобы писать на полях, Гектор начал редактировать текст мысленно. Имя Эстер Прил не катило совсем. Если женщина была хороша, ее следовало назвать… может быть… Митци Бишоп. Верно, в этом есть нечто сексапильное. Ее надо сделать рыжей, с красивой грудью и крутыми бедрами. «Привлекательные волосы» не годится. Что касается остального, то подошло бы: «У нее были голубые глаза и привлекательная фигура». Это вполне сгодилось бы для читателей подобной макулатуры. Читателей, которым хочется только, чтобы герой скорее стащил с Митци платье и чтобы дальше под его утробное рычание шли три или четыре параграфа мягкой, но откровенной порнографии.

Тихонько фыркнув, Гектор швырнул книжонку на соседний столик. Пусть кто-нибудь из яйцеголовых развлечется.

Он сжал шею сзади и покрутил головой. Гектор сжег свою копию утерянной главы, а украденный оригинал спрятал в тайном отделении, которое устроил несколько лет назад в своей машине. Он также прочитал странную длинную рукопись, которую он выкрал из Дозорного дома, – путаный неоконченный роман, который читался как любовное письмо к Фиделю и Че Геваре. Подразумевалось, что автором сочтут Хемингуэя, но рукопись даже на пародию прозы Хема не тянула. Гектор сжег ее в камине в той комнате гостиницы, где останавливался Эрнест.

Хотя рукописи уже не существовало, Гектору отчаянно хотелось узнать, откуда она вообще взялась… как попала в подвал и, самое главное, кто, черт возьми, ее написал. Прочитав первый абзац книги Донована Криди, Гектор начал испытывать определенные подозрения относительно происхождения этой рукописи о Кастро. Вряд ли два разных писателя могли проявить столь одинаковую беспомощность, описывая привлекательных женщин.

Гектор приложился к своему слишком сладкому напитку, снял очки и потер уставшие глаза. Когда он стал видеть яснее, то заметил темноволосую женщину-ученого, которую уже не раз видел в гостиной. Он прищурился – черт, она вполне могла бы отвлечь его от мыслей о проклятой, возможно, преступной Мэри Хемингуэй.

Женщине не мешало бы причесаться. Это не было небрежностью, просто она не заботилась о прическе. Волосы длинные и распущенные, не по моде. Гектор не мог сказать наверняка, но, возможно, у нее была неплохая фигура под этими неудачными и плохо сидящими тряпками.

Гектор прекрасно знал свой вкус. Его всегда трогали хорошенькие женщины в беде. «Птицы со сломанным крылом» – как называл их его коллега по литературной халтуре Ян Флеминг. Но женщина-ученый, как показалось Гектору, грустила по собственному желанию – и, следовательно, не совсем подходила под его тип. Однако она могла знать кое-что о других яйцеголовых, которые в последнее время досаждали Гектору.

Она пила что-то на вид женское из высокого стакана.

Он допил свой напиток и жестом позвал себе в кабинку приятеля-бармена.

– Привет, мистер Ласситер.

– Привет, Дейв. Та женщина у стойки… что она пьет?

Бармен поморщился:

– Абрикосовую шипучку.

Гектора передернуло.

– Значит так, когда она прикончит эту дрянь, подай ей двойную порцию и покажи на меня пальцем, ладно?

Бармен кивнул и нахмурился:

– Она по-моему хорошенькая, мистер Ласситер. Но она была тут уже несколько раз. Кто-то вроде учительницы, так я думаю. Вы знаете, они собрались сюда на конференцию. – Бармен покачал головой. – Господи, ну и рот у этой дамочки.

Гектор недоуменно моргнул…

– Что? Ты хочешь сказать, что она вульгарна? Матерится?

– Я имею в виду, не закрывается. Никогда.

– А… Но все равно сделай то, что я прошу, идет?

– А как же. Еще один «Уайт Бул», мистер Ласситер?

– Господи, нет, – сказал Гектор. Дейв явно обрадовался. – Я пишу роман о сюрреалистическом искусстве, – объяснил Гектор. – А «Уайт Бул» – любимый напиток этой публики. Говорят, один сюрреалист изобрел этот коктейль в свою честь. Так что я пробовал его… из любопытства.

– И что скажете?

Гектор скорчил гримасу:

– Похоже на молочный коктейль, в котором молоко скисло. Господь, изобретая текилу, никогда не думал, что ее можно так изгадить.

– Так что вам принести, мистер Ласситер?

– На три пальца «Талискера»[21]. Идет?

Дейв поднял большой палец.

– Претцелей желаете?

– С превеликим удовольствием.

Гектор открыл старый блокнот и начал просматривать некоторые записи, которые делал для себя в 1947 году.

Кто-то откашлялся у него над головой, заставив его поднять глаза.

– Гектор Ласситер, не так ли? – спросила она.

Он улыбнулся ученой брюнетке:

– Совершенно верно, мисс…

– Патриция Стилберн.

– Я видел вас здесь однажды, Патриция, – сказал Гектор. – Вы профессор?

– Штат Луизиана.

Гектор улыбнулся и жестом предложил ее сесть:

– Это там вы полюбили абрикосовую шипучку?

Она пожала плечами:

– Там ее делают из слив.

– Ну, мы же в Айдахо, наконец. – Он положил свой блокнот и ручку в нагрудный карман своей спортивной куртки.

Патриция улыбнулась и тихо сказала:

– Не говорите никому из моих ищеек-коллег, но я ваша большая поклонница, мистер Ласситер.

– Гектор. – Ее признание удивило его. Он даже спросил: – В самом деле? Вы моя читательница?

– В самом деле, – подтвердила она. – «Земля ужаса и страха» – одна из трех моих любимых книг за прошлый год.

Она не ошиблась в названии. Гектор подумал, что она действительно может оказаться его читателем.

– Как вы достали книгу? Насколько я могу судить, я ведь вне радара «Нортон антолоджи».

– Вы удивитесь. – Она отпила из чересчур высокого стакана и сказала: – Пару лет назад моя способная студентка написала доклад, который назвала «Гектор Ласситер и агония постмодернистского детектива». Она убедительно доказала, что вы – один из пионеров постмодернистской художественной литературы, хотя многие критики и относят вас к жанровым писателям.

– Умный ребенок, – сказал Ласситер. – К тому же девушка. А мне необходимо расширять круг своих фанатов.

– Разумеется, я уже имела представление о вас как о личности, – сказала Патриция. – Я многие годы специализировалась по Хемингуэю, поэтому знала о вашей связи с Эрнестом. Но именно доклад моей студентки сделал из меня вашу читательницу.