Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

полной колоды. Хотя, с другой стороны, — он задумчиво почесал подбородок, — трудно винить его за беспокойство, не так ли?

— О, думаю, это достаточно справедливо, — согласился Русейл. Он сам посмотрел на юго-восток. Со своего более высокого наблюдательного пункта он мог видеть подходы к рудиментарным оборонительным сооружениям, на возведении которых охраной лагеря за пределами периметра настоял епископ Фейликс, и просматривать главную дорогу значительно дальше, чем Фрэнклин мог видеть с уровня земли. Однако пока смотреть было не на что, и он разрывался между благодарностью за отсутствие приближающихся мстительных еретиков и негодованием из-за скручивающих его клещей ожидания, пока он ждал их.

— Справедливо, — тихо повторил он. — Достаточно справедливо.

* * *

— Итак, все ясно?

Бригадный генерал Дейрак Бартэйлиму, командир 10-й конной бригады 1-го корпуса армии Нью-Нортленд, оглядел лица трех других офицеров, собравшихся вокруг его карты. Майор Стивирт Мэйликей, его начальник штаба, стоял у его левого плеча. Полковник Максуэйл Велдэман, командир 19-го конного полка, и полковник Сейсар Бейлухэв, командовавший 20-м конным, вторым полком Бартэйлиму, стояли по другую сторону откидного стола.

— Думаю, да, сэр, — сказал Велдэман, взглянув на Бейлухэва. Другой полковник был на четыре года старше, как по годам, так и по выслуге лет, чем Велдэман.

— А тебе, Сейсар? — спросил Бартэйлиму.

— Ясно, сэр.

Акцент Бейлухэва все еще звучал немного странно в имперской чарисийской армии. Он был эмерэлдцем из самой столицы княжества, которого отправил в имперскую армию Хэнбил, герцог Солэмэн, дядя покойного князя Нармана. Обычно никто не думает о словах «Эмерэлд» и «кавалерия» в одном предложении, но герцог Солэмэн был прав насчет Бейлухэва. Он был жестким, но и гибким и относился к тому типу офицеров, для которых мобильность была второй натурой.

Он также выглядел немного недовольным в данный момент, и Бартэйлиму на самом деле не винил его. Конечно, Бейлухэв хотел участвовать в сражении, но не менее важно было обойти цель кругом и схватить любого, кто направлялся на запад, к озеру Кэт-Лизард и храмовым мальчикам. Ну, теперь к харчонгцам, на самом деле, но это было то же самое.

— Важно, чтобы ты и твои ребята перерезали главную дорогу между Грей-Хилл и Треймосом, — сказал он сейчас. — И я хочу, чтобы ты также внимательно следил за западом. До сих пор харчонгцы не проявляли никаких признаков стремительного продвижения вперед, но если отчеты сейджинов точны, им, вероятно, приказано продвинуться по крайней мере до Кэт-Лизард, а это менее чем в трехстах милях от Грей-Хилл. Последнее, что нам нужно, это чтобы они почувствовали себя авантюристами, а мы не поняли, что они приближаются.

— Понял, сэр.

Бейлухэв кивнул чуть бодрее, когда Бартэйлиму мягко подчеркнул важность его миссии, и генерал снова повернулся к Велдэману.

— Главное, что касается тебя, Максуэйл, это то, что мы не хотим здесь кровавой бойни. Инквизиторы готовы подпрыгивать в усердии, несмотря ни на что, и они чертовски хорошо это знают. Честно говоря, если кто-то из них захочет перерезать себе горло или повеситься, прежде чем вы доберетесь до него, у этих ублюдков есть мое разрешение. Но если они знают, что все равно умрут, некоторые из них могут решить взять с собой как можно больше заключенных — или ваших мальчиков. Поэтому хочу, чтобы вы подчеркнули необходимость того, чтобы каждый следил за своей задницей. И напомни им, что, по крайней мере, на данный момент, действует приказ позволить сдаться любому из храмовых мальчиков, которые захотят это сделать.

Ни один из полковников не выглядел очень довольным этим, и Бартэйлиму пожал плечами.

— Мне это тоже не нравится, — решительно сказал он.

Его бригада была первыми чарисийскими войсками, вошедшими в лагерь Лейрейс в Хирдмине, и даже дисциплина чарисийцев пошатнулась — фактически нарушилась в паре случаев, — когда его солдаты увидели состояние заключенных лагеря Лейрейс. У генерала Самирсита нашлось несколько строгих слов, чтобы высказать их Бартэйлиму по этому поводу, хотя, честно говоря, это были необычайно мягкие строгие слова по сравнению с некоторыми из более известных и изобретательных оскорблений сэра Бартина. Казалось, что сердце генерала на самом деле не было в этом замешано.

— Мне это не нравится, но, как сэр Бартин указал мне несколько дней назад, мы не храмовая четверка, и мы не собираемся вести себя так, как они. Если, конечно, — он тонко улыбнулся, — эти лишенные матери ублюдки не дадут нам повода.

* * *

— Епископ Фейликс обеспокоен состоянием боевого духа ваших войск, майор, — сказал отец Эйзикьял Тринчир.

— Он так сказал, отец?

Вопрос майора Жефиты Честиртина прозвучал почти мягко, но его лицо напряглось от гнева. Тринчир был заместителем епископа Фейликса Макдживирна здесь, в лагере Чихиро. Верховный священник-шулерит был светловолосым уроженцем Сиддармарка с мутно-голубыми глазами, на десять лет старше Честиртина и, казалось, обладал примерно таким же воображением, как левый каблук Честиртина.

И вызывал значительно меньше сочувствия.

— Да, — сказал теперь Тринчир. — Все больше и больше ваших людей… убегают посреди ночи. Так не пойдет, майор. Это вообще никуда не годится.

Честиртин крепко прикусил язык, чтобы не поддаться искушению указать на то, что две трети инквизиторов лагеря Чихиро уже уползли «посреди ночи». На самом деле, более половины рукоположенных священнослужителей и, по крайней мере, столько же братьев-мирян, которые были прикреплены к лагерю Чихиро, нигде не было видно. Епископ Фейликс, к сожалению, не был одним из них, и он был полон решимости, чтобы Честиртин и его люди — его