Жизнь волшебника - Александр Гордеев

впечатления, тайно рассматривал пикантные картинки, даже в журнале «Крокодил», уж

не говоря о «Крестьянке». Подглядывал в разных женских раздевалках, испытывал определённые

ощущения в туго набитых автобусах и не мог устоять перед мимолётными приключениями на

стороне. Правда, во всём этом он и под пыткой никогда никому не признается. Зачем портить

жизнь, которая считается счастливой и удавшейся? Вот и скажи ты мне теперь: в чём же счастье их

сегодняшнего серебряного торжества? Очевидно же, что жизнь их была ложной и неестественной.

Так что: «Эй, фанфары, заткните свои глотки!» Правда, юбиляры с этим не согласны, они тут же

машут руками: «Ничего затыкать не надо! Пусть гудят! Да, многое мы пережили, многое

перетерпели, но зачем это ворошить?! Ведь главное – мы всё пережили и остались вместе!» «А

пережили, – спрашивает их тут какой-то, чёрт знает, откуда взявшийся корреспондент, – это значит,

перелгали, переобманывали, перепритворялись, ну и много ещё всяких «пере»?» И тогда юбиляры

кричат ещё пуще: «Гоните в шею этого придурка с его провокационными вопросами! Мы подвиг

совершили: мы вместе остались! И если надо, то мы и до Берлина вместе дойдём!» И они,

конечно, правы. Подвиг тут налицо! Так издеваться друг над другом всю жизнь и остаться вместе! И

вот такая хрень почти что у ста процентов всего парного населения. Может быть, у кого-то и по-

другому, только про них почему-то нигде не слышно.

Некоторое время они лежат молча.

– Эх, – говорит Роман, – изучить бы историю под этим углом: когда, с чего именно началась вся

эта ложь? Думаю, она, и впрямь, возникла на переломе «язычество – христианство». Об этом

постоянно размышляет и даже пишет книги мой бывший тесть Иван Степанович. Уж хоть бы скорее

написал, да почитать. Жаль, что мы очень мало и слишком осторожно говорили с ним про это.

Роман вспоминает, что ещё в Выберино он, задумываясь о себе, не мог понять, зачем ему,

можно сказать, маленькому человеку, всяческие глобальные рассуждения о Душе, бездне,

античности, национальностях и прочем? А вот, выходит, затем, чтобы отыскать то наиболее точное

представление о мире, которое сегодня как-то само собой сформулировалось им, как «система

принятой лжи». Неутешительно, конечно, звучит, но что есть то есть. Зато понятно, в каком мире

ты живёшь… Это понимание тоже чего-то стоит.

Смугляна, переваривая этот разговор по-своему, лежит, думая, что, пожалуй, зря она психанула

сегодня на крыльце. И чего, в самом деле, можно ещё ожидать от молодого здорового мужика,

живущего на отшибе, с одной женщиной, когда рядом вдруг появляются другие? Какой же

нормальный мужик среагирует иначе? Пусть уж побродит в нём всё это, раз мужская природа

такова.

– Слушай, – говорит она, – ну, если уж мы сегодня так откровенны, то скажи честно, а вот какой

образ отношений с женщиной тебе подошёл бы больше всего? Ну, как ты представляешь свои

отношения в идеале? Говори, я не обижусь. Я попробую взглянуть на всё непредвзято.

– Ну что ж, попробую изложить. Вот обрати внимание на то, что я всегда чем-то увлечён. Я

всегда знаю своё дело. И мне хочется, чтобы моя женщина (или женщины, как мы сейчас

выяснили), почти не задумываясь, следовала за мной всюду, куда бы я ни шёл, что бы ни делал,

какие бы поступки и ошибки ни совершал. И желательно никакой критики, никакого осуждения.

Лишь поддержка и одобрение. Чтобы она ничего специально не просила у меня, а положилась на

мой ум и мои возможности, зная, что я и сам дам ей всё, что только могу дать.

331

– Я тебя понимаю, – подумав, говорит Нина, – это называется самопожертвование. Не знаю,

способна ли я на него. Но в мою голову лезут другие мысли. Я подумала, что своими

рассуждениями ты подбил неплохую теоретическую основу под существование гаремов…

– Не знаю, как это назвать. Слово «гарем» не наше, однако мне кажется, что жизнь мужчины с

двумя или тремя женщинами удобней и гармоничней для всех. Для мужчины это хорошо хотя бы

тем, что он как личность становится значительней, его амбиции удовлетворяются полнее. Ведь

тогда он вынужден расти – у него появляется смысл для роста. Имея одну жену, ты добытчик, а

имея трёх – обязан быть добытчиком троекратно. Посмотри сколько вокруг самодовольных

мужиков, которые слепили маленький раёк с одной женщиной и успокоились. Зачем им что-то

ещё? Все их амбиции, пусть по сокращённой схеме, но уже успокоены, хотя энергии ещё хоть

отбавляй. Вот они и тратят её на то, чтобы на сторону бегать. И здесь снова проявляется лживость

нашей морали. Зачем кого-то обманывать? Уж лучше бы по женщинам не бегать, а открыто с ними

жить.

– Но ведь при таком раскладе многие мужчины останутся без женщин.

– Ну, во-первых, не все мужики пойдут на такое – это тоже непросто. А во-вторых, надо ли

бояться этого, если женщин у нас всегда больше, чем мужчин? Кстати, разве сам этот перекос не

подсказывает нам правильный путь? Только логика в этом случае нас почему-то не выручает.

Наша серая мораль, или система принятой лжи, нам куда дороже, чем разумное, целесообразное

устройство своей жизни.

– Ну, а если мужчинам всё же станет не хватать женщин?

– И что тут страшного? Куда хуже, когда женщинам не хватает мужчин, ведь из-за этого не

родятся дети. А не рождённые дети – это уже преступление перед жизнью. Так что, конкуренция

тут не помешала бы. Пусть реализуется естественный отбор, пусть максимально реализуются

лучшие.

– Всё у тебя вроде бы складно, но если ты кому-нибудь расскажешь об этом, то тебя будет

считать извращенцем.

– Само собой. Ведь наша серая мораль ещё и агрессивна. Люди просто не позволяют другим

жить как-то иначе, чем привыкли жить сами. Религия, которая так или иначе формирует нашу

мораль, воспитала в нас стадность, поскольку для Бога мы овцы. А из стада выбиваться нельзя.

Хотя то, что ты назвала сейчас извращением – это не упадок. Напротив, такое возможно лишь на

более высоком уровне духовности общества. Эта «Мерцаловская мораль» выше уже хотя бы тем,

что предполагает понимание и принятие нашего естества.

Некоторое время они лежат молча, чувствуя, что тема исчерпана.

– Ну, и как тебе суть нашей мужской природы? – вспомнив начало длинного сегодняшнего

разговора, спрашивает Роман. – Как, можешь ты её понять?

– Не могу, – признаётся Смугляна.

– Почему? – разочарованно спрашивает он. – Ведь я же столько объяснял…

– Потому что моя суть другая и в корне противоречит твоей. Мужскую суть вообще не примет ни

одна женщина.

– Ну, а оторваться, чуть-чуть подняться над