Оплодотворитель - Дементий Толли

и даже унизительными для него и «рожениц» оговорками и вообще путаницей. В этой тетради в придуманной им таблице Муромский аккуратнейшим образом фиксировал всё, что могло помочь ему чётко исполнять свои обязанности по всем действующим контрактам. Учитывая срок их действия, актуальными зачастую оказывались учётные данные по десяти – двенадцати контрактам одновременно. В таблице предусматривались отдельные графы, где указывались: порядковый номер контракта; фамилия, имя, отчество «роженицы»; дата подписания контракта и дата завершения его срока действия; планируемая дата первого контрактного свидания с пометкой об исполнении; даты планируемых последующих свиданий; места свиданий и их адреса; контактные телефоны контрактанток. В графе, озаглавленной «Результативность», он делал отметки о положительном, или отрицательном результате исполнения своих обязательств, вписывая «Б/С», или «Б/Н», что означало соответственно: «Беременность состоялась» и «Беременность не состоялась». И тут надо сказать, что в учётных данных только по четырём контрактам из шестисот девяноста стояла пометка «Б/Н».

Вскоре стало понятно, что кроме большой общей тетради, в интересах его сексмиссии, ему столь же необходим ещё один всегда находящийся под рукой деловой аксессуар – небольшая незаметно размещаемая во внутреннем кармане пиджака записная книжка, где дублировались основные учётные данные и графики контрактных свиданий на ближайшие две недели.

***

Эльвира Васильева, подписавшая с Муромским контракт, который в архивной папке оплодотворителя значился под №689, узнала о нём от своей невестки*, а той, уже не понаслышке, было известно о Муромском от лучшей подруги, два года назад забеременевшей по контракту на оплодотворение, родившей здоровенькую дочку, и благодарившей судьбу, давшей ей такую возможность.

*Невестка – жена родного брата

Эльвира, дважды выходила замуж и оба раза неудачно! Казавшиеся ей поначалу нормальными парни, как под копирку, мужьями получались негодными, считавшими, что за свои мужские ласки жена обязана устраивать им рай на земле: кормить, поить, одевать, холить. Работать не любили и не желали. У одного лодыря с губ не сходила дурацкая поговорка: «Работа не волк – в лес не убежит!»; у второго – два других глупых присловья: «Пусть трактор работает – он железный!» и «От работы лошади дохнут!» Мало того – ещё и выпивали часто и без меры: один до умопомрачения, другой до беспамятства – вот и вся разница! Она хотела родить, но не решалась. В надежде, что каждый из них возьмётся за ум, откладывала своё материнство до лучших времён; и, прежде чем развестись, переделала кучу абортов, по нескольку раз «залетая» от каждого из них. На последнем врачи предупредили: предстоящая операция сопряжена для неё с большим риском утратить репродуктивную способность навсегда, и если она всё – таки хочет стать матерью, то от абортирования лучше отказаться. Эльвира не вняла увещеваниям докторов – настояла на своём…

Когда Эля в разговоре с невесткой услышала удивительную историю её лучшей подруги, никаких сомнений не было в том, что это указующий перст Божий для неё самой. Доверившись ей, она упросила невестку узнать у подруги: каким образом можно познакомиться с этим Муромским и подписать с ним такой же контракт на оплодотворение.

…Сегодня у Эльвиры в отеле «Приют странников» должно было состояться уже десятое по счёту и последнее контрактное свидание с Родославом. К месту будет упомянуть, что с некоторых пор Род предпочитал встречаться с контрактантками, по – возможности, в гостиницах, благо старые строгие порядки заселения в них радикально изменились, коммерциализировались и, наконец, перестали ханжески исполнять обязанности охранителей нравственности.

Эля замечательно готовила, поэтому ресторанным блюдам предпочитала свои собственные. К тому же ужин, в таком случае, стоил гораздо дешевле. Готовясь к свиданию с Родославом, она купила на рынке для жаркого собственного рецепта: хорошей парной говядины, зелень, помидоры, оливковое масло, луку зелёного и репчатого, сладкий перец, соус ткемали, минеральной воды и свежий лаваш; принесла всю эту провизию в номер, где, как, впрочем, и в других номерах, в расчёте на соответствующие пожелания постояльцев, был предусмотрен уголок для приготовления еды со всем минимально необходимым оборудованием.

Времени до начала свидания с Муромским оставалось ещё достаточно; и Эля, не торопясь, занялась стряпнёй. Под мерное постукивание ножа о разделочную доску она вспоминала свою контрактную историю. Ясно и во всех подробностях в её памяти всплывало первое интимное свидание с Родославом здесь в этой гостинице в другом, но точно таком же номере. Тогда она очень волновалась, несмотря на имевшийся не малый опыт сексуального общения с мужчинами, и понятно почему – её мужчины были мужьями, состоявшими в законном браке с Эльвирой, а предстояло совершенно иное: лечь в постель с едва знакомым человеком пусть даже согласно контракту. Из текста контракта следовало, что плата за интимную услугу Муромскому не предусматривалась, но вот кормить своего оплодотворителя в обязанности «роженицы» входило. Эля помнила, как она, в первый раз встретив его в номере «Приюта странников», предложила ему поужинать. Родослав не отказался, а даже напротив – поблагодарил и сказал мол покушает с большим удовольствием. На правах хозяйки она пригласила гостя к уже сервированному столу и как – то суетливо стала переносить готовое горячее угощение из кухонного угла. Стараясь скрыть волнение, накладывала ему в тарелку приготовленное мясо, но предательски подрагивающая в её руке ложка выдавала всё же силу волнения женщины. Муромский, разумеется, тогда сразу это заметил, улыбнулся и ровным успокаивающим голосом сказал: «Вы не волнуйтесь так, Эльвира. Дело то нам с вами предстоит простое, житейское, самое распространённое, можно утверждать, среди людей. Раздевайтесь и ложитесь под одеяло, а я поем не много и приду к вам.» Ещё Эля вспомнила, что двухмесячный срок действия контракта заканчивается через день; предстоящее свидание, конечно же, будет последним, а признаки беременности всё ещё не обнаруживались. Оставалось надеется, что очередные треклятые месячные через шесть дней всё – таки не заявятся во всей своей красе.

Ровно в семь часов вечера номерной звонок издал соловьиную трель. Эльвира открыла дверь; на пороге стоял Муромский.

– Здравствуйте, Эльвира!

– Добрый вечер, Родослав. Прошу прощения, я немного тут замешкалась с ужином, но пока вы примите душ, всё будет приготовлено.

– Да, вы не переживайте так из-за пустяков. Я и не очень голоден.

К десятилетнему юбилею исполнения миссии по оздоровлению последующих поколений людей у Муромского выработались несколько твёрдых правил, которым он следовал неуклонно. Первое из них, когда – то воспринятое от адвоката Иды Марковны Рубик, гласило: «Соблюдай дистанцию с контрактантками – не переходи в общении с ними на «ты»». Однако, в отличие от принципов Иды Марковны, требовавшей и от себя, и от своих клиентов обращения исключительно по имени – отчеству, он