Тысячеликая героиня: Женский архетип в мифологии и литературе - Мария Татар

«Гусятница», сказка из сборника братьев Гримм 1812 г., демонстрирует, как благодаря сложному взаимодействию молчания и речи рождается «рефлексивное» повествование, указывающее на способность историй искоренять неправду (иными словами, восстанавливать справедливость). В этом случае источником бед для героини становится не мужчина-«хищник», а женщина-соперница, напоминая нам о том, что зло может быть любого пола. А спаситель приходит в облике терпеливого слушателя.

Королевна отправляется в дальнюю страну, где должна вступить в брак с наследником престола. По пути туда честолюбивая служанка, назначенная ей в провожатые, предает ее и сама занимает ее место. В королевстве, владычицей которого она должна была стать, героиня вынуждена пасти гусей: служанка пригрозила убить ее, если она попытается раскрыть свое истинное происхождение. Однако бывшая королевна сохраняет свои колдовские силы, которые позволяют ей вызывать ветер, чтобы отвлечь нежеланного ухажера, и беседовать с отрубленной головой любимого говорящего коня, которого коварная соперница приказала убить. Лишенная возможности рассказать о своих бедах людям, она, как и Золушка, Белоснежка, Пестрая Шкурка, как и целый ряд других героинь сказок из собрания братьев Гримм, находит некоторое утешение в своей способности общаться и взаимодействовать с природой.

Но отец жениха, подслушав разговор гусятницы с головой коня и заподозрив неладное, предлагает ей поделиться горем со старой железной печкой. Когда он уходит, королевна-гусятница забирается в печку и начинает «плакать и жаловаться»: «Вот сижу я здесь, бедная, всеми покинутая! Хотя я королевна по рождению, а коварная камеристка силой заставила меня скинуть мое королевское платье и заняла мое место у жениха, между тем как я стала гусятницей и теперь вынуждена справлять всякую черную работу. Кабы знала то моя матушка, у ней сердце с горя разорвалось бы!»{116} Однако хитрый король не ушел далеко: он «стоял наверху у самого устья трубы, прислушивался и слышал все, что она говорила». Благодаря его участию правда о королевне-гусятнице вскрывается: он становится не только сочувствующим слушателем, но и посредником, наделенным властью подтверждать и предавать огласке факты даже тогда (или особенно тогда), когда их горячо отрицают. Рассказанная история, обретенная способность говорить – пусть даже никто, как кажется, этого не слышит – приносит освобождение и восстанавливает справедливость.

В сборнике итальянских сказок под названием «Пентамерон» (или «Сказка сказок»), который составил поэт Джамбаттиста Базиле в XVII в., имеется история, похожая на «Белоснежку» в версии братьев Гримм. Но есть одно существенное отличие: здесь роль жестокой мучительницы исполняет тетя героини. Девочка, с которой дурно обращаются (в этой сказке ее зовут Лиза), однажды просит дядю привезти ей из путешествия куколку, ножик и точильный брусок. И что же она делает, когда получает эту куколку? Она сажает ее перед собой и начинает плакать и жаловаться, «рассказывая тряпичному комку, будто живому человеку, всю историю своих злоключений». А зачем же ей нож и точильный брусок? Поскольку кукла ничего не отвечает, Лиза грозит наточить нож на бруске и проткнуть им себя. Кукла тут же отзывается: «Да я тебя слышу лучше, чем глухой!»{117}

Кукла хоть и ожила, но настоящим собеседником быть не может. Однако немного погодя разговор Лизы с ней случайно слышит дядя. Из этого разговора он узнает всю скорбную повесть Лизы:

[Барон] увидел, что она, усадив куклу, рассказывает, как ее матушка перепрыгнула розу, как съела лепесток, как родила, какие волшебные дары ей дарили и какое проклятие она получила от одной из фей, как гребенка осталась у нее в волосах и она умерла, как положена была в семи гробах и закрыта в дальней комнате, как матушка, умирая, оставила ключ брату, как ушел он на охоту, как ревнивая жена вошла в комнату без спросу, как обрезала ей волосы, как сделала ее рабыней и как мучила. И, рассказывая все это с горьким плачем, девочка повторяла: «Отвечай мне, кукла, отвечай, иначе убью себя этим ножом!»

