Пламя Джой Грин - Тайлер Мерсер

Раньше она принадлежала бабушке Литтла. После ее смерти он продал ферму и купил маленькую квартиру в городе.

– Детские воспоминания. Место, где ты чувствовал себя защищенным, – сказал Торн.

– Прямо в точку, Фрейд, – Джой положила деньги за кофе на стол. – Поехали. Посмотрим, где Патрик Литтл коротал детство. Возможно, нам повезет…

***

Этот мужской крик отпечатался в памяти Линдси навечно.

Она смотрела на агонию человека, мучающегося от боли, впервые оказавшись на другой стороне. В этот раз она стояла с окровавленным клинком в руках. В этот раз она смотрела в глаза ужаса, а не наоборот. Впервые за долгое время она оказалась в позиции сильного.

По стулу, на котором сидел Роман, потекла моча. Каким бы крутым он ни был, но вид отрубленной руки заставил тело среагировать. Линдси знала, что так будет. С ней подобное случалась множество раз. Даже когда ей казалось, что большей боли причинить невозможно, Архитектор находил новые лазейки, и вновь удивлял.

Крик Романа пронзал грязные стены заброшенного дома. Вибрации его голоса содрогали пустые бутылки алкоголя, кучами сваленные на полу. Но Линдси ничуть не боялась того, что к ним в гости кто-то заглянет. Это территория "Красных змей", душераздирающие крики здесь в порядке вещей. Даже полиция особо сюда не совалась. Банда Романа умело об этом позаботилась.

Держа в руках мачете, смотря на темную кровь, капающую с клинка, Линдси начинала понимать: вот оно! Вот что испытывали ее мучители. Опьяняющую власть. Полный контроль над жизнью другого человека. Превосходство! Ощущение чего-то божественного внутри себя. Нечто величественное.

Линдси взглянула на открытую рану Романа. Посмотрела на перерезанные сухожилия, разрубленные кости, разорванные мускулы. Думала, ей станет плохо, но этого не произошло. Тусклый свет фонаря через разбитое окно не давал насладиться зрелищем в полной мере. Линдси хотела направить прожектор на свою жертву, хотела запечатлеть каждый нерв, подрагивающий на лице Гонсалеса. Хотела вцепиться в этот образ боли и затолкать глубоко в себя, оставив его там навечно.

Вот почему Архитектор снимал ее истязания на пленку. Он жаждал вновь и вновь переживать эти моменты. Хотел остаться с ними навсегда.

– За что? – заскулил Роман. – Кто ты, на хрен, такая?

Парень посмотрел на свой обрубок руки, прикованный к подлокотнику стула, и со всей силы стиснул зубы. На лбу вздулись вены, изо рта потекли слюни, а из глаз крупные слезы. Линдси была уверена: он еще никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным и сломленным. Даже его грозные тату на лице, плечах и груди больше не придавали враждебного вида. Роман выглядел маленьким мальчиком, у которого забрали любимую игрушку. В данном случае игрушкой оказалась его рука.

– Пожалуйста. Умоляю, – шептал Гонсалес. – Отпусти меня. Мне нужно в больницу. Я кровью истекаю.

Линдси подошла на шаг ближе к жертве и направила острие лезвия ему в пах. Член Гонсалеса сморщился еще сильнее.

– Что? – опешил Роман. – Пр… Прошу, не надо. Я все сделаю, все расскажу! Всех сдам! Пожалуйста, только не надо!

Мачете уперлось в волосатый лобок. От прикосновения с холодным металлом Роман весь затрепетал. Казалось, он на мгновение забыл об отрубленной руке, когда на ее очередь встало кое-что другое.

– Не надо. Не делай этого…

За последние пять прожитых лет Линдси впервые смогла сделать вдох полной грудью. Она буквально растворилась в моменте. В ее руках находилась жизнь другого человека и отнять ее она могла всего лишь одним коротким движением. Вонзить лезвие в плоть и немного провернуть. Роман истечет кровью на ее глазах мгновенно. Линдси сможет воочию увидеть, как человека покидает душа.

– Просто скажи, что я тебе сделал?

Линдси продолжала молча сверлить взглядом испуганное лицо Гонсалеса. Опустила глаза вниз, посмотрев на золотой медальон скорпиона, красующийся на груди парня.

– Продал тебе бодяжную дурь? Это все из-за этого? – Роман явно ждал ответа, но Линдси не произнесла ни звука. – Да твою же мать! Скажи что-нибудь? Если мне суждено сдохнуть в этой сраной помойке, то я имею право знать, за что?

Сделав глубокий вдох, Линдси заглянула в глаза своей жертве. Улыбнулась, показав белоснежные зубы. Теперь ей многое стало ясно.

Теперь она начала понимать себя гораздо лучше…

***

Всю дорогу, пока "Эскалейд" Торна не выехал за город, полицейские молчали. Казалось, каждый думал о чем-то своем. Джой вспоминала утренний поединок Оливера и ее вновь охватывало чувство гордости. Но вместе с этим чувством она испытывала и страх. Страх того, что Дженна заберет сына. Выйдет из тюрьмы и в два счета разрушит жизни Оливера и Джой.

Как быть? Попробовать откупиться? Предложить ей денег, чтобы она навсегда уехала из Глум Сити, оставив мальчика в покое? Пойдет ли она на подобное? Лучше бы пошла. Ведь в противном случае Джой придется решать вопрос более радикальными методами.

– О чем думаешь? – внезапно спросил Торн.

Джой посмотрела в окно и увидела посевные поля с одинокими деревьями. Они напомнили Джой ее прошлую жизнь. Она точно так же была одна в поле, обдуваемая ветрами с разных сторон. Годами стояла на одном месте, без возможности пошевелиться. С тех пор как умерла Линдси и до появления Оливера, Джой ощущала себя самым одиноким человеком на свете.

– Сложно прожить пять лет с людьми, притворяясь кем-то другим? – спросила Джой.

– Дубль два, – усмехнулся Конор. – Надеюсь, в этот раз наш разговор не дойдет до рукоприкладства?

– Когда мне удалось свершить побег, я чувствовала себя невыносимо, – внезапно сказала Джой.

Конор оторвался от дороги и взглянул на напарницу:

– Если тебе тяжело говорить об этом, то не надо, – сказал он.

– Ты был прав, – Джой спрятала глаза под солнцезащитными очками. Она хотела поделиться эмоциями, но впускать другого человека себе в душу по-прежнему не могла. – Я сбежала. А она осталась там. Линдси…

Джой много лет не произносила имя подруги вслух. Она думала о нем каждую минуту, но, чтобы оно прозвучало из ее уст? – слишком тяжело.

– Если бы был хотя бы шанс, – сказала она. – Хоть самый малюсенький… Я бы сделала все, что в моих силах, чтобы спасти ее. Но мне не дали этого шанса. Архитектор умело играл со своими пленниками, зная на какие клавиши души надавить, чтобы звук боли звучал громче. В моем случае он решил превратить мою лучшую подругу в мученицу, а меня поставил перед выбором: смотреть, как она медленно умирает от боли, либо прервать ее страдания.

Голос Джой дрогнул. Ей хотелось провалиться под землю, ведь она об этом не рассказывала ни одной живой душе. Все эти годы внутри нее кипела злоба, которую