Ничья (СИ) - Лимова Александра

— Да что ж такое, — недовольно поморщился он, когда ровно через машину от нас, которую он уже собирался обогнать, на железнодорожном переезде опустился шлагбаум. Повернул ко мне лицо и усмехнулся, — хотя…

Мы немного увлеклись, я только потянулась к ремню Марка, когда на встречной полосе, параллельно нам, лихо оттормаживаясь встал черный тонированный Брабус. Я, догадалась, кто это еще до насмешки Марка, опустившего водительское стекло, когда убавляющий громкость музыки Тёма за рулем, перегнувшись через смутно знакомого мне скуластого брюнета, сидящего рядом с ним, посмотрел на Марка с чувством превосходства. И русский русый борзый не без яда выдал:

— Всосал? Авентадор, Авентадор! Говорил тебе брать что-нибудь нормальное, Ламба это понты одни.

— У меня вообще-то человек в машине, а не поленья, как у некоторых. Поэтому я езжу аккуратно, — Парировал Марк тянущейся, презрительной интонацией, — всосал?

— Эй там внизу! — донесся мужской голос из заднего открывающегося окна Брабуса. — Ты кого поленьями назвал? Пошли выйдем раз на раз!

— Ты один выходи, мы тоже одни выйдем! — сказал ему Марк и, повернувшись к улыбающейся и прикрывшей глаза ладонью мне, велел, — пошли, нам стрелу забили.

И зачем-то подал солнцезащитные очки, накидывая себе капюшон и действительно покидая салон. На стрелки я еще не ходила, потому, торопливо надев очки, с охотой вышла и салона.

Того, кто сидел рядом с Тёмой, а сейчас, немного отойдя разговаривал по телефону, я узнала. На него показывала Улька в автосалоне, он сидел на подлокотнике противоположным тому, на котором развалился тогда Марк. Второй вышедший из Брабуса, плотный телом и приятный ликом блондин, вроде бы тоже тогда присутствовал, но я не была уверена, мое внимание тогда похитил обладатель красных черевичек.

Марк, опершийся локтем о крышу Ламбы, рядом с водительской дверью и поманил меня рукой, чтобы подошла. Как только я это сделала, Марк обратился к Артему, остановившемуся рядом:

— Тём, поменяйся с Сонькой.

— Закрой. — Кивнул Тёма и Марк потянул меня так, чтобы подошла к Артему вплотную, а сам встал перед нами, спиной отгородив от ряда машин позади, пока Тема деловито нахлобучивал на озадаченную меня бейсболку надев себе очки Марка.

Запоздало поняла для чего — скрывают лица, ведь по сети разлетится видео с регистраторов и телефонов как вывалившиеся из Брабуса и Авентадора люди чилятся на железнодорожном переезде, а из женского пола я тут одна и девушек вычислить проще всего.

Тем временем Марк с ленцой обратился к блондину, накидывающему капюшон толстовки и отпивающему виски из бутылки:

— Ну, так и? Чего ты там хотел, махаться до крови?

Блондин, хохотнув, перехватив бутылку удобнее, встал в боевую стойку перед Марком, потянувшим меня за локоть так, чтобы спиной оперлась о его грудь. Блондин, с иронией глядя на Марка, произнёс:

— Будем махаться. Только это потянет на международный конфликт. Тебе не страшно?

— Нет, — лениво ответил Марк, приобнимая меня и свешивая руку с моего плеча, — со мной русская, с ней бог.

Брюнет, завершивший телефонный разговор, плотнее натянув свой капюшон и встав рядом с блондином, дружелюбно мне улыбнувшись, представился:

— Лёха, а это, — кивнул на отсалютовавшего бутылкой блондина, — Андрей.

— Со… — только начала я.

— Мы знаем. — Перебил Андрей и с фальшивым обвинением в голосе добавил, — заняла мою сидушку в Авентадоре, ай-ай-ай.

Артем, закуривая и садясь боком на переднем пассажирском сидении, фыркнул:

— У тебя своей машины нет, что ли?

— Есть, — Андрей жестом попросил у него сигареты, печально вздохнув и взболтав виски в бутылке, признал, — просто я бухаю постоянно.

— О, мы подружимся, — улыбнулась я закуривающему Андрею, тут же довольно протянувшему мне бутылку.

Усмехнувшийся Леха, со значением поиграв бровями, дополнил:

— Заняла сидушку и румынское сердечко, — умильно сложив руки у лица, с провокацией посмотрел на Марка, тотчас с отчетливым наездом спросившего у него:

— Я не понял, почему только румынское?

