Убить Хемингуэя - Крейг Макдоналд

Мэри этого всего не видела, она смотрела поверх ружья на Гектора. Ее щеки дергались, как будто ею управляла какая-то сила, которая старалась взять свое и явно одерживала победу.

– Тебе даже не нужно ничего говорить, – сказала Мэри. – Я все вижу по твоим глазам. Убила ли я старого негодяя? Черт бы все побрал! Да! Да, я убила Эрнеста!

Они стояли в тесной комнатушке, Гектор все еще в самом низу, под прицелом ружья Мэри. Мэри – ступенькой выше, Ричард за ней и еще чуть повыше. Слова Мэри эхом отлетели от стен. Гектор и Ричард пытались переварить это признание.

Мэри заявила это с неистовой гордостью. Гектор почувствовал, как подгибаются колени, и ощутил страх за свою жизнь.

Этот безумный ученый теперь торопливо записывал ее признание в свой блокнот, даже когда палец Мэри начал подрагивать на первом курке.

Самое настоящее безумие.

Гектор подумал: я действительно сейчас умру, и ничего с этим не поделаешь. Милостивый боже!

Теперь все тело вдовы тряслось. Она шагнула вперед, как будто хотела прижать стволы к голове Гектора, прежде чем отправить его в небытие.

На секунду Гектор подумал, какие появятся заголовки в газетах. Наверное, что-нибудь вроде «Друг Хемингуэя убит в футе от того места, где умер Папа»… Возможно, даже выскажут предположение, что он умер, имитируя Хема. Мать твою!

Тут глаза Мэри закатились, и она потеряла сознание.

Гектор поймал ружье, прежде чем оно упало на пол и случайно выстрелило.

Теперь ружье было в его руках. Гектор поднял глаза и увидел, что ученый замер и смотрит на него. Гектор попытался обуздать свой собственный адреналин – это же надо, быть так близко к смерти от руки Мэри… Он снова взглянул на Ричарда. Гребаный ученый все слышал. Что теперь Гектору делать с этим клятым ученым?

Ричард трясся как осиновый лист. Он это получил, он получил признание, которое собирался вытрясти из Мэри. Но, бог мой, как она это сказала… это было мрачное, более драматическое признание, чем он когда-либо мечтал получить от вдовы. И Ласситер тоже слышал. Черт бы все побрал!

Увидев ружье в руках Ласситера и вообразив, что он может направить его на него, Ричард завизжал и побежал вверх по ступенькам.

Гектор чертыхнулся. Когда входная дверь захлопнулась за удирающим ученым, Гектор посмотрел, что такое с Мэри… она лежала с широко открытыми глазами и дергалась. Она напомнила ему обдолбанного наркомана, у нее даже пена на губах появилась. Что же, ситуация становится все мрачнее и мрачнее, не так ли?

Книга четвертая

Война мужчин

14. Фаворит

Огромное преимущество писателей в том, что они могут подглядывать за людьми.

Двое мужчин сидели друг напротив друга за столом. Немного превозмогая себя, Ричард смирился с мыслью: оба они – мужчины, привыкшие, чтобы их слушали. Люди прислушиваются к их словам, обоих можно назвать собирателями информации. Но, будучи профессором, Ричард полагался на метод Сократа: ставь вопрос и добивайся ответа. Человек, сидевший напротив него за столом, больше напоминал киноактера, а другой, ну, другой был больше похож на бандита.

Ричард понимал, что попал в чуждую среду. Испуганный и затюканный, Ричард поморщился, когда Криди наклонился к нему через маленький столик в пабе и сказал угрожающе:

– Ты меня разочаровываешь, Ричард. Ты сказал, что, после того как ты получил, чего добивался – этого признания Мэри в убийстве Хемингуэя, – после того как ты получил материал для своей драгоценной биографии, Мэри потеряла сознание. Горничной не было. Весь дом и этот Ласситер были в твоем распоряжении. Дверь в комнату с рукописями была открыта. Ты должен был раньше Ласситера выхватить у Мэри ружье, отправить его в ад, выполнить свое задание в комнате с документами, затем оставить их обоих там. Пусть местная полиция разбирается. Они бы решили, что Мэри Хемингуэй убила Ласситера. Ты бы остался чистым.

Нет, подумал Ричард. Так не могло произойти, даже если бы он мог убить Ласситера, а он знал, что на такое не способен. И Ханна знала, что Ричард вернулся в Дозорный дом. Он бы не смог все убедительно объяснить жене. И с его счастьем его приезд или отъезд обязательно заметил бы какой-нибудь сосед.

