Лакомая кровь (СИ) - Грёз Герберт

От волнений и переживаний сон хозяина Хантервилля долгим не был. Уже в полдень сэр Эрик гулял по берегу тихой прозрачной речки, срывая травинки и задумчиво глядя на желтых бабочек. Покой и умиротворение — вот чего он хотел сейчас больше всего, но, по воле злого рока, как раз именно это было совершенно недостижимо.

Юный Лиддел услышал топот бегущего человека задолго до того, как в прибрежных камышах появился гонец из замка Краун.

— Сир, — тяжело дыша, сказал прибежавший человек. — Ваш отец сэр Уильям просит срочно приехать домой. Произошли страшные события.

— Я знаю, — тихо и спокойно ответил сэр Эрик, срывая травинку и разжевывая ее кончик. — Все эти события были вполне ожидаемы. Но я не совсем понимаю необходимость своего присутствия в замке Краун.

— Милорд, боюсь, что вы не представляете, что на самом деле произошло! Это поистине ужасно!

— Да все я представляю, — вздохнул юноша. — Как ни странно, я, наверное, даже лучше осведомлен о том, что произошло в доме отца за время моего отсутствия, чем вся остальная семья. Честно говоря, я совсем не понимаю, чем я могу быть там полезен, ведь дело очень сложное и не может быть решено простыми средствами. Разве что поддержать своего брата в это непростое для него время?

— Сир? Но как вы узнали?

— О чем? Что вампир похитил леди Дженни? Так он сам сообщил мне об этом.

Глава XXIX. Лед в слезах

Десятки свечей, горевших в обеденном зале замка Краун, освещали помещение, но не обстановку. Герцог, хмуро смотря из-под сведенных бровей, нехотя ковырял печеную утку. Леди Джоанна не притронулась к еде, ограничившись двумя бокалами вина. Сэр Роберт и вовсе уронил голову на стол, подложив под нее ладони. Тоска и молчание были нежеланными, но неотъемлемыми компаньонами семьи Лиддел на этом ужине.

В конце концов, материнское сердце герцогини не выдержало. Она подошла к сыну и мягко положила ему руку на плечо.

— Не убивайтесь так, Роберт.

— Господь проклял род Лиддел, — глухо ответил тот. — Всех, кроме Эрика. Сдается мне, он получает удовольствие от всего, что творится в нашей несчастной семье!

— Эрик в Холироуде, — отозвался сэр Уильям. — Они с Уолтером решают, что можно сейчас сделать.

— Они пьют, а не решают, — огрызнулся сэр Роберт. — За все то время, пока вампир угрожает миру и спокойствию наших земель, Эрик не предпринял решительно ничего! И вот! В конце концов, нас поставили на место в собственном доме! Нам плюнули в лицо! И кто? Бесчестный предатель и прихвостень сатаны, чтоб ему гореть в аду веки вечные!

Герцог вздохнул. Разговаривать с сыном, находящимся в таком состоянии, было совершенно бессмысленно. Роберт на самом деле был очень сильно расстроен и подавлен, но сэр Уильям подозревал, что истинная причина его страданий — отнюдь не беспокойство за судьбу леди Дженни. Уязвленное самолюбие побитого мальчика, у которого к тому же еще и отобрали игрушку — пусть не любимую, но все же его собственность — вот что на самом деле вышибло почву у него из-под ног. Сделать что-то с этим не представлялось возможным.

Сэр Роберт вскочил из-за стола, с шумом отодвинув тяжелое кресло. Его глаза горели гневом, пальцы дрожали, ноздри раздувались.

— Так больше не может продолжаться! — крикнул он. — Я не могу сидеть здесь, в четырех стенах, ничего не предпринимая! Что там может решить этот вечно пьяный болван? Знаете, что он делает на самом деле, вместо того, чтобы помогать мне? Открывает яблокодробилку и винокурню в Хантервилле! Да! Он будет гнать сидр и спиваться еще сильнее, а мы будем сидеть и дрожать здесь!

— Сын мой! — внезапно грозно и громко воскликнул сэр Уильям. — Вы забываетесь! Во-первых, сэр Эрик тоже носит нашу благородную фамилию Лиддел, и он — ваш брат, посему я не допущу оскорблений в его сторону! Во-вторых, мы все прекрасно помним результат вашего первого поспешного решения! Клянусь Богом, вы сумели и меня ослепить тогда своим воодушевлением, не основанным на самом деле ни на чем! В-третьих, с чего вдруг вы решили, что Эрик должен, во что бы то ни стало спасать вашу — вашу, черт побери — жену, а не заниматься делами своего поместья? Пусть открывает там хоть судовую верфь, это его земля и его право! И мне очень интересно, почему вы киваете на всех подряд, но только не на самого себя? Могли бы и вы придумать хоть какие-то шаги, вместо того, чтобы жалеть себя и изливать на родственников ушаты грязи!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ах, вот как? — злобно, но тихо ответил Роберт. — Хорошо, отец. Я придумаю шаги. Клянусь честью, я придумаю такие шаги, что все герцогство вздрогнет.

