Ничья (СИ) - Лимова Александра

— Когда две клуши полицию вызвали? Да, мы были в Стокгольме. — Усмехнулся Артем.

— Да, мы сидели в баре. Хороший такой бар, в цивильном городе цивильной Европы. Зашли две женщины, лет сорока на вид. Сели недалеко от нас, прямо перед плазмой, она невысоко на стене висела. Тогда футбольный матч шел и между болтовней в экран мы поглядывали. — Марк чокнулся бокалом с бутылкой Андрея, и продолжил, — хочешь-не хочешь, на глаза эти женщины будут попадаться. Через десять минут они вызвали полицию и сказали, что мы с Тёмой их домогались. На вопрос полиции как именно, они ответили, что глазами. Полиция посмеялась и уехала. Я не уверен, что с бездумным извращением идей толерантности сейчас эта история закончилась бы с тем же исходом. Все должно быть уместно и я не о морали и этике, а о том, что инструмент не должен быть оружием. Так же с религией. Это инструмент. Кто-то с помощью нее находит себя или находится в себе, а кто-то видит ее как способ управлять остальными. Как топор. С его помощью можно нарубить дров и обогреть дом, а можно отрубать головы. Все эти вещи, феминистические движения, пропаганда толерантности, религия и прочее, из одной сферы — инструмент стабилизации. Современная социальная проблема в том, что в изобилии хорошего, как и в его недостатке происходит подмена понятий, что есть норма, преступление, кто жертва, кто преступник. Я об этом.

— Вашему вниманию был представлен любимец и лучший студент социально-гуманитарных дисциплин Сеульского национального университета, — улыбнулся Тёма, не без удовольствия глядя на Марка, снова, почти уже привычно показавшего тому фак, и примирительно сказал, — да ладно тебе, я же твои регалии раскрываю, чтобы в глазах этих неучей твои слова весомее казались.

— Кембридж с вами, добрый вечер — приветственно помахал рукой Андрей, чокаясь с ухмыльнувшимся Богданом, произнесшим:

— Венская шарага экономики и бизнеса тоже на связи.

— А мы да, мы местные неучи. — Согласно покивал Леха. — Ну, я местный, Димка МГИМОшный — придвинулся ближе к хохотнувшему Диме, заключившему, что это звучит как болезнь какая-то, но ему понравилось. Леха чокнулся с ним бокалом и с иронией посмотрел на Марка, — Мар, изобилие и подмена понятий. Сколько Ламба твоя стоит?

— Арендованная, — со значением приподняв палец, отозвался улыбающийся Марк, — мы же в Питере на полтора месяца, я решил испробовать, прежде чем выбрать на чем буду ездить тут через год. И я уже прихожу к мысли, что изобилие это тоже плохо, так что не надо мне тут.

— Обмен понтами произведен, — заключил Дима и посмотрел на Тёму, — по поводу твоего релакса в Адмиралтейском обезьяннике: а чего ты дедушке не позвонил?

— Потому что он навесит отцу люлей по факту ни за что, и заберет меня в Москву. — Закурил внук чекиста, на долю секунды утомленно искривив губы. — Деда до сих пор думает, что мне лет пять, наверное. По крайней мере, по его отношению ко мне создается такое впечатление. Ну и соответствующие этому моменты неизбежно возникают… Нет уж, спасибо.

На мгновение за столом воцарилась интересная атмосфера полного молчаливого взаимопонимания, немного мрачного оттенка в спектре настроения. Я, отпив вина, вгляделась в профиль закурившего Богдана, немного откинувшего голову назад и, слабо усмехнувшись, без эмоций произнёсшего:

— Мне двадцать четыре и папа только недавно в это поверил.

— О, так ты все-таки победой завершил и с этими фазами разобрался? — заинтересованно вопросил у Богдана встрепенувшийся Андрей. — Ну, на двести двадцать все понятно, это даже я знаю, а на триста восемьдесят при этой вашей технической ебанарии, где даже мои инженеры запутались…

— Я рассчитывал. Пытался. — Прыснул Богдан, качая головой и протяжно выдыхая дым в сторону. — В конце фаз такой ужас по распределению вышел… там уже чисто на логике выезжал. Я тебе клянусь, когда установка раскачалась и заработала я впервые в жизни от счастья едва не разревелся.

— Почему? — спросила Ева.

— Да папа… — поморщился Богдан, стряхивая сигарету в пепельницу. — Он мне все время говорил, мол, это твой проект, я их всех нагибаю, и если ты не вывезешь я с тебя в десятикратном размере спрошу, а потом отправлю в офис бумажки перебирать и кофии пить.

