Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев

Вначале он спустился вниз, растекаясь по мозаики Внутриморья, скрывая в своих клубах и без того скрытный Саргшемар и окружавшие его воды, но затем резко устремился вверх, наполняя зал собраний сладко-терпким ароматом, в котором мешались запахи цветов, гари, благовоний и пряностей.

– Услышьте, что знамения добры,– проговорил Верховный понтифик, поднимая руки над жаровней. Его голос прозвучал куда тише обычного, а слова напоминали заученный текст, вложенный в уста не самого радивого ученика.– В сей день наши Боги, что превыше каждого и направляют каждую нить судьбы, благоволят всякому свершённому делу и даруют благословение для деяний человеческих. Насытившись радостью и дарами, коими почитали их в священные дни мистерий граждане Тайлара, они объявляют о своём покровительстве сему собранию, именуя его угодным. По закону и обычаю, я, как Верховный понтифик и высший толкователь их воли, объявляю собрание открытым. Во славу богов и народа, да вершат старейшины дело своё.

Ещё перед началом собрания, когда на ступенях Синклита жрецы приносили в жертву двенадцати богам белого быка, Джаромо заметил, как изменился с их последней встречи в Пантеоне Лисар Анкариш. Он словно похудел и постарел лет на десять. Его кожа, хоть и была всё так-же загорелой, отдавала едва уловимой мертвенной бледнотой. Словно бы истинный цвет проступал сквозь тонкий слой краски. Губы напоминали бесцветную полоску испещренную трещинами, а глаза ввалились как у покойника. Таким Великий логофет ещё не видел главу жречества.

В стоявшем посреди Зала собраний старике было совсем мало общего с тем, пусть и усталым, но гордым человеком, что несколько дней назад столь бесцеремонно отказал ему в поддержке. И этот вид наполнял сердце Великого логофета приятным теплом, которое выгоняло остатки странного холода из внутренностей. Ведь сановник прекрасно понимал, чьими именно стараниями и заботами, вид жреца сделался настолько жалким.

Стоило Верховному понтифику покинуть трибуну, как из стайки истекавшей слюной шакалов отделился один – молодой, худой и подтянутый зверь, с безумно самодовольным видом. Он пошел через зал, высоко задирая голову, словно полководец во время триумфального возвращения в город. Да и шагал он соответствующе. Выстукивая сапогами по мрамору. Край его мантии покоился на левой руке, точно так-же, как любил держать её Сардо Циведиш, вечно теребивший и махавший тканью, словно хищная птица крыльями, во время своих выступлений. Видимо новый голосок алатреев понабрался этого у своего наставника и вольно или невольно копировал его манеры. Интересно, насколько глубоко дух Харманского змея проник в этого мужчину? Перенял ли он и другие привычки учителя? Вроде строго аскетизма, частых постов, сна на циновке, и, насколько это было известно Джаромо Сатти, воздержания?

Лиаф Тевериш поднялся на трибуну и оглядел собравшихся старейшин долгим пронзительным взглядом. Намного более долгим, чем того требовали приличия и уже скоро по рядам понесся удивленный или недовольный шелест шёпота. Но Тевериш молчал. Он стоял, озирая всех пришедших в этот день в Синклит, пока шёпот в зале усиливался, превращаясь понемногу в ропот, а затем и в гул. Наконец вещатель откашлялся и слегка, словно бы извиняясь, кивнул головой старейшинам. Причем сделал он это дважды, повернувшись как к алатреям, так и к алетолатам.

– Граждане Великого Тайлара. Благословенные старейшины. Главы избранных семейств, чьи корни, произрастая в самую глубь нашего прошлого и нашей земли, никогда от них не отрывались. Сегодня я обращаюсь к вашей родовой чести и достоинству, ибо нам предстоит избрать из своих рядов первого, но равного себе. Того, кто не домогаясь лишней власти и не прося о привилегиях, станет честным и искреннем судьей в наших спорах. Сегодня мы должны избрать достойного. Не того, кто интригами и коварством станет питать скверной наше государство, подминая под себя должности и богатства. И не того, кто отринув ради личной корысти и низости наши святые традиции, попробует вновь окунуть Тайлар в мрак тирании. Мы, изберем достойного и благородного мужа. Того, кто сам являя добродетели, будет поддерживать их в каждом из нас. На прошлом собрании эти стены едва не запятнали богохульством. Увлеченные полемикой и смущенные скоропостижной кончиной прошлого Первого старейшины, мы чуть не поставили дела людские выше дел божественных. Благо наш Верховный понтифик вовремя удержал всех нас от этой небрежной поспешности. И мы раскаиваемся в ней и благодарим высокочтимого Лисара Анкариша, что столь рьяно и бескорыстно оберегает законы богов от человеческого невежества. Хвала и слава ему, а также всех благ и благословений! Но сегодня все обряды соблюдены, а знамения получены. И они благоприятны. А посему, по воле богов, народа и Синклита, мы изберем нового Первого старейшину. Дабы в мудрости своей, он вел наши собрания, решал наши споры и оберегал чистоту традиций и законов Великого Тайлара. Сограждане, я вновь заявляю, что среди нас нет более достойного сего места мужа, чем Кирот Кардариш. Ибо сей благой господин принадлежит к славному роду, путь которого идет от самого Основания и ни разу не омрачался изменами и предательствами. Ещё…

– Не хотим Кардариша. Пусть Первым старейшиной станет сын Шето Тайвиша! – выкрикнул кто-то из алетолатской половины зала.

Повисшая было тишина, тут же распалась на сотни голосов. Одни выражали своё одобрение выкрикнутой кандидатуре, другие, напротив, яростное несогласие.

– Если юный господин Тайвиш того пожелает, мы поддержим его,– разрывая общий гул, прорезался могучий голос предстоятеля алетолатов Лисара Утериша. Старик, опираясь на свой окованный серебром посох, медленно и грузно поднялся со своего места и дошел до трибуны, встав рядом с Лиафом Тиверишем.– Отец сего юноши, был достойнейшим из достойных, чтобы не говорили тут алатреи, помешавшиеся на своей зависти к покойному. Да облегчит Моруф его путь в край вечного утешения. Но и сам новый глава рода Тайвишей уже покрыл себя военной славой, доказав, что он мужчина, воин и стратег. Он, вопреки противодействию половины Синклита, смог покорить враждебных варваров, занять их земли, а самих их заковать в цепи. Он победитель. И народ любит его. Наша партия поддержит Лико Тайвиша, также, как поддержала в назначении Верховным стратигом. Ибо нет среди нас…

– Мести и справедливости! – прервал речь уже предстоятеля алетолатов звонкий, совсем ещё мальчишеский голосок.– Я требую мести и справедливости!

По залу пронесся удивленный ропот. Старейшины начали оглядываться, ища глазами того, кто столь бесцеремонно решил прервать речь главы партии алетолатов. Но наглец совсем и не думал скрываться. Поднявшись со своего места, вниз уже спускался подтянутый юноша с благородным лицом, которое портили мелкие, бегающие глазки. Тэхо Ягвиш шел с той же показной надменностью, что и Лиаф Тиведиш до него, также