— Вот этого-то я и боюсь, — вполголоса произнес сэр Уильям, когда дверь в зал захлопнулась.

— Ах, Роберт, мой бедный Роберт, — покачала головой леди Джоанна. — Он совсем потерял голову!

Герцог налил полный кубок вина и осушил его одним залпом. Да уж, жена говорила правду. Прошел уже месяц с той ночи, когда леди Дженни оказалась плененной в Хайроке, а Роберт никак не мог прийти в себя. Он каждый день находил тысячи поводов предаваться страданиям, но ни разу не привел мысли в порядок и не подумал о поиске возможного решения.

С тяжелыми сердцами и подавленным настроением чета герцогов разошлась по своим покоям. Ночь мягко укрыла замок, погрузила его в тишину и нежную теплоту.

В высоком темном небе луна, посеребрив мазки перистых облаков, нарисовала дивную картину, от которой захватывало дух. Шейла Доджсон, владелица швейной лавочки в Ларгоне, выйдя подышать на сон грядущий свежим воздухом, уже четверть часа не могла оторвать взгляда от этого волшебного вида. Она стояла на балкончике мансарды своего небольшого дома, и мечты наполняли ее. «В такую ночь случаются чудеса, — подумала женщина. — Не может быть, чтобы такая красота появилась зря!»

И ровно в этот момент кто-то тронул Шейлу за плечо. Она от неожиданности вздрогнула и обернулась. Чудо действительно случилось, придя в виде прекрасного незнакомого молодого мужчины в черном плаще. Его светлые волосы сияли в лунном свете, на губах играла обворожительно нежная улыбка, а в глазах светилась затаенная огненная страсть. Женщина сама не заметила, как обняла внезапного гостя и положила голову ему на плечо.

Что-то кольнуло ее шею, но не больно, а наоборот, пьяняще приятно. Тысячи сверкающих разноцветных искр полетели перед глазами Шейлы, сердце ее запрыгало от наслаждения, дыхание участилось, и в нем стали слышны стоны блаженства. Казалось, что душа устремилась туда, под серебристую луну, играть и веселиться поближе к Господу. Или не показалось? Счастливой Шейле было все равно. С огромной высоты она не замечала своего побледневшего бездыханного тела, распростертого на дощатом полу балкона. Впереди виднелась только прекрасная сказочная страна мечты, куда теплый ночной ветер нес ее, обгоняя облака.

Наутро мертвую мисс Доджсон нашла одна из ее заказчиц, пришедшая за готовым платьем. Волна ужаса и горя прокатилась по городку, взбудоражив всех, даже самых отъявленных скептиков. Сомнений не оставалось — после долгого перерыва вампир вновь вышел на охоту.

Дурные вести доходят быстро — уже к вечеру о страшном событии знали и в Торнхилле, и в Крауне.

Лидделы отнеслись к печальной вести с усталым спокойствием. В конце концов, им было уже не привыкать.

А вот в другом замке все было по-другому. Сэр Генри не мог не заметить, как вздрогнула его супруга, когда гонец объявил о произошедшей в Ларгоне ужасной трагедии. Он поспешил успокоить ее, обняв за плечи. И впервые в жизни вдруг почувствовал, что они содрогаются в рыданиях.

— Магда? Вы плачете? — изумленно спросил граф, приседая у ног жены.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мне страшно, — сквозь слезы простонала она. — Генри, что происходит? Я боюсь!

— Не надо бояться. Вы здесь под надежной защитой. Наша армия, дорогая Магда, ни разу не знала поражений. А молитвы отца Филиппа надежно хранят нас от сил зла!

— Хотела бы я верить, что это на самом деле так, — всхлипнула графиня. — Хотела бы я верить…

Они еще долго потом стояли около окна. Сэр Генри прижал леди Магду к себе, и впервые подумал, что оказывается, у нее тоже есть сердце. А она смотрела куда-то далеко-далеко, за леса и долины, и в глазах ее надежда и страх то и дело сменяли друг друга. Ее рука сжимала ладонь мужа, как еще ни разу до этого.