Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

Этого никак не случилось.

Сейджин протянул назад пустую руку, даже не глядя — даже не заметив приближения Мэйхэфи — и поймал обнаженный клинок. Это было так, как если бы Мэйхэфи вогнал острую сталь в кирпичную стену. Удар просто прекратился с такой силой, что его собственная рука наполовину онемела. А потом сейджин — Мэб — дернул запястьем, и меч вылетел из руки лейтенанта.

Мэйхэфи схватился за свой кинжал, но теперь Мэб повернулся к нему лицом. Та же рука, которая остановила его меч, рука, которая должна была потерять пальцы из-за его остроты, скользнула вниз. Она поймала его собственную руку прежде, чем та дотянулась до кинжала, и он закричал от боли, когда она вывернула его руку, заставив подняться на цыпочки.

Время замерло.

Он обнаружил, что смотрит в твердые, как камень, карие глаза мужчины, который был на пять дюймов выше его. Человек, чья рука даже не дрогнула, когда его стальные пальцы с сокрушительной силой сжали запястье Мэйхэфи.

— Лейтенант Мэйхэфи, — спокойно произнес тот же глубокий голос, прорезая суматоху — продолжающиеся крики, длящийся треск и рев винтовочного огня — с предельной ясностью. — Я тоже искал тебя.

Мэйхэфи уставился на него, чувствуя свою полную беспомощность в этой нечеловечески сильной хватке. Сейджин взмахнул своим клинком резким движением, которое очистило его от большей части крови. Затем он вложил его в ножны, и что-то дернуло за пояс лейтенанта, когда левая рука другого мужчины выхватила кинжал Мэйхэфи из ножен. Он знал, что вот-вот умрет, и ужас от этой мысли душил его, но, по крайней мере, это был бы конец.

— Вы можете не верить этому, лейтенант, — сказал ему Мэб, — но на самом деле это для вашей защиты.

Защита? Мэйхэфи моргнул. Это была самая безумная вещь, которую он когда-либо слышал…

Боль вспыхнула, как раскаленный добела огонь, когда лезвие в руке сейджина — собственный кинжал Мэйхэфи — без усилий пронзило его собственную верхнюю часть левой руки. Боль была невероятной, и все же удар был четким, чистым, экономичным и невероятно быстрым — лезвие высвободилось почти до того, как была нанесена рана.

— Вы захотите, чтобы сержант Корэзан позаботился об этом, лейтенант, — сказал этот глубокий голос. — И просто на всякий случай….

Мэйхэфи снова закричал, когда рука на его правом запястье переместилась вверх к предплечью, сжалась и вывернулась. Хрустнула кость, и он почувствовал, как у него подкашиваются колени.

Его мысли мелькали и мчались в хаосе замешательства, боли и шока, и почему-то самым странным было то, как мягко человек, который только что сломал ему руку, опустил его на землю. Он упал на колени, все еще поддерживаемый правой рукой сейджина и неспособный сделать что-либо еще, и Мэб перебросил окровавленный кинжал через его собственное плечо. Затем он опустил Мэйхэфи до самой земли и сам опустился рядом с ним на одно колено, тут же разрывая окровавленный рукав лейтенанта и с поразительной ловкостью накладывая грубую, но эффективную повязку на глубокую, зловещую рану.

— Вот, — сказал он, легко, почти дружески положив одну руку на нагрудник Мэйхэфи. — Это должно остановить кровотечение, пока Корэзан не найдет тебя. Сейчас он направляется сюда, так что, полагаю, мне лучше уйти, прежде чем придется оставить ему доказательство того, как сильно вы двое сражались со мной.

Лейтенант моргнул, глядя на него снизу вверх, его мысли были медленными и вялыми, и Мэб слегка улыбнулся. Затем улыбка исчезла.

— Теперь ты старший офицер этого движущегося зверства, — сказал он. — Не заставляй меня сожалеть о том, что я назначил тебя командиром.

Мэйхэфи снова моргнул, пораженный слишком большим количеством потрясений, слишком большим количеством невозможностей за слишком короткое время, чтобы сделать что-то еще, и Дайэлидд Мэб похлопал по его нагруднику.

— Сделай все возможное, чтобы выжить в этом джихаде, лейтенант, — сказал он сквозь треск и рев стрельбы других сейджинов. — Церкви понадобятся такие люди, как ты, когда все закончится.

Затем он вскочил на ноги, подхватил выроненный меч и исчез в ночи.

IV

— Итак, мое намерение, — сказал барон Сармут, оглядывая свою довольно переполненную дневную каюту с двадцатью с лишним офицерами, набившимися в нее, как сардины, — состоит в том, чтобы дать о себе знать. С другой стороны, я бы хотел, чтобы фактическая численность нашей эскадры стала как можно более неприятным сюрпризом для другой стороны, и у меня есть несколько конкретных сюрпризов, которыми я хотел бы поделиться с ними… в конце концов.

Он обнажил зубы, и что-то среднее между смешком и рычанием ответило на эту тонкую улыбку.

— Помогает то, что они не очень внимательно следили за нами здесь, — продолжил он. — Это было очень тактично с их стороны. Конечно, в этом отношении мы также в некотором долгу перед коммандером Ливисом и коммандером Купиром.

На этот раз рычание было немного более отчетливым. В нем также звучала нотка глубокого удовлетворения, и Купир, который был одновременно молод, удивительно светловолос и голубоглаз для эмерэлдца, слегка покраснел. Его «Соджорн» был единственным выжившим из шхун, которые отплыли в залив Хаскин с сэром Брустейром Абатом, и он тяжело это воспринял. Потеря его близкого друга Жерико Кумингса ничуть не облегчила ситуацию — капитаны малых кораблей ИЧФ, как