Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

– А увезли его когда? – спросил Джонатан.

– В тот же день. Парни говорить со мной не захотели. А Ларри видел издали.

Джонатан кивнул.

– С Алексом мы говорили уже после этого, так?

– Да. Думаешь…

– Алекс не похож на болтуна, Фредди.

– Только на это и надежда, – хмыкнул Фредди.

Город уже остался позади, и Фредди гнал грузовик, выжимая из мотора всё возможное.

– Ты куда так несёшься? – спросил Джонатан, когда на повороте грузовик встал на два колеса.

– Домой, – коротко ответил Фредди.

И Джонатан кивнул. Они оба вспомнили одно и то же…

…Джонатан загнал машину за кусты и вышел, огляделся.

– Можем расслабиться.

Фредди кивнул и вышел следом.

– Надолго?

– Час, ну, полтора.

– Хватит.

Они отошли от машины, набрали валявшегося здесь повсюду сушняка и развели костёр.

– Кидай, – улыбнулся Джонатан.

Фредди достал бумажник. Удостоверение, права, ещё всякие бумажки, сам бумажник – всё полетело в костёр. Джонатан поворошил прутиком огонь, убедился, что всё сгорело.

– Лучший тайник – костёр, – усмехнулся Фредди.

– А теперь, – Джонатан вытащил из внутреннего кармана хороший, слегка потёртый кожаный бумажник, – держи.

– Что это?

– Это твоё, Фредерик Трейси. Мне чужого не надо.

Фредди быстро вскинул на него глаза и раскрыл бумажник. Свидетельство о рождении, удостоверение, шофёрские права широкого спектра, аттестат за среднюю школу, справка из налоговой инспекции, справка об окончании заочных курсов ветеринарного фельдшера, деньги…

– Солидный набор, Джонни, денег, правда, маловато.

– Фредерик Трейси – законопослушный налогоплательщик. И, я думаю, таким и останется.

Фредди на мгновение приоткрыл рот.

– Так это, Джонни…

– Это твоё, Фредди. Изучи, не путай и береги. Второго такого чистого комплекта может не получиться.

– Понял.

– Абонируй где-нибудь в надёжном месте сейф и держи там, когда работаешь.

– Понял, – повторил Фредди. – Спасибо, Джонни. Я…

– Заткнись, ковбой, пока не врезали, – сказал Джонатан.

Фредди широко ухмыльнулся в ответ. Потом они жарили над огнём на прутиках консервированные сосиски и запивали их пивом. И вспоминали ту давнюю зиму, когда в сухой пыльный буран едва не потеряли своё стадо. А когда уже собирались вставать, Фредди сказал:

– Я не видел постоянного места жительства.

– Домом обзаведёмся, когда вывалимся, – вздохнул Джонатан.

И Фредди кивнул. Он не сказал это вслух, но оба знали завершение этой фразы: «Если доживём»…

…Дожили. И выжили. И есть дом. И вон уже поворот с шоссе, и виден столб с почтовым ящиком. Фредди притормозил, и Джонатан заглянул в ящик.

– Пусто. Поехали.

Фредди плавно бросил грузовик вперёд.

– Сюда просятся ворота с вывеской, Джонни.

– Правильно. Я уже думал. «Лесная поляна Бредли». Звучит?

– Forest Glade, – повторил за ним Фредди и кивнул: – Красиво звучит.

Вот и постройки показались, и завизжал кто-то из малышей. Фредди сбросил скорость и плавно впечатал грузовик в центр хозяйственного двора. От кухни, загонов и Большого Дома бежали люди. Джонатан вышел и огляделся, одним взглядом охватил всё. И сразу увидел то, о чём ему, давясь, икая и всхлипывая от смеха, рассказывал шериф: из-за загородки коровьего загона на него удивлённо смотрел телёнок, одетый в рабскую куртку. И впрямь на первый взгляд, как пьяный на четвереньках.

– С приездом, масса.

– Доброго вам здоровьичка, масса.

– Мы уж заждались, масса.

– Всё было тихо, масса.

Не спеша подошёл, вытирая руки ветошью, Стеф.

