Союз пяти королевств. Трилогия - Татьяна Геннадьевна Абалова

– Так если по сути взять, обмана никакого и нет. Принц там…

– Ну же! – Добря в нетерпении хлопнула ладонью по одеялу.

– Только не Эрийский наследник, а Андаутский. Кузен Ветра, короля Уильяма сын.

– Да, такой может полюбиться, – не раздумывая, согласилась сестра, вспомнив, как видела в Бреуже скачущую кавалькаду, и среди них принца Александра, выделяющегося светлым цветом волос и голубыми глазами, – этот тоже статен и лицом пригож, только у него самого уже трое детей.

***

В глубине пещеры, что спряталась за главным монастырским зданием, в которое ход посторонним был строго наказан, что-то завозилось, зафыркало, дыхнуло пламенем, отчего факелы, щедро развешенные по стенам, враз загорелись.

Тварь ступала бесшумно, поэтому, когда в проеме появилась плоская голова, украшенная костяным гребнем, Добря от испуга вскрикнула. Ящер на мгновение застыл, втянул ноздрями стылый воздух, покосился на монахинь, что топтались у распахнутых настежь ворот, и не спеша вынес свое огромное тело.

У основания шеи, там, где для устойчивости расписной ладьи костяной гребень был спилен, уже сидел погонщик.

– Ну, в добрый путь! – напутствовала сестру настоятельница, трижды расцеловав в холодные щеки. Та зябко куталась в огромную шубу. – И не трясись от страха.

– А ну как скинет?

– А ты пристегнись. Ремни крепкие, я сама проверяла.

Понукаемый командами, дракон опустил одно крыло, по кожистым складкам которого, как по лестнице, и забралась Добря.

– Арроу! – крикнул погонщик, убедившись, что монахиня зарылась в медвежью шкуру.

Черный дракон взмахнул крыльями, подняв в воздух легкий снег. Разгоняясь, ящер побежал в сторону колокольни и, когда уже казалась, что он в нее неминуемо врежется, издал трубный глас и взметнулся в предрассветное небо. Монастырский колокол гулко отозвался, вспугнув с деревьев недовольных ворон.

Мякиня рукавом прикрыла лицо, пряча его от колючих снежинок.

«Не устоит Рейвен от соблазна, нет, не устоит. И не золото будет тому виной. Слишком сильна в старике обида на эрийцев».

Глава 19

– Неужто сама княгиня Свяжская пожаловала в мою жалкую обитель? – Рейвен развел руки в приветственном жесте и сделал шаг в сторону, освобождая путь стоящей на пороге монашке, зная, что гостья ни за что не кинется в объятия. Между ними и прежде не было большой любви, так с чего вдруг сейчас приязни родиться?

– Помнишь еще, кого в дом зовешь? – Добря на мгновение застыла на пороге, а потом все-таки шагнула в неприятно пахнущее тепло. От хозяина не скрылось как она поморщилась. – Ты бы проветривал, что ли?

– Чтобы мои тайны расползлись по всему свету? Слишком много любителей выведать, что хранит старик Рейвен. С заколоченными окнами как-то спокойнее, и дверь я не для всякого открываю.

– Чем же ты живешь, коли не всякого пускаешь? – Добря отметила и паутину по углам, и затертый до дыр ковер на полу, и грязь оконных стекол, через которые едва пробивались лучи зимнего солнца.

– А мне и одного важного гостя хватает, чтобы потом долгие дни беды не знать. Вот и ты не с пустыми руками пришла, – Рейвен вытянул шею и многозначительно посмотрел на скромную суму, что болталась на плече монахини.

– Не с пустыми. Но сначала выведать бы надо, не за порожние ли слова ценность свою на свет явлю?

Старик торопливо притворил дверь. Лязгнули затворы. Оглянувшаяся на звук монахиня успела заметить, как серая дымка, поднимаясь от порога, заволокла проем, делая дверь невидимой. Теперь, если колдовства не снять, вовсе из дома не выбраться.

– Неужели хитростью гостей у себя удерживаешь? – усмехнулась Добря. – Так иным под силу будет не только дверь отыскать, но и стену дома разворотить.

– Не от гостей прячусь, княжинька, не от гостей… – старик посеменил в противоположную от двери сторону к старой занавеске. – От нечисти, да от лихих людей, что не посмотрят на бедность дома, а помня величие Рейвена, кинутся по углам шарить, да самого хозяина пытать. Оно же без денег куда сподручнее какую-нибудь страшную тайну выведать. А их у меня, ох, как много накопилось! Вот и ты с поклоном пришла, а ведь насколько горда была не далее, чем двадцать лет назад… В мою сторону и смотреть не хотела…

– Я и сейчас кланяться не стану, – монахиня только пальцем шевельнула, как занавеска в прах рассыпалась, явив потайную дверь. Та тоже дрогнула и, до последнего сопротивляясь напору, с премерзким скрипом распахнулась.

– Зачем же чужое добро рушишь? – старик уставился на пыль под ногами.

– А чтобы не забывал, кто к тебе пожаловал.

– А ну как откажу в твоей просьбе? – колдун торопливо шагнул следом за своенравной гостьей. Потайная комната вспыхнула магическими огнями.

– Не откажешь, – Добря потрясла перед немалым носом Рейвена пузырьком со светящейся алой жидкостью.

– Н-н-никак Семежизнь?

– Она самая. Один глоток и десять годков как не бывало.

– То-то я смотрю, ты нисколечко с последней нашей встречи не изменилась! А я вот… – колдун опять развел руки, и Добря невольно посмотрела и на нескладное старческое тело, и на впалую грудь, и на дряблый подбородок… А ведь когда-то Рейвен был совсем другим! Женщины (и какие!) частенько стучались в его дверь, и вовсе не за тайными знаниями. Она сама однажды чуть не соблазнилась, попав под его очарование. Спасибо сестре, удержала от греха.

– Ну и что ты намереваешься выведать? – колдун опустил глаза, страшась, что Добря рассмотрит, какой в них разгорелся огонь желания. Заполучить Семежизнь – разве это не очередной подарок судьбы, которая вдруг начала его баловать? Сначала визит наследника Эрии – ох, какая сладкая тайна оказалась в руках Рейвена! Теперь ценнейшее снадобье, что снимает года, как шелуху с лука. И ждет его, опального колдуна, возрождение всему! Телу, славе, могуществу! – «Начать все сызнова!»

– Наследник Генрих – сын брата и сестры? – не стала тянуть монахиня. По тому как затрясся подбородок старика, поняла, что попала в точку. Знает! И непременно расскажет.

– То никому неведомо, – попытался уйти от разговора Рейвен. Уже и молодость казалась не такой привлекательной. Месть нынешнего короля Эрии пострашнее будет. Эдуард не Артур