Pasta per amore, или Макароны для Любы - Изольда Рыбкина

— Люб… — я успеваю схватить её за запястье и возвращаю обратно к себе на колени. — Любочка, я пошутил — конечно, я пойду с тобой, разве я могу позволить, чтобы ты танцевала с кем-нибудь кроме меня?

Теперь девушка уже пытается скрыть улыбку. Она еще что-то говорит о том, что не настаивает, и что не нужно ради неё делать то, чего мне не хочется, но все эти слова уже ничего не значат перед её зарумянившимся от счастья лицом.

* * *

Проводив Любу до дома и с трудом с ней расставшись, я полдороги еду в своих мыслях. А точнее — везу её в своей голове. Она просто невероятная… С ней так интересно разговаривать. Хотя, признаться, я, наверное, больше люблю её слушать. Люба не по годам умная девушка, начитанная, думающая. Порой она выдаёт такие глубокие мысли, что я чувствую себя рядом с ней как первоклассник перед выпускником. Нет, я не комплексую в такие моменты, я… восхищаюсь ею. И хочу зацеловать.

Как же, с одной стороны, быстро пролетел этот месяц наших совместных занятий, и как много он изменил в моём отношении к девушке. Чацкий, бесспорно, говорил правду о том, что я планировал расстаться с Любой после защиты проекта у Филиппыча, и я не могу отрицать, что оставил это намерение. Нет, я по-прежнему придерживаюсь убеждения, что серьёзные отношения мне не нужны, но мысль о расставании с Любочкой вызывает внутри целое цунами противоречий.

Зачем? Мне с ней интересно. Приятно. Комфортно. Да, я сижу на «голодном пайке» в определённом смысле, но странным образом пока вполне спокойно это переношу. Мне нравится даже просто смотреть на неё. Когда она смеётся, когда переживает грустный момент в фильме, когда «умничает», но в определенный момент осознаёт это и смущается. Одним словом, рядом с ней мой мозг отключается, и я словно загипнотизированный ловлю каждое её слово и жест.

Погруженный в свои мысли, и растянув лыбу от уха до уха, я не сразу замечаю, что из ресторана, вход в который располагался очень близко к дороге, вывалила компания нетрезвых посетителей. Лишь, когда ближний свет фар осветил довольно упитанную фигуру метрах в десяти от моего капота, я опомнился, и, утопив сразу две педали, резко сдал влево.

Мне повезло, что я уже успел въехать в наш тихий элитный район, и дорога в это время была свободной — встречки не было. Меня порядочно занесло и развернуло на сто восемьдесят градусов.

Да, я мог предотвратить экстренное торможение, если бы вовремя заметил движение у кафе и притормозил, но голова была занята Любовью…

Словно очнувшись от сна, я несколько секунд прихожу в себя.

К машине подходят люди, а ко мне — осознание того, что только что едва не случилось. Внутри вскипает гнев. Я выхожу из машины с твердым намерением выплеснуть его на виновника сорвавшегося ДТП.

— Ты совсем охренел, мужик⁉ — набрасываюсь на толстяка с пышными усами, который вовсе не выглядит испуганным, в отличие от меня. — Какого ты под колеса кидаешься? А если бы у меня не такие хорошие тормоза были?

— Прости, сынок, — пьяным заплетающимся языком лопочет усач. — Я ж непьющий… ик… почти… — ну, да, оно и видно! Ну как сватом не выпить на будрен… брунден… бурденшарф.

Бурденшарф! Это же шедевр! Моя злость улетучивается, и я начинаю ржать в голос. Может, это последствия стресса, но мужик явно не в том состоянии, чтобы анализировать, поэтому он начинает хохотать вместе со мной, периодически икая и путая слова:

— Кум тост… ик… так душевно говорил… ик… про дочень… ику мою. Она ведь знаешь… ик… вот совсем недавно… такая крош… ич… ка была, а уже невеста…

— Дядя Паша, что же вы тут стоите⁈ — из ресторана выскочила какая-то девчонка лет семнадцати и, не замечая меня и столпившихся тут же нескольких мужиков, ринулась напрямую к моему собеседнику. — Там Люська щас букет кидать будет!

— А мне что, ловить… ик надо? — непонимающе смотрит тот, видимо, совершенно не имея представления, чего от него хотят.

— Нет, конечно! — щебечет неугомонная пигалица. — Букет незамужние девушки ловят, чтобы поскорее замуж выйти, вам-то это зачем⁉ — мужики, стоящие вокруг заливаются смехом, а девчонка продолжает: — Да пойдёмте же скорее: после букета ваш танец, тётя Марина сказала, чтобы я вас привела, пока вы не наклюкались окончательно, и не пришлось вас впятером тащить до дома, как у неё на юбилее в том году.

Спутники моего оппонента не успев отсмеяться после первых перлов мелкой стрекозы, снова ухают в приступе хохота. Обо мне уже никто не помнит, и я понимаю бессмысленность поисков правды на этом празднике жизни.

Сажусь в машину, завожу мотор… И тут меня словно молнией прошибает: на что же я подписался сегодня, согласившись идти с Любой на свадьбу?

Девушка сказала, что замуж выходит её сестра, а это значит, что там соберутся все родственники. Там будет пьяный Филиппыч. Да что там Филиппыч — там будет пьяный Аркадьич! А это наверняка страшнее. И все эти родственники обязательно будут приставать с расспросами. Потом Люба побежит ловить букет! А если поймает… Я даже не хочу представлять себе что начнётся…

От ужаса вставшей перед глазами картины кудри на голове зашевелились. Да что там кудри — брови встали дыбом! Меня охватила настоящая паника. Я отъехал несколько метров от ресторана и, остановив машину, вышел на свежий воздух. К горлу подкатил ком, будто меня укачало. В висках пульсировал страх. Прав был Чацкий — я заигрался. Пора с этим заканчивать.

17

Люба

— Дедушка, скажи честно, ты поставил Марио оценку заслуженно? — хотя Марио просил не говорить с дедом на эту тему, я всё же не могу не спросить, ибо недосказанность не даёт мне жить спокойно.

— Что еще за глупости⁉ — дед явно недоволен моим вопросом. — Ты думаешь, я могу быть необъективным? — он хмурится, и я понимаю, что зря спросила — в конце концов я знаю моего любимого профессора всю свою жизнь, и усомниться в его честности было низко с моей стороны.

— Нет, конечно. Прости… — я смотрю на него виновато, и, когда взгляд немного смягчается, решаюсь подойти и обнять. — Просто…

— Что «просто»? — вновь вспыхивает дед. — Твой итальянец