Лакомая кровь (СИ) - Грёз Герберт

Уолтер всячески старался помочь, но свидетельств о мирном сосуществовании вампиров и людей ни в одном из документов найти не удавалось. По здравому размышлению это и впрямь было невозможно — в одном из рукописных свитков Эрик прочитал, что вампир может превратить любого погибшего от укуса в такое же существо, как и он сам. Если представить или найти возможность мира, то вскоре, по меньшей мере, половина живых людей превратится в неупокоенных кровопийц, которые просто-напросто уничтожат оставшихся. И вся земля, таким образом, станет царством адских созданий. Допустить это, разумеется, было никак нельзя.

Настрой аббата был куда более решительным. Он в открытую желал повторной гибели для Нортропа, но при этом прекрасно понимал, какой опасности они могут подвергнуть леди Дженни, выступив против хозяина Хайрока. Выхода, на первый взгляд, не было.

Было в этом деле еще одно осложнение, по имени Роберт Лиддел. Сэр Эрик полагал, причем небезосновательно, что брат может совершить какой-нибудь очередной необдуманный шаг, скажем, попытается силой отбить Дженни у вампира, или же организует обратное похищение, или еще что похуже. Поэтому медлить было нежелательно.

Тихий и теплый вечер принес в Холироуд аромат луговых цветов. Солнце, алея, медленно спускалось к темной линии леса на горизонте, и дневной гомон постепенно затихал. Сэр Эрик и Уолтер стояли на смотровой площадке одной из башен и неспешно беседовали.

- Люблю закаты, — сказал Эрик. — Есть в них какая-то особая магическая притягательность.

— Вы поменьше якшайтесь с магией, — по-отечески строго ответил аббат. — Ни к чему хорошему это не приведет. Станете сами как Нортроп.

— Вы верите в магию? — спросил Лиддел, прищурив один глаз. — Не может быть. Церковь же не признает волшебников!

— Церковь, может, и нет, а я — да. В наших краях, сын мой, столько всего происходило, да и по сию пору происходит, что поневоле поверишь. Вы слышали про легенду об озере Райн? Нет? Лет не знаю, сколько назад, говорят около семидесяти-восьмидесяти, там поселилась колдунья из древнего рода, знавшая все волшебные книги и умевшая проводить любые обряды. Она была прекрасна, как заря над морем, и все мужчины, которые видели ее, сходили с ума. Но ведьма не желала их. Она заколдовывала каждого и использовала для своих грязных и темных делишек. Все несчастные ухажеры окончили свои дни в страшных мучениях, кроме одного. Избранником колдуньи стал благородный рыцарь Стивен Дэниэлс, из графства Лоуленд. Они, если так можно выразиться, поженились, и спустя время у них родилась дочь. Когда она выросла, ведьма передала ей все свои знания и сгинула вместе с мужем неизвестно куда. Полагаю, прямо в ад, где им самое место. Дочурка продолжила гнусные дела своей мамаши, и тоже погубила не один десяток благородных и не очень господ и сэров. Она со временем также нашла себе достойную пару — сэра Марка Уиндмилла, жителя предместий Ларгона. От этого союза родилась еще одна дочь, которая теперь опять-таки в одиночку заправляет делами озера Райн. Горе тому, кто хоть раз увидит ее неземную красоту — в мгновение несчастный сойдет с ума и падет к ногам колдуньи. А та вытянет из него всю душу и заставит умереть в судорогах и мучениях.

— Вы сами в это верите? — нахмурившись, спросил Эрик.

— Нет, разумеется. Это байка. На озере Райн никто не живет — там невообразимо много комаров, а от заболоченной округи веют такие миазмы, что человек в пять минут заработает чахотку и умрет.

- Почему же тогда точно известны имена избранников ведьм?

— Хм, — задумался аббат. — А ведь верно. Впрочем, народная молва и имя придумает, и титул, и даже скажут, что точно знают, где находится заброшенный дом ведьмина мужа.

— Интересная легенда, — улыбнулся сэр Эрик. В этот момент он вспомнил кое-о-чем и спросил: — А вы знаете что-нибудь об исчезающей деревне?

Аббат посмотрел на юношу, почесал нос и призадумался.

— А! Да, слушайте, была и такая сказка. Где-то неподалеку от Тинитролла, кажется, есть место на полузаброшенной дороге, на котором время от времени появляется и исчезает деревня. Я не помню, как она называется. Говорят, что в этом селении когда-то очень давно, лет триста назад, кто-то кого-то проклял, и с тех пор с ним что-то неладно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вот как. А я слышал, что там хозяйничает дух безумной ревнивой женщины, которая в припадке бешенства насмерть забила кочергой мужа и его отца.

