Оплодотворитель - Дементий Толли

позволял себе нередко обращаться к «роженицам» только по имени, используя иногда, когда этого требовала ситуация, даже короткие уменьшительно – ласкательные формы имён. Второе правило требовало не потворствовать чревоугодию перед предстоящей телесной близостью. Идею о вреде переедания ему привил ещё в спортивной молодости легендарный Колядка Никита Кузьмич, внушавший подающим надежды спортсменам выстраданную им на борцовских аренах мысль: «Зарубите себе на носу, сынки – говорил он с убедительным напором – воин на поле брани, сиречь борец на ковёр, должен выходить полуголодным, чтобы ярость его духа не вытеснялась сытостью брюха.»

Род на собственном богатом опыте убедился насколько может быть вреден перегруженный желудок, когда вместо ожидаемого подъёма сексуального желания получаешь трудно преодолимую дрёму, случаи которой снижали самооценку, и, что ещё важнее, могли не самым благоприятным образом сказаться на его авторитете, как любовника, не знавшего осечек на данном поприще.

После освежающего душа Муромский конечно не мог остаться равнодушным к восхитительному аромату, источаемому кусками говядины, живописно уложенными на фаянсовом блюде в окружении разноцветного овощного рагу и зелени. Стол на свиданиях Эльвира сервировала всегда на одного человека. Неукоснительно и буквально следуя положениям контракта, она никогда не составляла за ужином компанию своему необычному гостю, что, надо сказать, было по душе Роду – ведь он с годами всё более убеждался в правильности его подхода к пониманию особенностей контрактных свиданий, состоящих, прежде всего, в необходимости минимизировать в их рамках неформальный компонент. Чем полнее ему удавалось избегнуть разнообразных человеческих сантиментов, тем меньше отягощалась его, как выяснил оплодотворитель в какой – то момент неожиданно для себя, его чрезмерно ранимая совесть в моменты неизбежного прекращения отношений, обусловленных контрактом.

Родослав присел за стол, поправив прежде на бёдрах полотенце, в котором он, по давней привычке, всегда выходил из душа. Из такого элемента контрактных свиданий получился психологически полезный для «рожениц» эротизирующий подготовительный момент. Таким естественным не навязчивым способом он предоставлял им, возможность, глядя на своё атлетическое безупречно сложенное с рельефной мускулатурой тело, убедиться в отличных перспективах зачать здорового ребёнка и способствовал усилению женского либидо.

Муромский оглядел лежащие на блюде благоухающие куски и положил на свою тарелку два, потом, подумав, вернул их на место, заменив эти два, каждый из которых был чуть меньше всех прочих, на один по – больше, но уступавший размерами двум вместе взятым первым, выбранным бездумным гастрономическим порывом. Кушал жаркое не спешно: отрезал маленькие мясные пластинки, отправлял их в рот и медленно тщательно пережевывал вместе с маленькими кусочками хлебного мякиша, которые он иногда отщипывал пальцами от свежеиспечённого лаваша, заедая веточками зелени и запивая время от времени глотком прохладной минералки. Такой способ утоления голода позволял в полной мере насладиться вкусом приготовленного блюда и быстрее почувствовать насыщение без вредного излишества в еде. Сделав завершающие трапезу и выполаскивающие рот два глотка воды, со словами: «Спасибо, Эля. Всё было очень вкусно!», Родослав решительным движением поднялся со стула, мысленно говоря себе: «Подкрепил силы – теперь иди и выполни должное.»

Как – то пять, или шесть лет назад Роду попались на глаза стихи неизвестного автора, напечатанные в одной из газет под рубрикой «Старорусская поэзия». С тех пор несколько строк этого неизвестного пиита стали девизом Муромского – оплодотворителя:

«…Отец благой!

Не возбрани,

Когда распашет дщери юной

Однажды пахарь удалой

Ея созревшую уж плоть

И семенем своим засеет.

Ведь, в срок она родит

Иль сына, или дочь

И сим, ведь, Жизнь(!) она продлит!»

Девиз Муромского стал одновременно его эротической мантрой, подобно искре зажигания в двигателе внутреннего сгорания запускавшей возбуждение. Произнося про себя слова девиза – мантры, он подошел к двуспальной деревянной гостиничной кровати, на краю которой, согласно повторяющейся из раза в раз церемонии, Эльвира сидела, прикрывая приподнятым выше груди одеялом обнаженное тело. Молча, гипнотически неподвижным взглядом глядя на «роженицу», Род стянул с бёдер полотенце и явил её взору готовый к нелёгкому труду «плуг пахаря». Эльвира, вздрогнув, охнула; отбросила одеяло в сторону и, призывно протянув к оплодотворителю руки, откинулась на спину поперёк постели. Родослав немедля последовал призыву и стал прилежно глубоко вспахивать плодоносное лоно под откровенные скрипы кровати, ни то осуждающей происходящее действо, ни то сочувственно участвующей в нём. Сегодня своему последнему контрактному свиданию он решил отдать всю ночь, что случалось в последние годы не слишком часто, и тем утешить Эльвиру, время прощания с которой неумолимо приближалось, а продлевать с ней отношения, несмотря на то, что, похоже, Эля будет пятой контрактанткой, которую Муромский не смог оплодотворить, в его планы не входило.

Жаркая посевная закончилась далеко после полуночи, когда утомлённая, но удовлетворённая рьяным усердием пахаря, Эля уснула, оказавшись по ту сторону яви в какой – то сказочной стране, где было светло и радостно, где она могла без устали куда – то бежать по зелёным цветущим холмам, испытывая неописуемый восторг от преодолеваемого без малейших усилий пространства, и даже летать словно птица, широко раскинув руки. Пробуждение же вернуло её в реальность – в гостиничный номер, в тоскливое одиночество с завершающимся сроком действия контракта на оплодотворение, с ушедшим из её жизни, очевидно, навсегда Родославом, унесшим вместе с собой надежду на беременность и рождение желанного ребёнка. Грустно! «Ну, что делать. Видно судьба моя такая! – как бы подводя черту под очередным этапом своей жизни, резюмировала Эльвира. – Надо жить дальше. Может быть моё счастье где – то впереди ждёт меня – дожидается.» Взбодрившись, отринув нахлынувшую меланхолию, Эля встала с постели, привела себя в порядок, вышла в гостиничный коридор и намеревалась уже закрыть ключом освободившийся номер, но в этот момент услышала, как там зазвенел телефон. Она вернулась, сняла с аппарата трубку и после своего «Слушаю» услышала голос Муромского.

– Алло, это Эльвира?

– Да, здравствуйте Родослав!

– Доброе утро, Эля! Вы меня извините. Я уехал не простившись, но вы так сладко спали. Будить вас я не счёл возможным, а ждать вашего пробуждения у меня не было времени.

– Ну, что вы Родослав – это же мелочи жизни, и извинений ваших не стоят.

– В таком случае, надеюсь, вы с лёгким сердцем отнесётесь к прекращению наших отношений. Ведь сегодня срок действия контракта истекает.

– Да я знаю, но, если не ошибаюсь, контракт ведь можно продлить по обоюдному согласию сторон. Поверьте, я бы не стала вам этого предлагать, если бы не одно принципиальное обстоятельство: беременности, по – видимому, у меня нет, а мне ребёнок очень нужен.

– Эля, вы не переживайте так, пожалуйста. Во – первых ваше предположение может оказаться