Леха, глядя на него, поднял руки и, изображая испуг, оперся спиной о заднюю дверь Брабуса, затараторив:

— Соня красивая, братан, не спорю, мне тоже нравится…

— Леха, ты хочешь умереть в свой день рождения? — громко расхохотался Тёма, несильно пнув его под колено. — Он про сердечко… про свои нации!..

— Я не закончил, между прочим! — Леха переобулся на лету, и, глядя на рассмеявшуюся меня большими и честными глазами, заверил, — мне нравится, но как человек!

— Мар, ты не румын разве? — удивился Андрей, принимая свою бутылку обратно.

— Загибай пальцы, — велел Марк, тотчас выставившему ладонь для подсчета Андрею. — Русский, молдаванин, венгр, каталонец. Все это только по маме. Папа у меня тоже тот еще коктейль.

— Но фамилия-то румынская! — оглядывая свои четыре загнутые пальца, возмущенно заметил Андрей.

— Так выпала лотерея, — Марк развел рукой на моем плече, — хотя румынского в папе только треть. И фамилия. А вообще, я живу в Сеуле, но это же не значит, что я кореец.

— Жизнь над тобой поиздевалась, конечно, Мар. — С уважением посмотрел Лёха на Марка.

— Мар, слушай! — Позвал Тёма, откидываясь назад, в салон, и прибавляя громкость зазвучавшего трека с вкрадчивым тембром солиста. Неторопливый нерусский рэп, в металле ми

— О-о-о, да… — одобрительно потянул Марк, начав слегка покачиваться в такт битов и расслабленным пониженным голосом напевая слова трека у унисон с Темой, снова демонстрирующего красоту своего богатого на оттенки тембра.

Я удивленно обернулась на Марка, сражающего мое встрепенувшееся сердечко потрясающей расслабленной мимикой и ласкающим слух напевом, когда он и Тёма, вышедший из салона, слегка двигались в такт битов. Навевая. Сражая эстетическим удовольствием сильнее.

— Сейчас будет мясо. — Улыбнулся Леха, посмотрев на меня, — ты слова знаешь?

— Нет, — рассмеялась я, загипнотизировано глядя на Марка и Артема, которые были уже почти не здесь, а там, в симбиозе рок-сэмпла, современных рэп инструментов и вкрадчивом голосе солиста, которому вторили. И оба были в этом симбиозе органичны настолько, что рука тянулась за отсутствующей камерой

— Никто не знает слов, поэтому снова флексим под дуэт корейцев! — Андрей, старательно не попадая ни в ритм не в такт, стал пританцовывать с ровно точно так же дергающимся Лехой.

Никогда бы не смогла себе представить что буду стоять на железнодорожном переезде между Черным Брабусом и черным Авентодором, стараясь не капать слюнями на асфальт, покачивалась в такт, но не осознавая, что не громко звучащей из салона музыке, а резонирующему с моим сердцебиением быстрому стуку колес несущихся вагонов позади двух высоких фигур, двигающихся по-мужски пластично, расслабленно, раскованно. Капюшоны на головах, полускрывающие лица, свободные движения тел и рук ушли на рейв, когда рэп-партия, коей они вторили, перешла в исполнение брутальным скрим-вокалом, которому они тоже вторили, двигаясь в агрессивной, бешенной пластичности в один миг превратиший узкую дорогу в их танцпол.

Эта картина настолько завораживала, что я не сразу осознала, почему музыка резко стихла. Стихла из-за Лехи, убавившего громкость, и храбро выдержавшего недовольство зеленых и бархатно-карих глаз, и желание отвесить пинка от фотографа, едва не заплакавшего от того, что телефон остался в машине, камера дома, а те, кто снимал бесчинство, явно сняли некрасиво.

Леха, гоготнув, указал подбородком в сторону попутной полосы, обходя которую с возрастающем ревом двигателя стремительно ехал мотоцикл.

— Хрустик едет, да прямо по встречке, — неодобрительно покачал головой водитель Брабуса припаркованного на встречке. — Какая наглость!

Хрустик, тем временем, объехав Брабус, остановился недалеко от капота и мотоциклист обернулся к нам, с интересом глядящим на него.

— Вы что творите?! — неосмотрительно заорал он не снимая черного шлема. — Припаркуйтесь на обочине и хоть голые танцуйте!