Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

– нет, – ответил Мартин. – Может, и штат сменю. В Луизиану, скажем, уеду, начну всё заново.

– Ну вот.

– Так это штат. Ты же… в другую страну едешь, – Мартин смотрел на него внимательно, явно пытаясь понять или наоборот, ему объяснить. – Это же всё-таки… Родина.

– Родина? – переспросил Эркин и пожал плечами. – Прости, Мартин, но хуже, чем здесь, мне нигде не будет.

– Думаешь, где хорошо, там и Родина? – усмехнулся Мартин.

– Не знаю, я не думал об этом. Родина, отчий дом, так? – Мартин кивнул. – А у меня питомник. Дом, семья? Было это у меня, а сейчас что? Мартин, у меня… жена русская, брат… русский. Были. Так что у меня всё решено. Здесь меня ничего не держит. Понимаешь, Мартин, ты воевал за… эту страну, ты… это твоя страна, не моя.

– Я понимаю, – кивнул Мартин.

Эркин допил кофе и поставил кружку на стол.

– Хороший ты человек, Мартин, спасибо тебе за всё. Но… чем помочь тебе, не знаю, ты уж прости.

– Ничего, – улыбнулся Мартин. – Сейчас пойдёшь?

– Да, тянуть нечего, – Эркин встал. – Спасибо тебе, – и виновато улыбнулся. – Не умею я прощаться.

Встал и Мартин.

– Я тоже. Удачи тебе, Эркин. И вот ещё. Держи на память, – он снял с руки часы и протянул их Эркину. – Держи-держи.

Эркин даже отпрянул.

– Ты… ты что, Мартин? Это ж…

Мартин не дал ему договорить, крепко шлёпнув по плечу, и вложил часы ему в руку.

– Надевай. Они офицерские, надёжные. Заводить их не надо, ни воды, ни удара не боятся. Будет тебе память обо мне.

Эркин нерешительно надел часы на левое запястье, как – он видел – носят белые.

– Спасибо, Мартин. Но… у меня нет ничего… тебе на память.

– Я тебя и так буду помнить, Эркин. И… ты уходишь, а я остаюсь.

Они обнялись и одновременно резко оттолкнулись друг от друга.

Мартин проводил его через холл. Эркин надел куртку и отворил дверь, ещё раз обернулся и улыбнулся Мартину.

– Счастливо, Мартин. До встречи.

– До встречи, – кивнул Мартин.

Стоя в дверях, он смотрел, как Эркин быстро, не оглядываясь, пересёк лужайку перед домом и ушёл. И мысленно повторил: «Удачи тебе, парень».

Эркин шёл уверенно, сам не замечая, что голову держит высоко, словно на него обязательные для цветных правила поведения уже не распространяются. Сыпал мелкий, еле ощутимый осенний дождь, серые тучи затянули небо. В Цветной Эркин не зашёл, ему и в голову не пришло завернуть попрощаться. С кем? И… зачем? Ещё в тюрьме в камере он сказал, что если их отпустят, то он поедет искать дочь. Друзей особых у него там не было, и… вообще. Если давать крюк, то не туда, а… вот туда обязательно, хоть так попрощаться.

Так и сделал. А оттуда прямо в комендатуру.

Комендатура располагалась в том самом особняке, где весной был бал. Эркин поднялся по широким белым ступеням и толкнул тяжёлую резную дверь. Как и в Гатрингсе, в двух шагах от двери стоял стол, за которым сидел русский в форме. Эркин достал своё удостоверение.

– Здравствуйте, – сказал он по-русски.

Дежурный удивлённо посмотрел на него, и Эркин продолжил, стараясь как можно лучше выговаривать слова.

– Я подавал заявление на выезд.

– Что в ящике?

– Инструменты, – Эркин открыл ящик.

Он ждал обыска, но дежурный ограничился коротким, правда, как заметил Эркин, очень внимательным и зорким взглядом.

– Направо, первая комната, – указал дежурный.

