Союз пяти королевств. Трилогия - Татьяна Геннадьевна Абалова

лице читалось не недовольство, а напряженная работа мысли, и потому, когда она в задумчивости развернулась и покинула лекарские покои, никто не осмелился ее остановить, хотя вопросы о воспитаннике, который чуть ли не единственный из всех пришел в монастырь по доброй воле, множились.

***

– Так и отдал кольцо! – ахнула Добря, когда присевшая на край постели сестра рассказала о странном поступке Ветра. – Никто по своей воле не расстанется со столь редким оберегом! Тем более, когда по пятам ходит смерть.

– А может… – начала было настоятельница, но Добря перебила ее. Она в волнении спустила с кровати ноги и больно вцепилась в руку Мякини.

– А может, Ветер и есть тот самый «рожденный от брата с сестрой», а потому его и тянет к «королевскому бастарду»? Сам не ведая того, он желает сохранить сотоварища в добром здравии? Им же плечом к плечу стоять против Зла! Смотри, Лоза, Змей, Луна – Добря принялась загибать пальцы, – все они собираются в Кулак! А вот и он, четвертый!

– Ты словно на воске гадаешь, – Мякиня поправила сбившуюся рубашку, оголившую сестре колени. – То так повернешь фигуру, то эдак. Кем только Ветер в твоих фантазиях не был. То он тайный благодетель…

– Но камни-то горючие привез! И явно солгал, что Тонг-зиттский правитель их за так отдал!

– … то эрийский разведчик…

– А что? Я здесь не права? Про дупло-то сегодня сам открылся! Ты бы проследила ненароком, кто такой к тому дубу записочки носит!

– …а теперь дитя грешной связи.

– А почему бы и нет? Об отце Свон в «Родословной книге королей Союза» ничего не сказано, упомянуто лишь, что она была воспитанницей графа Шовеллер. Если после свадьбы по месяцам посчитать, то получается, что Генрих родился слишком рано. Значит, ненароком ребеночек получился. И свадьбу отчего-то не сразу сыграли. Чего ждали? Примирялись с судьбой? А вдруг, скрываясь от закона «Брат и сестра», который не помилует и королевскую кровь, они так и живут во грехе?

– Чтобы увериться наверняка, придется тебе кое-кого навестить…

– Кого?

От предвкушения, что вот-вот раскроется тайна, о существовании которой всего мгновение назад она и не догадывалась, у любопытной монахини загорелись глаза.

– К Рейвену поедешь. Кому как не старому подлецу знать всю подноготную эрийского двора. Он, помнится, был в чести у королевы Елизаветы, бабки нашего Ветра, а сейчас пребывает в глубокой опале. И наверняка обижен. Зайди в сокровищницу, выбери для старика подарок посолиднее. Чтобы он не смог отказать… Да куда ты побежала? – Мякиня поймала сестру за край рубашки. – Утром соберешься. А сейчас поспать не мешало бы. Перед дальней-то дорогой. А я пойду Закирью предупрежу, чтобы дракона готовил.

– Мне бы на саночках, – скривилась Добря, – уж больно на драконе страшно летать. Дух захватывает. Того и гляди сердце к горлу подкатится. А ну как выскочит?

– Некогда нам на саночках разъезжать. На драконе в пять дней обернешься, а на лошадях и за полмесяца не управишься. Если Ветер рожден от брата с сестрой, события гораздо быстрее, чем мы ожидаем, завертятся. Мертвые андаутские оборотни тому подтверждение. Зло пока потихоньку наших воспитанников прощупывает, а как распознает, кто в Кулак входит, примется их по одному изводить.

– Ты уж, пока меня не будет, не оплошай, милая, – Добря заглянула в глаза сестре. – Сбереги наших соколиков. Хорошие они люди, хоть и судьбой битые.

Добря забравшись в кровать, подтянула к шее мягкое одеяло.

– Мне вот интересно, что будет, когда Ветер попросит колечко вернуть? Ведь если оно не снимется, парняга сразу сообразит, что перед ним не простая девочка.

– Не попросит, – Мякиня, вздохнув, поднялась. – Сдается мне, что он догадывается, кто такая Луна.

– С чего бы? – Добря дернула плечом, но тут же прикусила губу. Она вспомнила о своих подозрениях, что монастырская книга с истинными именами воспитанников побывала в чужих руках.

– Что? – настоятельница по глазам прочла смущение родственницы.

Пришлось сознаваться.

– Читает, что только нам с тобой ведомо? – настоятельница даже растерялась. Чтобы маг-самоучка умел то, на что у многих уходят годы обучения? – Плохие мы с тобой секретницы, сестра. Пустили в дом кота, который быстро выведал, где сметана хранится.

– Выходит, он с первого дня знал, что Луна его невеста?

– Бывшая невеста, – с нажимом произнесла старшая сестра. – Он сам от нее отказался.

– Ну, мы-то с тобой понимаем, почему принц назад оглобли повернул. Как вести в дом будущую жену, если ты там и десяти дней в году не проводишь? Кабы не открывшийся дар Ветра, может, и сладилось бы между ними? Уж больно хорошая пара…

– М-да, обдуман тот отказ и не раз. Одиночество невесты у посторонних непременно подозрение вызвало бы, да и девочка втемяшила бы себе в голову, что Генрих от нее бегает. Ох, сестра, как бы не напрасно мы на него виды строили. Вдруг окажется, что вовсе не пророчество его и царевну связывает, а присматривает Высочество за ней, чувствуя за собой вину?

– Так мне не ехать в Эрию что ли?

– Ехать, ехать. Надо сомнения развеять.

– А Стелла, случаем, не догадывается, кто возле нее вороном кружит? Как бы обида делу не помешала.

– Откуда ей знать, что Ветер и есть ее жених? Он не признается, а Луна свято верит, что на том рисунке, который она под подушкой прячет, изображен принц Генрих. Я и картину из кабинета Берелива попросила вынести, чтобы царевна не смекнула, что сходство между ребенком и мужчиной малое.

– А кого ты ей подсунула?

– С чего ты взяла, что подмена моих рук дело? Царевна сама подсуетилась, а уж я не стала переубеждать. Да и как признаться, что я в ее тайный уголок заглядывала и рисунок рассматривала? – настоятельница до сих пор досадовала на себя за неправедный поступок, будто дитя малое обманула. Сначала промолчала, а потом уже поздно было. Но кто же знал, что царевне полюбится образ, на бумаге выписанный? Но еще бы! Взгляд у нарисованного мужчины горделивый, кудри шелком по плечам стелются…

– Ой, не тяни! Иначе сама сейчас побегу под подушкой у спящей девочки шариться. Никакого терпежу нет ответа от