– Добрый день. Удачно съездили, сэр?

– Раз вернулись, значит, удачно, – хмыкнул Фредди, шаря глазами по суетящейся под ногами мелюзге. – Держи, Марк. От отца тебе.

Подставив обе ладони, Марк бережно принял пакетик. Прижал к груди и попятился, выдираясь из толпы.

– А спасибо где? – остановил его Стеф.

– Спасибо, масса, – прошептал Марк: у него внезапно пропал голос.

– Не за что, – усмехнулся Фредди.

Джонатан сразу ушёл осматривать коров и Монти. Фредди открыл борт, и Сэмми с Ролом сгружали мешки, а Мамми уже звенела ключами у кладовки. Стеф подошёл к Фредди.

– «Рыгуны» куда?

– Давай к домику, – кивнул Фредди. – Патронов много потратили?

– Так. Рожка по два. Потренировал их немного.

– Гильзы убери на всякий случай.

– Могли с зимы валяться, – возразил Стеф и пояснил: – Малышня растащила уже. А запрещать, да отбирать… больше шуму выйдет.

– Тоже верно, – согласился Фредди. – Шериф оружие видел?

– А как же, – усмехнулся Стеф. – Ему по службе всё видеть положено. Но смолчал. Самооборона – святое дело.

Покупок в этот раз было немного, грузовик быстро опустел, и Фредди загнал его в сарай. Когда он подошёл к их домику, три автомата и цинк с остатком патронов лежали на веранде. Фредди занёс всё в дом и уложил на прежнее место. Конечно, жаль, что шериф видел, но тут уж ничего не поделаешь. Ладно, Хэллоуин многих образумил, может, и здесь, если по-глупому не нарываться… А ведь Стеф прав. С зимы валялись. Тогда и прибрали. Надо – выдали, не нужны – убрали. Так и сделаем. Тогда… тогда их не сюда, тогда… сундук! Окованный железом, старинный сундук. Перетащим его сюда и в самый раз. Ключи у лендлорда и старшего ковбоя.

Фредди вытащил автоматы и цинк обратно в свою комнату, засунул под кровать и закрыл кладовку. Вынул из шкафа и надел запасной пояс с кобурой и кольтом, и побежал в Большой Дом. Сундук они тогда так там и оставили: неподъёмный и замок сломан. А вот и пригодился. И замок – не проблема.

Джонатан осмотрел коров и лошадей.

– Как он погулял тогда, масса Джонатан, – Молли, тяжело дыша, затолкала наконец Монти в стойло и накинула щеколду, – так и буянит теперь, гулять просится. Ну, мы одеваем его и пускаем. Скучно ему взаперти, масса.

– Ладно, – кивнул Джонатан. – Пока не очень холодно, пусть гуляет.

В скотную всунулись мордашки Тома и Джерри.

– Масса Джонатан, – затрещали они в два голоса, – масса Фредди в Большой Дом зовут.

– Иду, – кивнул Джонатан. – Всё хорошо, Молли.

– А и спасибо, масса Джонатан, – засияла улыбкой Молли.

Роб, сопя, пытался дотянуться до гвоздя, чтобы повесить курточку Монти. Джонатан мимоходом помог ему и пошёл в Большой Дом. Что там ещё Фредди придумал? Интересно.

Колумбия

ВЧ № 4712

Михаил Аркадьевич оглядел сидящего за допросным столом с опущенной головой Чака.

– Болит меньше?

– Да, сэр, – шевельнул Чак распухшими искусанными губами. – Я их не чувствую, сэр.

Он говорил ровным безжизненным голосом.

– Я вам всё сказал, сэр. Убейте меня.

– Вы хотите умереть, Чак?

Чак с усилием поднял на него глаза. В них уже не было ненависти, только усталость, покорная усталость старого раба.

– Я не могу жить, сэр.

– Чак, вы сами сказали, что горите, как спальники, так? – Чак кивнул. – Но спальники, перегорев, живут. Вам надо пережить этот период.

– Без члена проживёшь, сэр, а без рук?

Равнодушный тон