— Ух ты, вон оно что! Я не знал, правда. Единственное, что мне вспомнилось про эту деревеньку — она появилась во времена большой распри между Нортропами и Уотерхоллами. Слухами о ней тогда все графство полнилось. Потом исчезла.

— А вот сейчас снова появилась, — вздохнул сэр Эрик. — Мы с Брауном видели ее собственными глазами.

Уолтер нахмурился и устремил взгляд куда-то вдаль. Воспоминания побежали перед глазами, смутные чувства о былых событиях, эхо давно забытых голосов. Так внезапно и без повода началась эта междоусобица тогда. Трудно поверить, что какая-то девчонка из не самого знатного рода смогла перевернуть ход привычной жизни и войти в историю аж трех домов. Так бывает, конечно, но стать свидетелем столь грандиозных перемен выпадает далеко не каждому.

Много нерешенных загадок и нераскрытых тайн оставила эта короткая, но жестокая война. И, возможно, Ричард Нортроп хочет не столько отомстить Уотерхоллам, сколько понять, как же так получилось, что добрые друзья в один день стали лютыми врагами. Что же стало истинной причиной раздора?

— Любовь и ревность, — вдруг негромко сказал сэр Эрик. — Знаете, святой отец, я вдруг подумал, что на самом деле все наши поступки и мысли так или иначе продиктованы любовью. К нашим матерям, родной земле, к Богу, ну, и к женщине, наконец. Благородные помыслы исходят от любви к другим, бесчестные — к себе. А ревность и ненависть — это отсветы того же самого пламени, что горит в сердцах людских.

— Это очень мудрые слова, сын мой, — сказал Уолтер, положив руку на плечо юного лорда. — Но они неприменимы к потусторонним существам.

— А вдруг? Ведь Нортроп когда-то был человеком. Я думаю, что нам надо понять, как во всей этой истории переплетены линии, связывающие сердца и души. И когда мы получим ответ, то сможем сделать так, что никто не пострадает, а справедливость восторжествует, и покой и мир вновь воцарятся на наших землях!

Глава XXXII. Все было совсем не так

Впервые за долгое время чета Лидделов завтракала вдвоем. Честно говоря, герцог был даже рад этому. Немного только не хватало Эрика с его забавными шуточками, которые он когда-то любил отпускать во время еды. А Роберт в последнее время стал настолько жалок и глуп, что его отсутствие сэр Уильям воспринял с благодарностью к Господу. Дженни, как бы ни была она мила, все же так и не смогла стать полноценным членом семьи. Опять-таки, из-за Роберта, который умудрился сделать эту яркую и жаркую красавицу унылой ходячей безделушкой.

Герцог наслаждался приятным утром и любовался леди Джоанной, которая сегодня выглядела просто восхитительно. Она заново расцвела и похорошела, словно не было никаких переживаний последних недель.

Такой он хорошо помнил ее с далеких времен дерзкой и бурной юности. Джоанна Фольгард — разбитная и озорная, кокетливая и ласковая — благородному герцогу в жены не годилась совершенно. Так считали все, кроме самого сэра Уильяма. А он, не обращая никакого внимания на предрассудки и неодобрительные намеки родни, повел Джоанну под венец, и ни единого раза об этом не пожалел. Она оказалась чудесной женой и замечательной матерью. И в радости, и в печали леди Лиддел ни на минуту не оставляла свою семью. Можно совершенно точно сказать, что она стала одной из самых благородных женщин в Англии, не являясь таковой по происхождению.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Да, были тогда времена! Походы, драки, любовные истории… Но все это в прошлом, забыты те переживания, радости и печали. Жаль, конечно, что так получилось с Нортропом. Если бы повернуть время вспять, то Уильям ни за что не принял бы предложения укрыть мисс Фаулер в своем замке. Кстати говоря, ведь это попросил сделать не Генри, нет. Но кто же? Черт, почему-то герцог никак не мог вспомнить, когда же он согласился участвовать в той заварушке, и кто же именно уговаривал его сделать это. В самом деле, только сейчас до сэра Уильяма дошло, что все получилось на редкость нелепо и странно. Ведь лично он никогда не возражал против брака юной баронессы и своего лучшего друга! А в итоге Ричард — страшно подумать! — обвинил его, Уильяма, в преднамеренном убийстве Тессы. И верно, стрела-то была Лидделов. Господи, помилуй!