Остро наточивши на бруске ножик, она уже готова была вонзить его в себя, когда барон, распахнув дверь ногой, вырвал нож у нее из рук…

Куколка – своего рода второе «я» Лизы – становится ее собеседницей: она, конечно, лишена свойств настоящего живого человека, но все же лучше, чем «глухой» безжизненный объект. Лиза может высказать ей свои жалобы, не боясь наказания за то, что «наговаривает» на тетю. Барон вверяет племянницу заботам родственников, чтобы та «могла поправиться и прийти в себя». Затем он устраивает пиршество, на котором просит Лизу «поведать подробную историю пережитых ею бедствий и жестокостей». Слушая эту печальную повесть, «все гости, и женщины, и мужчины, не могли удержаться от слез». Делясь своим несчастьем с неодушевленным предметом (в данном случае – с чем-то вроде персонального магического оберега или талисмана), героиня получает возможность быть услышанной участливым и сострадательным персонажем, и тот, в свою очередь, подготавливает почву для публичного заявления, в ходе которого раскрываются истинные обстоятельства дела. Это вызывает всеобщее сочувствие к жертве и влечет за собой наказание преступницы: «И, с позором прогнав от себя жену, отослал ее в дом родителей». Месть (вернее, справедливость) подается – пусть и не очень-то холодной – во время пиршества в замке барона.

Теме добровольного или вынужденного молчания жертвы и последующего разоблачения мучителей посвящены и многие другие сказки. В португальской сказке «Дева с розой на лбу» героиня тоже просит дядю привезти ей талисман – на сей раз это камушек. Едва заполучив подарок, она забирает его к себе в спальню и кладет на кровать:

Барону стало любопытно, что она будет с ним делать, поэтому он спрятался у нее под кроватью. Девочка принялась рассказывать камушку свою историю: «О, талисман! Я дочь баронессы, сестры барона, дяди моего, что живет в этом замке со своею женой. Но не знает он, что я его племянница, ведь лежала я под заклятием в железном сундуке, а жена его и мать ее сожгли мне кожу раскаленным железом»{118}.

В этом случае родство героини с хозяином замка намеренно утаивалось, но в конце концов было раскрыто благодаря такой же исповеди племянницы неодушевленному объекту, подслушанной бароном. Он восстанавливает девочку в правах и разделывается с женой и тещей, точно так же опалив их кожу и заточив их в темнице.

Иногда в историях о предательстве и насилии жертвами выступают и мужчины – как, например, в балладе «Лорд Лорна и лженаместник» (The Lord of Lorn and the False Steward), записанной в Британии XIX в. американским ученым Фрэнсисом Джеймсом Чайлдом{119}. Наместник из этой баллады, как и героиня «Гусятницы» братьев Гримм, вынужден поменяться местами со своим слугой. Его истинная личность раскрывается после того, как он рассказывает свою историю, – опять же, не самой хозяйке дома, а лягнувшей его лошади. Здесь, как и в сказке «Золотой браслет» (The Golden Bracelet), записанной в Кентукки и вошедшей в сборник под названием «Сказки из Страны, где ходят по облакам» (Tales from the Cloud Walking Country) 1958 г., собеседником, который выслушивает стенания героя, становится не неодушевленный объект, а животное – в «Золотом браслете» это песик, с которым «настоящая невеста» делится своими горестями{120}. «Песик приехал с ней в Испанию, – читаем мы в этой южной сказке, – и какое же было облегчение разговаривать с ним каждую ночь и рассказывать ему о пропаже золотого браслета, бывшего ее защитой от несчастий. Она была верна своему обещанию не рассказывать об этом ни одному человеку. Но служанка старого короля услышала ее разговор с песиком и передала все королю». Хотя героями подобных историй становятся порой и обездоленные юноши, девушки фигурируют в них несоизмеримо чаще, причем их мучителями могут выступать как матери, сестры, тети и служанки, так и отцы, мужья, братья и дяди.

В начале 1940-х гг. профессор Сьюзи Хугасян-Вилла решила записать народные сказки со слов информантов из армянской общины в Делрее, юго-западном районе Детройта. Она застенографировала несколько сотен сказок, среди которых была «Нури Хадиг», рассказанная ей Акаби Мурадян. В приложении к сборнику «100 армянских сказок» (избранным текстам из ее обширного архива) исследовательница перечислила больше десятка похожих сказок из регионов, соседствующих с Арменией, что свидетельствует о широкой распространенности этого сюжета.

В этой сказке Нури Хадиг семь лет ухаживает за спящим князем, а когда он наконец просыпается, то принимает служанку-обманщицу за ту, кому он обязан своим исцелением. «Ни одна из девушек не сказала принцу правду»: