Карьерный спуск на дно. Проституция в царской России - Анастасия Вячеславовна Мащенко

Степаныч, отчасти из жалости, а более из-за того, что Пробка немало пропивала у него в каморке и каждый день исправно платила пятаки за ночлег, держал её без прописки, а когда бывали обходы, то высылал её в коридор, где она забивалась за мусорные корзины, или прятал её под нары, заставляя сундуками»[192].

Женщины и девочки из этих трущоб часто были обречены на судьбу дешёвой проститутки. Удивительно, но их ряды могли пополниться не только из-за нужды, насилия или обмана, но и из-за действий полиции, которая, наоборот, должна была от этого защитить. Если девушка была явно бедно одетой – она уже вызывала подозрения. В Российской Империи в период регламентации проституции был учреждён целый штат агентов, главной задачей которых являлся поиск и привод в полицейский участок тайно проституирующих женщин. За каждую они получали награду, поэтому случаи беззакония и поимки совершенно невинных девушек, пусть и не слишком часто, но встречались. Чтобы быть арестованной для дальнейших разбирательств, девушке достаточно было просто оказаться в ночное время идущей по улице одной. Её приводили в Бюро нравов, где решающим было слово агента, и в руки бедняжке вручали жёлтый билет, а заодно и могли пристроить в публичный дом «под присмотр». Жестокая ошибка обрекала на проституцию ту, которая изначально даже не помышляла о разврате. В крупных городах местом сосредоточения нищих служили отдельные районы, и найти там праздношатающихся не составляло никакого труда. Действия таких агентов подрывали доверие к сотрудникам полиции. Жертвы подобных облав, не способные сопротивляться, действительно начинали проституировать и заливать своё горе алкоголем.

– Хорошенький подарок приготовила ты мне к празднику!.. И не спросила даже, несчастная, как зовут этого мерзавца!..

– Ах, матушка, ведь ты запретила мне разговаривать с мужчинами!..

Журнал «Будильник». 1911 год, № 15

Пьянство являлось неизменным спутником нищеты, поэтому в местах, где было большое скопление бедных слоёв населения, в обилии открывались дешёвые трактиры, кабаки и полпивные. Зачастую они выполняли не только функцию питейного заведения, но и притона. Московский трактир «Ад» был одним из худших примеров подобного вертепа:

«Здесь мы не можем умолчать о знаменитом некогда в Москве по разврату, воровству и грабительствам притоне пролетариев и самых грязнейших проституток, который был известен и живо ещё сохранился в памяти москвичей под именем „Ад“. Так назывался подвальный этаж гостиницы „Крым“. Посещать это заведение было крайне опасно; ни один посетитель не выходил оттуда, не быв обкраден, обыгран в карты или просто ограблен и избит. Полиция была совершенно бессильна против различных приёмов мошенников и самой прислуги Ада. В буфете, который составлял переднюю комнату, под стойкой буфетчика устроен был электрический звонок, который мгновенно извещал во всех конурках о появлении полиции или даже какого-нибудь подозрительного лица. Из Ада было устроено несколько тёмных выходов внутрь двора; в этих узких коридорах, в различных местах и на различной высоте были устроены деревянные перекладины, ниже человеческого роста, и врыты столбы таким образом, что попавший в этот притон, спасаясь бегством от мошенников, неминуемо натыкался на устроенные преграды, ударялся об них и, ошеломлённый, попадал в руки преследовавших его. Ад существовал до конца 1866 года, но в это время был совершенно уничтожен по распоряжению администрации»[193].

Для порядочных дам считалось неприличным находиться в заведениях, где продавался крепкий алкоголь, поэтому, как только там появлялся женский пол, сразу становилось ясно, что это либо хозяйка, либо прислуга, либо обладательница древнейшей профессии. Трактирные проститутки в большей массе своей были публичными женщинами самого низкого пошиба, продающие себя за 10–20 копеек, а то и вовсе за рюмку водки и объедки. Клиентов они присматривали среди бедного пролетариата, пьяниц и завсегдатаев кабаков.

Чуть более «причёсанными» на фоне трактиров выглядели чайные, где любили проводить время извозчики, ремесленники, мелкие торговцы и другие представители мещанства. Здесь тайная проституция ловко маскировалась под служанок в передниках, скользящих между столиков с чайниками, в которых легко могла оказаться чистейшая водка. Чем дальше от центра города и провинциальнее такая чайная, тем сомнительнее у неё была репутация – мошеннические схемы проворачивались практически во всём, даже на уровне чайной заварки, когда «не своим» гостям наливали спитую (и не один раз). В Москве, для примера, существовало целое производство фальсификационного чая на «Рогожских чайных плантациях»[194]: дельцы спрашивали по трактирам старую заварку, высушивали её на крышах, добавляли для запаха иван-чай и снова продавали в заведениях[195]. Всё это были мелкие шалости по сравнению с тем, какие дела обстряпывали в таких чайных воры и сутенёры. В Санкт-Петербурге в 1914 году по приказу градоначальника одно из заведений на Большой Подьяческой улице было закрыто, когда обнаружилось, что там потворствовали несовершеннолетней проституции – принимали сбежавших из приюта малолетних девочек, помогали переменить им казённое платье на частное, укрывали от полиции, чтобы те не попались на тайном разврате[196]. Девушки, устроившиеся на работу в чайную, не всегда знали о подводных камнях, и если им не повезло с выбором места и оно действительно оказывалось притоном, их быстро присматривали местные коты. Важно было влюбить доверчивую особу в себя, ведь именно любовь закабаляла не хуже жёлтого билета.

Стать возлюбленным проститутки для индивидов, неспособных честно трудиться, было прекрасной возможностью поправить своё финансовое положение. Публичные женщины подсознательно сами искали хоть какой-то поддержки и защиты, ведь им приходилось жить в очень криминализированной обстановке, в мире, где каждый сам за себя. Они ежедневно находились в опасности, оставаясь наедине с незнакомцами, чьё поведение было сложно предугадать. В 1909 году по всей стране обсуждали серийного маньяка Николая Радкевича, орудовавшего под псевдонимом Вадим Кровяник. Он убивал преимущественно проституток-одиночек, нанося им множество ножевых ранений и произнося при этом: «Смерть красавицам!» В прессе его окрестили петербургским Джеком-Потрошителем. Это одно громкое дело и исключительный случай жестокости, а сколько побоев, увечий и унижений для публичных женщин уже становились будничными? Конечно, они нуждались в чувстве безопасности и любви и готовы были связываться с сутенёрами, выплачивать долги своих любовников, отдавать большую часть своего заработка, терпеть рукоприкладство и годами оставаться в положении человека, на котором паразитируют:

Шантажист – Сударь… Это моя жена!.. Я могу сейчас публично оскорбить… Понимаете… Вы должны