Старый рыцарь - Дилара Маратовна Александрова

— Безумный повернул зияющую бездну своего лица и зеленые глаза его полыхнули: — Мой дар — самое ценное, что можно дать человеку. Радуйся, я награждаю тебя бессмертием.

Глава 9

Правдивый сон

Фолкмар перевалился на бок. Прохладные капли влаги ударялись о разгоряченную сном кожу. Вода стекала по глубоким ущельям морщин, но брызги были совсем не похожи на кровавый дождь.

«Безумный сукин сын», — со временем Фолкмар набрался смелости с призрением думать о Безумном, хоть после таких снов его и охватывал ужас. Он так измучил его своей наградой, что рыцарь был готов думать о нем гораздо хуже.

«Дар, это мой дар», — эти слова летели вдогонку каждый раз, прежде чем он успевал открыть глаза после тягучих снов смерти.

«Радуйся… видно, от счастья я должен был выпрыгнуть из штанов. Шутник из Безумного никудышный. Надежный потешник сначала расстраивает, а потом дарит радость, оттого и бывает смешно. Но он, видимо, из тех, кто смеется над тем, как болтается висельник, — мысли Фолкмара устало шевелились в голове, на лице его играли солнечные зайчики, вокруг летали брызги воды, — Он сказал это так уверенно… видать, не верит в меня. Фолкмар Упрямый никогда не станет равным содеянному. Но ведь и Упрямым меня назвали не просто так… Эх, знать бы, куда это упрямство направить. Он бы, наверное, хотел, чтобы я бросил меч и залез на эту Жрицу. Стал бы я тогда в его глазах достойным? Все остальное-то я уже перепробовал. Поди узнай, что у этих богов в голове. Он просто водит меня за нос. Как трактирщик, который придумывает всякое, чтобы не давать сдачи, — Фолкмар тяжело вздохнул, ведь он никогда не угодит Безумному, что бы не делал. Брось он меч — займет свое место в той бесчисленной глиняной армии, и Безумный лишь снова посмеется над ним, — Слыхал я, он всегда оставляет в дураках. Все страдают, Безумный счастлив — такова жизнь».

— Я видел, вы как открыли глаза!

Дуг?

— Не закрывайте их, пожалуйста… — послышался взволнованный голос мальчика, — Но… если хотите еще немного отдохнуть, можно и закрыть. Я отойду. Только дорога до Перелеска совсем опустела — я проверял. Наверняка, все уже там.

Дуг… славный Дуг. Ты балбес, что не бросил меня… спасибо.

— Дай мне еще немного отдохнуть. И не кричи так над ухом. Я мертвый, а не глухой, — хрипло проворчал Фолкмар.

— Вы не мертвый, я проверял.

Говор бьющего из-под земли ключа был не так громок, как считал Дуг, пытавшийся перекричать его. Фолкмар лежал на большом плоском камне, закрывающем исток от посторонних глаз. Второй такой камень, свалившийся вниз и теперь торчавший почти у его носа, большим гребнем акулы встал посреди быстрого потока и разбрызгивал прохладные капли. Мокрота чувствовалась везде: на лице, слипшейся от влаги бороде, отсыревшем исподнем, но это была приятная мокрота в полуденный зной. Солнце стояло в зените. Соседнее дерево едва покрывало тенью, так что Фолкмар чувствовал, как накаляется сталь его лат.

— Как я здесь оказался? — старик попытался сесть, Дуг ему помог.

— На вас напал вепрь и сбил с ног, — мальчик держал его за плечо, чтобы тот не завалился назад. Рыцарь был еще очень слаб, — Он проткнул клыком ваш доспех и потащил по земле. Это было ужасно. Вы ударились головой о ель, сьер. Хорошо, что не дуб — у него древесина крепче. Я проверял. Вепрь мотал головой, потому что никак не мог вынуть клык из лат. Тогда Чемпион встал на дыбы и тот сильно испугался. Конь чуть не сбросил меня, но я вцепился в гриву, а кабан сломал клык и убежал. Я привязал вас веревками, чтобы вытащить из леса, но они прогнили и порвались. Мне пришлось скатить вас с пригорка на этот камень, чтобы вас не затоптали кабаны, когда они снова сюда придут. Вы чуть не упали в воду, сьер. Хорошо, что не упали, но я все равно испугался.

Дуг отер сопливый нос тыльной стороной ладони. В его хитрых глазах Фолкмар действительно прочитал тревогу. Чтением взглядов он начал заниматься, когда Ницель приноровился прятать от него выпивку. У того во взгляде тоже проскальзывали лукавые искорки, когда он хотел устроить ему день трезвости. К сожалению, кости Фолкмара всегда протестовали против подобных мероприятий. Иногда ему казалось, что и Дуг смотрит на него так же, но это было лишь воображение. Все рассеялось, как только рыцарь перепрятал бутылочку крепкого вместе с орешками.

— Ох… — простонал Фолкмар, увидев развороченную сталь на плече. Клык вошел, словно в мягкое масло там, где проржавела сталь. Он проломил ее, как трухлявый пень крепкий топор, но застрял, где она становилась толще и все еще хранила вороную черноту. Клыка в плече рыцарь не отыскал. Видимо, Дуг его вытащил. Фолкмар с болью созерцал вывороченные, рваные края стали вокруг большой дырки. Как долго он охранял это место — ржавчину на плече, ведь знал, что именно там доспех и прохудится первым, вместе с его давно проржавевшим титулом рыцаря… Злобный кабан будто чувствовал, куда бить. Как же болит плечо… но, с другой стороны, хорошо, что не в грудь. Иначе пришлось бы плеваться кровью еще неделю. Как в то время, когда его проткнули гарпуном при охоте на кракена.

«Конь, у меня еще остался конь и оруженосец, какой-никакой. Рыцарь никто без коня, он может ходить без шлема и с худым доспехом, но все равно будет рыцарем. А без коня он всего лишь бродяга в железяках. А у меня славный конь. Редкой, величественной породы. Настоящий боец. Чемпион».

Эти мысли успокаивали старика. Он любил размышлять об этом и ему становилось немного легче.

— Вам больно, сьер?

— Рыцарь обязан уметь терпеть боль, — слабо произнес Фолкмар, — Это мой второй урок. Так уж случилось, что он получился таким наглядным. Тебе будут ломать носы, будешь получать по голове, коленям… Иногда и мягкое будет побаливать, — Фолкмар вспомнил, как его однажды пырнули воры в левую ягодицу, когда он охранял виноград одного мелкого лорда, — Не было бы рыцарей, если б не было в них нужды. Кто-то должен терпеть боль за других. Такое уж наше ремесло.

— Я не люблю боль, — озадаченно ответил Дуг, — Но ради