Темные тайны - Джинни Майерс Сэйн

Вспоминаю, когда впервые увидела Зейла, – у себя за окном, в ярком сиянии Цветочной луны.

Цветочная луна означает, что скоро наступят перемены.

Я не должна больше бояться. Ни ругару, ни темноты. Ни той силы, что нарастает внутри меня. Ни вопросов. И больше всего я не должна бояться ответов. Какими бы отвратительными они ни были.

* * *

Я пытаюсь высвободиться, чья-то рука держит меня за лодыжку, но понимаю, что это всего лишь извилистый корень. У меня уже нет ни сил, ни воли подняться. Что-то склизкое движется по моей ноге. И я кричу прежде, чем успеваю подумать о том, что это может быть.

12

Вот наступает 16 июня, день, которого я страшилась несколько месяцев. Семнадцать лет прошло с тех пор, как нас с Элорой положили бок о бок в ту плетеную колыбельку в спальне Лапочки.

Дождь не прекращается, и это кажется правильным.

Дни рождения всегда были моими самыми любимыми днями в году, лучше даже, чем Рождество. Ведь мы с Элорой проводили их вместе, это был наш праздник. Но сейчас воспоминания о совместных днях рождениях причиняют боль, из-за которой мне трудно дышать. Одинаковые праздничные платья, когда нам было по пять лет. Желтая тафта и кружево, из-за которых на жаре у нас чесалось тело. Поиски пиратских сокровищ, когда нам было девять лет. Турпоход на выходных на остров Гранд, когда нам исполнилось тринадцать. И прошлогодний день рождения, глаза Элоры, когда она развернула мой подарок. Я вижу калейдоскоп воспоминаний.

Сера и Сандр, Ева и Мэки – все забегают ко мне в этот день. Сандр дарит мне рисунок, на нем мы с Элорой сидим на ступеньках нашего крыльца.

– Он нарисовал его по памяти, – шепчет Сера, и я говорю Сандру, что рисунок замечательный.

Мэки балагурит, хочет заставить меня улыбнуться. Ева предлагает мне пластинку жвачки, беру ее, потому что замечаю, как отчаянно ей хочется, чтобы я почувствовала себя лучше. Ребятам хватает здравого смысла не упоминать, что сегодня за день.

Лапочка удовлетворяет мою просьбу и тоже не говорит о дне рождении. Она дает мне личное пространство, и я благодарна за это, однако внутри меня по-прежнему нарастает напряжение. Я чувствую его, касаясь маленькой голубой жемчужины на цепочке вокруг моей шеи.

Оно нарастает всякий раз, когда я кручу на пальце кольцо Элоры. Я постоянно думаю о том, что сказал Зейл. Это была самая важная для нее вещь, потому что я ее подарила.

К ночи напряжение совсем изматывает меня, и я хочу проветриться. Дождь прекращается, я беру фонарик и выхожу за дверь. Лапочка и Сахарок смотрят на меня, но не задают вопросов. И это хорошо.

Я не знаю, что могла бы им ответить, не имею представления, куда направляюсь. Мои ноги сами ведут через темноту к концу дощатого настила, к старой понтонной лодке. Добравшись туда, я вижу внизу, в темноте какое-то движение. От удивления я чуть не теряю равновесие.

– Осторожнее, Печенька. – Я щелкаю фонариком. На водительском сиденье, упершись ботинками в бортовой леер, сидит Харт. – Тут большая высота для маленькой девочки.

Я стягиваю с пальца кольцо Элоры и прячу в карман, а потом зажимаю фонарик зубами и спускаюсь по деревянной приставной лестнице.

Когда я оказываюсь в лодке, она качается подо мной, и я опять теряю равновесие. Харт протягивает руку, чтобы я схватилась за нее.

Обычно старый понтон находится в иле, но сейчас прилив, а кроме того, воды прибавилось из-за дождя, поэтому сегодня он плавает по воде, привязанный к причалу ржавой цепью, словно заброшенная собака у кого-то во дворе.

У Харта пиво в руках, и, судя по раскиданным вокруг его ног пустым бутылкам, он выпил уже немало. Основанием своей зажигалки он открывает новую бутылку и вручает ее мне. Я случайно навожу на него фонарик, и он заслоняет глаза.

– Черт, – ворчит он. – Убери эту штуку.

Я выключаю свет и занимаю место напротив него.

Харт весь промок. Я догадываюсь, что он сидит тут уже долгое время, явно пришел сюда еще до того, как дождь закончился.

Мог сидеть здесь целый день под проливным дождем.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Праздную. – Харт пьян. Даже если бы я не поняла это по пустым бутылкам, об этом сообщил бы мне его хриплый, заплетающийся голос. – И жду тебя.

Я смотрю, как Харт стряхивает пепел с сигареты и курит, чередуя затяжки глотками теплого пива. Всякий раз, когда он протягивает руку, чтобы щелчком стряхнуть пепел, мой взгляд следует за ней. Я будто загипнотизирована раскаленными оранжевыми угольками, летящими в воздухе.

Уилли Нельсон громко и злобно шипит с противоположной стороны пруда, и откуда-то с заболоченного рукава реки слышится звук аэроглиссера.

Харт прочищает горло, что-то вытаскивает из заднего кармана и протягивает мне промокший конверт, сложенный пополам. Парень щелкает зажигалкой и держит ее так, чтобы я могла рассмотреть фиолетовый конверт, на нем карандашом нацарапано мое имя.

– Это просто открытка, но я хотел что-то подарить тебе сегодня вечером. – Я вижу, что он смущен. – Купил на автозаправке в Кинтере.

Это заставляет меня улыбнуться. Мокрая поздравительная открытка с автозаправки. Типичный Харт.

Но мне невыносима мысль прочитать ее прямо сейчас, даже дешевой открытки может быть достаточно, чтобы растрогать меня в этот вечер.

– Спасибо, – произношу я. И прячу пропитанный влагой конверт в задний карман.

– Ты веришь в реинкарнацию, Грейси? – Харт открывает следующую бутылку пива. Очень скоро он будет вусмерть пьяный.

– А что?

Прежде чем сделать новый глоток, Харт проводит рукой по волосам, и я ощущаю знакомый зуд из-за желания прикоснуться к его кудрям.

– Моя мама сказала мне кое-что. Она думает, что мы: ты, я, Элора, Сера и Сандр, Ева, Мэки, Кейс, Эмбер и Орли были связаны друг с другом в прошлой жизни. – Я мысленно прибавляю к этому списку Зейла, загадочного одиннадцатого номера. – Вот почему нас так сильно тянет друг к другу.

Харт достает из кармана рубашки пачку сигарет и вытряхивает оттуда новую. Будет чудом, если она окажется достаточно сухой, чтобы загореться.

Щелк. Шипение. Затяжка.

Медленное разгорание.

– Например, вы с Элорой могли когда-то быть матерью и дочерью, а в другой жизни вы вместе высаживались на побережье Нормандии. – Харт убивает комара. – Может, Кейс был моим дедом или начальником. – Он тихонько смеется. – А вот Ева могла проткнуть меня штыком в войне 1812 года.

Я допиваю пиво, и Харт сразу вручает мне еще одну бутылку.

– Мне нравится эта идея, –