И вообще, теперь, когда у него было признание Мэри, он не мог рисковать своим собственным арестом или смертью от рук помощников этого человека. Кроме того, теперь Ричард уже видел кучу бумаг – кипы рукописей Хемингуэя, его письма. Настоящий кладезь. Ему хотелось вернуться туда, решительно все просмотреть. Подкрепить удивительное признание Мэри массой новых откровений Папы. С этой целью Ричард уже побеспокоился об оперативном просторе для себя. Он соврал Ханне, что возвращается в Бойсе раньше, чем он на самом деле собирался. Он снимет еще номер в гостинице, запасется хорошим вином, блокнотами и ручками. Он так же поступит и с этим человеком. Скажет ему, что возвращается в Бойсе, а сам будет планировать, как ему снова попасть в ту комнату с рукописями в Дозорном доме.

– Не было времени, – сказал Ричард. – Мы боролись из-за ружья…

Криди приблизился вплотную к его лицу:

– Это все вранье, Ричард. У меня в доме кругом жучки. Более того, я стоял прямо за Ласситером. Смотрел в окно. Слышал, как ты завизжал по-бабьи. Слышал, как ты топал по лестнице, удирая в ужасе. Слышал, как хлопнула дверь. Затем, выглянув из-за угла, я увидел, как ты бежишь из дома. Трус!

Криди сурово посмотрел на Ричарда, губы его кривились. Теоретически ему самому было довольно просто проникнуть в Дозорный дом. Опоить вдову, украсть ключ и не полагаться на пьяного, трусливого профессора.

Но в подобных ситуациях всегда предпочтительнее избрать короткий путь. Годились старые, испытанные методы. Найди мужика, который больше всех теряет, если влезет туда, надави на него посильнее, чтобы этот кретин именно так бы и поступил. С этого момента он навсегда принадлежит тебе с потрохами. Так что главное найти типа с такой отчаянной страстью, что он полезет туда без особого принуждения.

Типа вроде Ричарда Полсона.

Типа, который живет так близко к краю, так далеко от общепринятых норм и точек зрения, что, если он в один прекрасный день сорвется со скалы или вмажется в стену с печальными последствиями, никто не будет слишком удивляться и раздумывать, что именно столкнуло его со скалы.

Такие люди были определенно не в себе – одиночки, готовые в любой момент сорваться. От них этого ждут… потом качают головой, затем закрывают дело и забывают.

Да, именно таким образом нужно вести эту игру.

Ричард спросил:

– Вам от меня больше ничего не нужно? Мы ведь закончили, так?

К лицу профессора приклеилась такая полная надежды улыбка, что Криди захотелось его ударить.

Но вместо этого он улыбнулся:

– Нет. Видишь ли, Ричард, если работаешь на меня, нечего и думать о конце. Я не увольняю людей, подать в отставку тоже нельзя. Но в случае неудачи? За неудачу наказывают. Последствия могут быть непредсказуемыми. А теперь я знаю, что ты способен мне соврать. Так что теперь тебе придется за многое отслужить.

Ричард слабо кивнул.

Криди спросил:

– Когда ты собираешься вернуться в дом Хемингуэя?

– Мне надо съездить в Бойсе. Но я вернусь через пару дней. Тогда и встречусь снова с Мэри. По крайней мере, собирался, если бы не сегодняшний день…

– Мэри ничего из этих событий не вспомнит… или почти ничего, – резко сказал Криди. – Она даже не вспомнит, что вы с Ласситером там были. У нее могут быть всплески памяти. Может вспомнить что-то по мелочи, но спишет это на сны или выпивку. Те, кто принимает это зелье, всегда так реагируют.

Ричард покачал головой:

– Зато Ласситер знает, что там случилось.

– Это так, – сказал Криди. – Но если у Ласситера есть свои цели и он заметит, так сказать, забывчивость Мэри, у него не будет оснований говорить ей о тебе или о том, что с вами со всеми произошло. Особенно из-за того, что он сам там повсюду шарил. Безвыходное положение – обе стороны могут пользоваться оперативным простором. Считай, что это вранье по общему согласию. – Криди был в этом уверен, он все предусмотрел.

– Я не знаю… – начал Ричард.

– Мне плевать, что ты думаешь и на что надеешься, и что ты «знаешь», как ты наивно полагаешь, Ричард, – сказал Криди. – Во всем этом у тебя нет никакого выбора. Ты принадлежишь мне. Я на тебя рассчитываю, Ричард. Ты ведь не захочешь снова меня разочаровать.

– Я понимаю, – сказал Ричард, чувствуя, как внутри него все скрутило. Ему захотелось найти бутылку и необитаемый остров.

– В самом деле важно, чтобы ты действительно понимал, Ричард. Потому что, если ты еще раз подведешь меня, ты потеряешь значительно больше, чем просто деньги.

15. Работа для лопаты

Когда у меня случаются неудачи, критика меня жалит. Я решаю, что больше никогда не стану писать пьесы. Но я аллигатор. Только аллигаторы остаются. Другие покидают воду.