— В том, чтобы перебирать бумажки тоже есть плюсы. — Фыркнул Андрей.

И снова на мгновение мёртвая, затягивающая тишина за столом.

— Андрюх, — обратился к нему Марк, — не в обиду, честно: ты не задумывался почему именно ты столько бухаешь? И с какого момента это началось.

Андрей усмехнулся, глядя ему в глаза, отсалютовал ему бутылкой и прежде чем сделать большой глоток, с эхом мрачности произнес:

— Задумывался. Так чего там дальше, Бодя?

— Я сутками не спал. — Богдан негромко и невесело рассмеялся. — То есть спал, но так, когда в три ночи глаза открываешь потому что тебе либо кошмар с провалом запуска приснился, либо пришла наконец мысль как решить очередную головоломку. В пять утра, а ты час назад только лег, или в шесть, а лег в пять… в общем, у меня к моменту запуска установки сумасшедшее напряжение было. Стоим вдвоем с этим инженером, изредка крестимся. Кстати, он обалденный мужик, прямо видно, что за дело душа болит. Он этих рабочих, которые установку собирали, имел и в хвост и в гриву. В выходные и праздники платят больше же, потому они еле шевелились в будние дни, чтобы побольше снять по факту расчета за работу в выходные. Что я понял после этого — адекватные рабочие руки найти вдвойне тяжелее адекватных инженеров. Василий Павлович, этот самый адекватный инженер, рассказывал, как в Чечню ездил, тоже там установку их собирали. Они плиты положили на грунт и ему говорят, мол, ставь систему на них. Он им объясняет, почему так делать нельзя, а они ему — нет, ставь. Ну и сломалась вся установка нахуй, как только кран на плиты наехал, там же баланс очень важен, угол наклона емкостей и градус у распределительной сети… короче, очень много деталей надо учитывать. Я учитывал. Не поверите, я почву и грунт послойно разбирал, чтобы рассчитать, как и где просядет, а просело бы в любом случае, там песка много оказалось… поэтому раскопали котлован и я бетоном нахер все залил, потому что уже седеть начал от своих прогнозов. День икс, установку запустили, работает прекрасно. Инженер говорит типа охуеть с первого раза все заработало, а то он обычно мучился недели две при каждой установке, которая не сразу перла, потому что из-за постоянных технических недочетов где-то что-то обязательно ломалось, и все это затягивалось… при папе сказал. Папа на меня так посмотрел… — Богдан усмехнулся, разглядывая тлеющий конец сигареты. Усмехнулся мягко очень, с эхом ударившему по нему тогда успокоения. — Папа повернулся ко всем, кто на запуске был, а там, в основном, управление компании, и спокойно, в абсолютно неформальном тоне говорит им: ну все, я на рыбалку на выходные, по всем вопросам звонить ему и на меня показывает. Он лет семь на рыбалку не ездил. Ну, чтобы прямо по нормальному. Я чуть не сдох от счастья.

— В чем плюс родиться девочкой? — ироничный голос Амины разбил вновь возникшую секунду тишины, — не надо про грунт думать. Выпьем же за это, девочки.

Негромкий мужской смех, пока мы с Евой и Аминой чокались бокалами. Марк, который толерантный сексист, распечатывая одной рукой вынутую из кармана пачку сигарет, а второй поднимая бокал, произнес:

— А теперь за тебя, Богдан, твою работу и ее результаты. И пусть подобное станет твоей традицией.

Звон стекла, солидарные улыбки, переброс шутками и мужская часть компании, решила, что стейки остыли и надо бы обновить их в зоне барбекю.

Я болтала с девчонками до того момента, пока неожиданно не грянул трек, похожий на фит Бенни Бенасси с его сатисфекшеном и ин да клаб от популярного американского рэп-ниги. И вот под эту едрёную смесь женские сердца сражали шесть мужских фигур напоминающие стрипух-новичков, но пытающихся это не выдать. Дима, которого катил Артем виляющий задом так, что я опасалась за вывих его суставов, не имеющий возможности танцевать полноценно как остальные, пытался эротично стянуть с себя футболку, но он в ней запутался потому что не догадался сначала скинуть ветровку, а выворачивающая себе бедра стрипуха, с решеткой барбекю пыталась ему помочь, при этом случайно не избить прожаренным мясом, и не выпасть из ритма остальных развратниц.