– Спасибо, – по-русски ему обходиться без сэра было гораздо легче.

В указанной комнате сидел русский в форме, погоны такие же, как у того, кто его допрашивал в тюрьме, как его, да, лейтенант Орлов, значит, это тоже лейтенант.

– Здравствуйте.

И опять тот же удивлённый взгляд.

– Здравствуй. Садись.

Эркин осторожно сел на стул перед столом, поставив ящик рядом на пол и зажав в кулаке шапку.

– Слушаю.

– Я подавал заявление на выезд, – у Эркина внезапно пересохло горло. – Мы должны были уехать все вместе. Мы ждали… – он не сразу вспомнил нужное слово, – визы. Но… но сейчас я один.

– Подожди, – улыбнулся офицер. – Давай по порядку. Мы – это кто?

– Жена, дочь, мой брат и я. И ещё две… девушки. Близнецы.

– Понятно, – кивнул офицер. – И кто где теперь?

– Брата убили, жену тоже, а дочку… её эти девушки забрали. Видели, как они к вам зашли. Меня выпустили, и я пришёл, – Эркин почувствовал, что начал путаться, и замолчал.

Офицер снова кивнул.

– А теперь то же самое, но с фамилиями. Документы сохранились?

– Вот, – Эркин достал своё удостоверение и полученную в тюрьме справку. – А остальные документы я отдал тем девушкам.

– Остальные – это какие?

– Свидетельство о браке, метрику, – Эркин замялся. – Там ещё Женины бумаги были.

В конце концов из вопросов и ответов сложилась более-менее ясная картина. Офицер записал все данные.

– Я запрошу сейчас Гатрингс и промежуточный лагерь, – сказал он Эркину. – Погуляй часика два и приходи опять. Или во дворе подожди.

– Я подожду, – сказал Эркин. – Спасибо.

Возвращаться в город ему совсем не хотелось. Два часа – это недолго.

Алабама

Графство Олби

Округ Краунвилль

Краунвилль

Джонатан попрощался с шерифом и вышел на площадь. Холодный ветер закручивал пыль и какой-то мелкий мусор. А на подножке грузовичка сидел и курил ковбой. Увидев Джонатана, он встал.

– До имения Бредли подбросишь, а? – спросил он с резким аризонским выдохом в конце фразы.

– Ла-адно тебе, – ответил подчёркнуто по-алабамски с оттяжкой Джонатан, счастливо улыбаясь. – Поехали.

– Поехали, – кивнул Фредди, садясь за руль.

Джонатан сел рядом, захлопнул дверцу.

– Домой, Фредди.

Фредди усмехнулся, выруливая на Мейн-стрит.

– Что сказал шериф, Джонни?

– Крикунов сразу прихлопнули. Молодняк шериф лично вразумил и раздал родителям для дальнейшего вразумления, кто постарше у него под замком. До имений даже не дошло, если только кто из лендлордов сам не попёр.

– Дураков хватает, – кивнул Фредди. – Но им туда и дорога. У нас как?

– Сказал, что порядок. Приедем – посмотрим. В Колумбии всё обошлось. Парни, правда, запаниковали, что клиентов нет.

– Успокоил?

– Сами сообразят.

– Дэннис как?

– На высоте. Есть там один нюансик, но уже дело прошлое. У тебя?

– Военный госпиталь, чего ты ждал, Джонни? Ларри я не узнал. Щёки со спины видны.

– Врёшь! – весело удивился Джонатан. – Юри видел?

– На операции. Я ему записку оставил. Чтобы как-нибудь устроил Ларри, пока мы не приедем.

Джонатан кивнул.

– Неделю надо дома побыть, а там съездим, – Джонатан посмотрел на Фредди и спросил уже другим тоном: – Что ещё?

– Эркина привозили в госпиталь. В наручниках. На, – Фредди выплюнул окурок в окно, – на экспертизу. Как раз в тот день, когда мы в Джексонвилле